— Да я не пистолет ищу, а фонарик. Он на месте. Шериф сам открыл ворота, когда они пересекли дорогу около усадьбы Хигби.
— Старайся двигаться по своим следам, Сэм, — предупредил он, — и как можно точнее.
Бекет кивнул и поехал по пашне, придерживаясь колеи, которую он уже оставил. Они быстро добрались до места. Фары осветили скорченное безжизненное тело, лежащее на вспаханном поле.
— Эти следы твои? — спросил шериф.
— Мои.
— Но там вообще нет других следов!
— Я это уже заметил, — с трудом выдавил из себя Бекет. — Я вам говорил, что других следов нет.
— Но прилететь-то туда она не могла.
— Думается мне, девушке нанесли удар, она бросилась бежать по полю и, наткнувшись на первую же борозду, упала ничком, а сил встать-то уже не было. Там она и умерла. Тут я подъехал со своим плугом и, делая первый круг, ее не заметил. А потом и вообще ничего не было видно.
— Как же ты не заметил ее на первом круге?
— Луна к тому времени еще не взошла, а я смотрел только под переднее колесо, все вниз и вниз.
Шериф отошел от трактора, стараясь ступать по следам Бекета, и склонился над девушкой. Луч карманного фонарика старательно обшарил тело. Билл попробовал нащупать пульс, стараясь не сдвинуть труп ни на миллиметр. Потом он отошел к трактору, залез в него и коротко приказал:
— Отправляемся назад, Сэм. Держись колеи. Как доедешь до твердой земли, сразу остановись.
Оказавшись на твердом грунте, шериф снова слез с трактора и медленно пошел вдоль вспаханной полосы, ведя по земле лучом карманного фонаря и пристально вглядываясь в каждую травинку.
— Крови нет, — наконец объявил он.
— Я мог запахать кровь.
— Мог, но если девушка бежала и после того, как ее ударили в спину, то кровь попала бы на юбку, а следы есть только на пальто.
— Это точно. Боже мой! — воскликнул потрясенный Бекет. — Как это мне сразу в голову не пришло.
— Вот что, Сэм. Отправляйся назад и позвони моему помощнику, Квинлену. Пусть возьмет фотографа и свяжется с коронером. Сдается мне, мы наткнулись на нечто весьма загадочное. А я останусь здесь и прослежу, чтобы ничего не случилось. Скажи Квинлену, что служебная машина у меня, пусть едет на своей.
— О’кей. — В голосе Бекета слышалось нескрываемое облегчение от того, что он сможет убраться подальше отсюда.
— Кстати, как только позвонишь моему помощнику, немедленно возвращайся сюда с трактором. Я хочу, чтобы фотограф встал на него и сделал снимки земли вокруг тела. Надо зафиксировать, как оно лежит и что вокруг нет никаких следов.
— Кроме моих, — вставил Бекет.
— Кроме твоих. — Голос шерифа был абсолютно бесстрастным.
Девятнадцатилетняя дочь помощника шерифа Берил Квинлен сидела возле телефона уже более часа, потому что обожаемый ею Рой Джаспер должен был звонить из Форт-Бикслинга. О глубине чувств девушки к Рою свидетельствовал тот факт, что она могла ждать целый час, не вставая с места, только чтобы поговорить с ним по телефону.
Рядом, в гостиной, отец Берил о чем-то заговорщически совещался с тремя самыми уважаемыми жителями города. Они и не догадывались, что в прихожей девушка ждет звонка. Полностью поглощенная своими переживаниями, она сидела в большом кресле рядом с аппаратом, не вникая в смысл отдельных фраз, которые доносились сквозь портьеру и открытую дверь гостиной. Правда, Берил узнала голоса агента по недвижимости Джона Фарнхема, не менее известного под прозвищем Борец, Эдварда Лайонса и Бертрама Гласкоу.
— Не могу я так поступить, ведь Билл Элдон — мой шеф, — неуверенно возражал Квинлен.
— Да ему уже под семьдесят, — с самодовольством преуспевающего откормленного пятидесятидвухлетнего мужчины бросил Гласкоу.
Его, местную политическую шишку, интересовала только власть. Говорили, что он может повлиять на судьбу любого человека в графстве: либо уничтожить, либо посодействовать головокружительной карьере.
— Да Бог с ним, с возрастом, — поспешно вмешался шестидесятишестилетний Лайонс, — дело вовсе не в нем. Просто шериф ведет дела по старинке, совсем не меняется, одно слово — не годится. Именно так: он не годится. — И Лайонс замолчал, потрясенный собственной проницательностью.
Будучи издателем «Роквильской газеты», этот человек искал политические выгоды и при этом обладал редкой способностью влиять на сограждан, формируя общественное мнение. Лайонс привык держаться на стороне сильнейшего. Сначала он определял, кто победит, а потом, одевшись в его цвета, принимался обрабатывать и друзей и врагов, показывая, что поддержка его газеты — лучший способ заработать голоса на выборах.
