– Хорошо, – сказал Дрейк, – но это не доказывает, что она виновна в убийстве.
Мейсон продолжил:
– Когда мы с Деллой уходили из меблированных комнат в Диксивуде, мы встретили женщину, которая меня узнала. Она хотела заговорить, но передумала. Это миссис Эдна Коулбрук. Ее муж служит в бюро опознания в ведомстве шерифа. Позднее я случайно натолкнулся на нее. Она шла туда, чтобы повидать мужа. С ней нужно быть очень осторожным. Смотрит на вас ласковыми синими глазами и задает каверзные вопросы. Очень хочет знать, что я делал в меблированных комнатах в Диксивуде и что за девушка была со мной. Она почти убеждена, что я содержу любовное гнездышко, и хотела поспрашивать. Если название меблированных комнат появится в газетах, она догадается и расскажет мужу. А он позвонит куда нужно, и квартира станет опасна.
– Каким образом? – спросил Дрейк.
– Люди из Федерального бюро обнаружат ее, тщательно обшарят и найдут стенной сейф. Убедятся, что он пуст. Узнают, что я туда ходил, что я адвокат миссис Мальден. А по их расчетам, доктор Мальден утаил сто тысяч долларов дохода. Теперь просуммируй все и скажи ответ.
– О-о! – выдохнул Дрейк.
Мейсон принялся ходить взад и вперед по комнате. Остановился, вернулся к столу, посмотрел на пачку отпечатанных на машинке отчетов Дрейка о работе оперативников и снова начал ходить.
– Я должен поторопиться, – сказал он. – Должен добиться, чтобы окружной прокурор помог, не желая этого. Должен попытаться заставить его заслушать Рамона Кастеллу на предварительном слушании как свидетеля.
– Он этого не сделает? – спросил Дрейк.
– Черт побери, нет, – сказал Мейсон. – Будет сражаться до последнего, чтобы избежать этого. Если Кастелла выступит в качестве свидетеля, я подвергну его перекрестному допросу, запишу вопросы и ответы. Я расспрошу обо всем до мельчайших подробностей. Позднее, когда придет время допрашивать его в суде, у меня будет запись того, что он говорил. Я забросаю его вопросами, и, вполне возможно, выявятся какие-нибудь противоречия.
– Окружному прокурору нужно выслушать Кастеллу как свидетеля завтра? – спросила Делла Стрит.
– Он полагает, что нет, – ответил Мейсон. – Думает, лишь покажет, что совершено убийство и есть веские основания верить, будто совершила его Стефани Мальден. Это все, что от него требуется на предварительном слушании. Да просто что преступление совершено и есть веское основание верить в виновность обвиняемой.
– Верно, он может так сделать, – подтвердил Пол Дрейк. – Ему вряд ли нужна для этого хоть какая-нибудь улика.
– Ему может понадобиться несколько больше, чем он думает, – сказал Мейсон, продолжая ходить.
– Конечно, – подтвердил Дрейк. – Тут каким-то образом замешаны наркотики. Этим занимаются ФБР и полиция – отдел по наркотикам.
– Мне хотелось бы знать об этом побольше, – нетерпеливо заявил Мейсон.
– Мне тоже бы хотелось, – устало отозвался Дрейк.
– О Глэдис Фосс ничего не удалось узнать?
– Ничего. Больше того, невозможно определить, присваивала ли она деньги, полученные не по записям. Записи так запутаны.
Мейсон сказал:
– Она сама призналась мне, что присваивала, дабы играть на скачках. Букмекер говорит, что она играла, но получила большой выигрыш.
– У нее могли быть и другие букмекеры, – подсказала Делла Стрит.
Мейсон посмотрел на Пола Дрейка.
– Никого не удалось найти, Пол?
Дрейк покачал головой.
– Побойся бога, Перри. Телефонная книга перечня букмекеров не содержит. Выяснять, кто может принять ставку, приходится очень осторожно. Для начала нужно познакомиться с человеком, которому букмекер доверяет, а потом уж как бы случайно спросить, не ставит ли кто-нибудь на лошадей. Букмекеры не вчера родились. Они уже знают, что Глэдис Фосс замешана в деле об убийстве, как утверждает окружной прокурор. Догадываются, что кто-либо захочет выслушать их как свидетелей. Что бы ты сделал на месте букмекера? То же самое, что и они. Посмотрел бы прямо в глаза и промолвил: «Фосс? Глэдис Фосс? Не думаю, что я когда-либо слышал о ней. В любом случае не имел с ней никаких дел». Скажут именно так в любом случае: если она задолжала пятьсот долларов по открытому счету, если проиграла десять тысяч за последний год, если делала ставки каждый день. Можешь представить себе то хорошенькое положение, в котором окажется букмекер, если получит повестку в суд: его заставят выступить как свидетеля и дать клятву говорить только правду, а затем окружной прокурор начнет расспрашивать о деловых отношениях с Глэдис Фосс. И все время будет, в сущности, грозить: мол, если его слова пойдут на пользу защите, парня арестуют как букмекера и лишат дела.
– Конечно, – сказал Мейсон, – это в какой-то степени истина. А в отношении налоговой инспекции, если мы сможем доказать, что девушка ставила на лошадей, и рассказать о ее признании, мы дело выиграем.
– А куда уехала Глэдис Фосс? – спросила Делла Стрит.
Мейсон перестал ходить.
– Это, – сказал он, – очень тонкое и опасное дело. Если она продержится, то с ней будет все в порядке. Можно собрать достаточно улик и доказать: она, возможно, присвоила столько денег, что смогла бы покрыть недостачу, если б таковая имела место. Но у окружного прокурора нет таких улик, чтобы он решился преследовать ее в судебном порядке как растратчицу. К тому же никто не написал жалобы, и она может оказаться в другом государстве, где для решения о выдаче преступника будет необходимо судебное разбирательство.
– А миссис Мальден? Она не подаст на нее жалобу? – спросил Дрейк.
Мейсон улыбнулся.
– Миссис Мальден обвинит ее в растрате, но не присягнет, что Фосс похитила деньги.
– Но ты очень хорошо помнишь, как она фактически призналась тебе в растрате, – сказал Дрейк.
– О, конечно, – согласился Мейсон. – Эту часть разговора я помню отлично. И еще как даже после долгой поездки из Солт-Лейк-Сити она, быстро приняв ванну, бросилась в большое кресло в своей квартире, включила свет и посмотрела новости о скачках, чтобы определить, какие у нее шансы, и, возможно, выбрать лошадь для ставки на следующий день.
– Ты застал ее при этом? – спросил Дрейк.
– Она только что приняла ванну, – ответил Мейсон. – Ее тело еще не остыло после горячей воды. На ней был только пеньюар. Она села в кресло и, когда я позвонил, бросила газету, вскочила, поколебалась мгновение и наконец подошла к двери, чтобы посмотреть, кто пришел. Когда я вошел и расположился в том самом кресле, а она пошла одеться, подушка была еще теплой, а страничка о скачках оказалась на полу, прямо у моих ног. Она, конечно, поняла, какую сделала ошибку. Ей пришлось объяснить свой интерес к скачкам, а когда она догадалась о моих подозрениях, призналась.
– В чем? – спросил Дрейк.
– В том, что ей, возможно, не хватало средств. Она не призналась прямо и не сказала, что ей недоставало денег, но изъяснилась фактически так: «Допустим, я растрачивала деньги. Что тогда случится?»
– А что ты ответил?
– Рассказал достаточно, чтобы она узнала, какую лазейку она может дать Стефани Мальден в ее делах с налоговой инспекцией, если будет придерживаться такой версии. Не думал, что она зайдет так далеко.
– Вправду не думал?
– Ну, не знаю. Позарез нужно ее найти.
– Я сделал все, что мог, – сказал Дрейк. – Исчезла бесследно.
– Не обнаружилось никакой кредитной карточки на бензин?
Дрейк отрицательно качнул головой.
– А стоянки автомобилей проверил?
– Основные – да. Проверил все места, о которых смог подумать.
– И все же, – сказал Мейсон, – в то, что она смогла совершенно исчезнуть, поверить нельзя.
– Вы уверены, что хотите ее найти? – спросила Делла Стрит.
Мейсон ответил:
– Хочу знать, где она. И все.
– Но ты не хочешь, чтобы власти тоже узнали? – поинтересовался Дрейк.
Мейсон покачал головой.
– Власти вернут ее, допросят. На вопросы она может дать ответы, которые мне не понравятся. Мне хочется узнать, где она, единственно затем, чтобы я смог держать ее в своих руках и, если понадобится, задать ей еще несколько вопросов.
– Ты подозревал, что она собиралась ускользнуть, не так ли, Перри?
– Да, безусловно. Но не думал, что она удерет так скоро.
– Почему ты решил, что она удерет?
– Потому что лишь в таком случае она могла сознаться и не нести уголовной ответственности. Она привела мне несколько примеров возможной растраты денег. Рассказала, что ставила на лошадей, открыла имя одного из букмекеров, который был арестован, признал себя виновным, заплатил штраф и получил приговор. Он мог беседовать с полицией. По существу, он был в таком положении, когда не решился не говорить с полицией. Следующим логическим шагом Глэдис Фосс было удрать. В результате она избежала необходимости делать какие-либо изобличающие признания, и все-таки осталось подозрение, что растраченные деньги у нее.
