После этого я видела её несколько раз. Когда она купила в Вестчестере дом, я как-то съездила туда. Но Прис была совсем другая. Больше она меня уже не приглашала, а если бы и пригласила, то я бы все равно не поехала. Почти три года я её не видела, до тех пор, пока она не съездила в Рено, не развелась и не примкнула к Армии Спасения… Вы об этом знаете?
– Да, – ответил я.
– К тому времени, когда она услышала о смерти моего мужа, она уже развелась и решила продолжить дело своего отца. Конечно, она могла вступить во владение, только достигнув двадцатипятилетия. Да, Присцилла теперь уже ничем не напоминала прежнюю.
И мы могли бы снова сблизиться. Но я только что потеряла Джека и не была расположена к общению с ней, да и вообще с кем бы то ни было. Так что я увидела её только на прошлой неделе, а потом… – Она внезапно замолчала и вздернула подбородок. – Господи, ведь я же не сделала того, чего она хотела… Но ведь это же не могло повлиять на происшедшее, не правда ли? Вы поэтому и хотели меня видеть?
Я покачал головой:
– Не знаю, сыграл ли какую-нибудь роль ваш отказ, но видеть я вас хотел совсем не из-за этого. Она не пыталась снова связаться с вами? Ну, по телефону или письменно?
– Нет.
– И никто из тех людей из «Софтдауна»?
– Нет.
– Где вы были в понедельник вечером? Я-то не нуждаюсь в вашем алиби, но полиция все равно вас об этом спросит.
– Не спросит!
– Почему вы так в этом уверены? Обязательно спросит, если только не раскроет этого дела раньше, чем доберётся до вас. Уж вы лучше потренируйтесь на мне. Назовите людей, с которыми играли в канасту.
– Я не играла. Я была дома.
– С вами кто-нибудь был? Может быть, Ольга?
– Нет.
Я покачал головой:
– О, такой ответ говорит об отсутствии практики. – Я немного подался вперёд. – Послушайте, миссис Джеффи, то, что вы говорите, вполне допустимо. Но нам, то есть Вульфу и мне, нужна информация, действительно очень нужна. Но также и ваша помощь. Конечно, вам известны условия завещания отца мисс Идз? Теперь, когда она умерла, я думаю, эти пять человек: Холмер, Брукер, Квест, Питкин и мисс Дьюди – наследуют большую часть софтдаунского капитала?
– Да, конечно, – ответила она, хмурясь и внимательно изучая меня.
– О'кей. И вы тоже акционер. Мы хотим, чтобы вы оказали нам помощь. Необходимо предпринять активные действия против этих пятерых. Привлеките для этого вашего юриста, или мы порекомендуем вам своего. Мы хотим, чтобы вы подали в суд с требованием не допустить их к вступлению в права владения капиталом до тех пор, пока точно не будет установлена их непричастность к совершившемуся преступлению. Мы считаем, что при создавшейся ситуации суд примет подобную просьбу и может её удовлетворить.
– Но зачем… – Она ещё больше нахмурилась. – Для чего мне все это делать?
– Потому что вы питаете вполне законный интерес к ведению дел фирмы. Потому что вы и Прис были подругами, а в прошлом даже самыми близкими. Как вы думаете, кто её убил?
– Не знаю. Но я хотела бы, чтобы вы…
– Именно за этим я и явился к вам. Впрочем, может быть, ваше участие и не понадобится. Может быть, полиция сама быстро доберётся до сути дела, сегодня или завтра. В таком случае все будет в порядке. Но ведь она может никогда не узнать истины, что, как известно, часто случается. А через неделю или месяц для Ниро Вульфа будет уже поздно вступить в дело. Во всяком случае, его клиент долго ждать не собирается. Мы не можем идти тем же путем, что и фараоны. Мы должны во что бы то ни стало добраться до этих людей.
Стоит только сделать верный шаг, и всё будет выяснено. Откровенно говоря, миссис Джеффи, я совсем не собираюсь вдаваться в подробности, касающиеся ваших дивидендов, однако не подлежит сомнению тот факт, что это дело обеспечивало вам неплохую поддержку в течение долгого времени. Так что предложенный мною план отнюдь не вызовет недоумения, а это совсем невысокая плата, особенно если учесть то, что и Присцилла Идз могла бы поступить так же. Это же не отнимет…
Я замолчал, потому что только болван продолжает говорить с собеседником, который не только не слушает его, но даже собирается уходить. Встав с дивана, она, ничего не сказав, пошла к двери. Очутившись около неё, она повернулась ко мне и бросила:
– Я никогда не стану этого делать! Слышите? Никогда!
Секундой спустя до меня донесся звук закрываемой двери, нет, она не хлопнула ею, но закрыла довольно плотно.
Постояв и подумав немного, я решил, что не располагаю оружием, способным поразить цель в данном месте и в данное время. Поэтому двинулся в направлении противоположном тому, в котором ушла она, то есть в прихожую.
Там я вновь бросил взгляд на шляпу, все ещё лежавшую на столе, и пальто, брошенное на спинку стула.
«Что за чёрт, – подумал я, – разве я обещал ей унести их?» Но все же взял эти вещи и унес с собой.
Время близилось к полудню, когда, сделав по дороге три остановки, я расплатился с шофером на углу Двадцать девятой улицы и Лексингтон-авеню.
Первый раз я остановил машину у аптеки, чтобы позвонить Вульфу и отчитаться в своей неудаче, второй – у склада Армии Спасения, чтобы избавиться от пальто и шляпы, третий – у ресторана, где, согласно информации Лона Коэна, работал официантом Эндрю Фомоз.
Узнав о том, что у Фомоза сегодня выходной, я отправился к нему на квартиру.
Я не возлагал на эту встречу больших надежд. Главной моей целью было вытащить Сару Джеффи на Тридцать пятую улицу для встречи с Ниро Вульфом и Натаниэлем Паркером, единственным юристом, которому Вульф посылал орхидеи. Им следовало обсудить детали её заявления в суд.
Однако после моей беседы с миссис Джеффи шансов на такое заявление почти не было. Поэтому разговор с Фомозом, который должен был состояться по инициативе Вульфа, большого значения уже не имел.
Так что я действовал скорее не по долгу службы, а лишь благодаря выработанной долгими годами привычке. Очутившись у нужного мне дома на Восточной Двадцать девятой улице, я окинул местность внимательным и цепким взглядом и, сосредоточив своё внимание на противоположной стороне улицы, кое-что все же увидел.
Перейдя дорогу, я вошёл в темную, захламленную мастерскую по ремонту обуви и подошёл к сидящему там мужчине, который при моем появлении поднял голову и прикрыл её газетой, видимо не желая, чтобы я увидел его лицо. Мне пришлось обратиться к этой газете:
– Вы ещё не сообщили о моем появлении лейтенанту Роуклиффу? Имейте в виду, что у меня уже возникло желание выдать себя за представителя закона.
Газета опустилась, приоткрыв пухлое, хотя ещё и не слишком раздобревшее лицо государственного служащего, некоего Хэллорена.
– О, у вас слишком острое зрение, – сказал он. – Констатирую это как факт. Если вы хотите выразить неуважение к упомянутому вами лейтенанту, валяйте дальше.
– Как-нибудь в другой раз: сейчас я на службе. Я рад, что заметил вас, иначе вляпался бы в ловушку. Если я не выйду отсюда через три дня, позвоните Роуклиффу. Это что, серьезная слежка или вы задействованы один?
– Я пришёл сюда за шнурками для ботинок.
Я извинился за то, что оторвал его от дела, вышел из мастерской и перешел обратно через дорогу. Отдел по расследованию убийств, очевидно, ещё не напал на след, если они сочли необходимым держать в поле зрения Фомоза, который, насколько мне это было известно из газет, имел касательство к этому делу лишь как перенесший большую утрату. И Фомоз, конечно, не мог быть на подозрении, иначе я получил бы от Хэллорена соответствующую информацию.
Дом был старый, пятиэтажный, из красного кирпича. В табличке проживающих здесь жильцов фамилия Фомоза стояла предпоследней. Я нажал кнопку звонка и подождал тридцать секунд. Кодовый замок щелкнул, я вошёл и поднялся по лестнице.
На каждую площадку выходили три двери. Расстояния между ними были разные. Одну из дверей, в дальнем конце площадки, выделял большой чёрный бант, концы которого свешивались почти до пола. Я подошёл к ней, позвонил и через секунду услышал низкий, сердитый голос:
– Кто там?
Основываясь на теории, согласно которой я должен был быть вознагражден после тяжёлой полуторачасовой работы, я сказал:
– Друг Сары Джеффи. Моя фамилия Гудвин.
Дверь широко распахнулась, и на пороге возник геркулес в белых шортах, резко контрастирующих с его тёмной кожей и взъерошенной копной чёрных вьющихся волос.
– У меня траур. Что вы хотите?
– Вы Эндрю Фомоз?
– Да. Впрочем, Эндрю меня никто не зовет. Что вы хотите?
– Спросить вас, не знаете ли вы, почему Присцилла Идз собиралась сделать вашу жену членом директората корпорации «Софтдаун».
– Что? – Он вскинул голову. – Повторите, что вы сказали.
Я повторил.
Когда Фомоз убедился в том, что не ослышался, он развел руками.