— Вы служите графству и его населению, получаете от них зарплату. — Гласкоу указал на Квинлена. — Лично я считаю, что Билл не пройдет на следующих выборах и не будет даже пытаться выставить свою кандидатуру, если заранее встретит ожесточенное сопротивление.
— Но такого сопротивления может и не быть, — усомнился помощник шерифа.
Лайонс откашлялся:
— Если что, «Газета» внесет свою лепту.
— Слушай, Джордж, — нетерпеливо вмешался Гласкоу, — если при ближайшем важном расследовании ты будешь просто присутствовать, но не помогать шерифу советами, то старик сам выкопает себе яму и окажется в грязи по уши.
— Это вы сами придумали, чтобы я на дело наплевал?
— Да я вовсе тебе этого не предлагаю, — горячо запротестовал Гласкоу. — Просто делай, что скажет старик, и не лезь вперед со своими предложениями.
— Не нравится мне все это, — засомневался Квинлен.
— Суть в том, — поторопился с объяснениями Гласкоу, — что стоит Элдону напортачить в каком-нибудь действительно важном деле, он наверняка не пройдет на выборах. Тут возникает второй вопрос: ты выставишь свою кандидатуру?
— Конечно, если Билл откажется.
— Предположим, он заупрямится и все-таки решит участвовать в выборах. Неужели ты снимешь свою кандидатуру за пару месяцев до выборов и тем самым дашь всем понять, что они должны оставить шерифом Элдона, так как ты прекрасно чувствуешь себя на посту его помощника?
— Мне не хотелось бы становиться на пути Билла.
— Дело не в том, что ты хочешь, а чего нет, а в том… В этот момент зазвонил телефон, и Квинлен вскочил с кресла, радуясь неожиданному вмешательству. Берил мгновенно сняла трубку и наисладчайшим тоном, приберегаемым для близких приятелей мужского пола и знакомых из влиятельных семейств, произнесла:
— Хэлло.
Заговорщики в гостиной буквально оцепенели, неприятно пораженные столь близко раздавшимся голосом.
— Междугородная вызывает мисс Берил Квинлен. Она дома? — спросила телефонистка.
— У аппарата, — ответила девушка.
— Минуточку.
— Хэлло! Хэлло! — взывал на расстоянии Рой Джаспер.
— Рой! — воскликнула Берил.
— О, дорогая, я думал…
— Пожалуйста, опустите двадцать пять центов за три минуты, — сухо прозвучало в трубке.
Тут все затихло, и девушке пришлось ждать две томительные секунды, прежде чем она снова услышала страстный голос Роя.
— Слушай, Берил! У меня отличная новость! Мне кажется, ваш солдат возвращается домой!
— Не может быть, Рой!
— Обрадуешься, увидев меня?
— Спрашиваешь!
— А как вообще дела?
— Прекрасно… особенно после такого известия.
— Ты у телефона ждала, правда?
— Ну… да.
— Милая, кажется, я сломил их сопротивление. Вполне возможно, меня демобилизуют.
— Рой, ты не шутишь?
— Никаких шуток.
— Когда?
— Точно не могу сказать, но, наверное, скоро. Пока что собираюсь в двухнедельный отпуск. Завтра увидимся. У тебя найдется для меня свободное время?
— Еще бы!
— Как тебе танцы?
— Обожаю!
— Хочешь кое-что узнать?
— Что именно?
— Я от тебя без ума.
Звонкий голос девушки, хотя и сдерживаемый в попытке сохранить разговор в секрете, был тем не менее отчетливо слышен озабоченной компании, собравшейся в гостиной.
— Я буду так рада вновь увидеть тебя… — продолжила Берил.
— Надеюсь, она не сидела там все это время? — раздраженно рявкнул Гласкоу.
— Не думаю, — виновато пробормотал озабоченный отец.
Он подошел к дверному проему и выглянул в прихожую. Потом подчеркнуто старательно задернул тяжелые портьеры, но голос дочери продолжал проникать в комнату.
Четверо мужчин сидели молча, испытывая некоторую неловкость, пока интимные переговоры по телефону продолжались. Наконец деловитый голос телефонистки сообщил влюбленным, что три минуты истекли.
Рой отреагировал просто:
— Пока, сладенькая, — и отключился.
Берил же держала трубку в руках еще пару секунд после сигнала отбоя, как будто все еще слышала голос любимого. Но вот и она наконец повесила трубку.
Едва ли не мгновенно телефон вновь ожил. Берил поспешно схватила трубку:
— Хэлло! Хэлло! Рой!
Раздался взволнованный низкий мужской голос:
