— Молодых людей тут, кажется, вдоволь. Не в нашей гостинице, а в округе.
Он заметил, что при этих словах миссис Честер замерла. Да, разумеется, тут масса художников, ответила она. Возможно, она отстала от жизни — подлинное искусство, конечно, совсем другое, — но многие молодые люди под предлогом занятий живописью просто болтаются по округе и бездельничают. А девушки слишком много пьют.
На другой день Бэзил сказал мистеру Паркеру Пайну:
— Ужасно рад, что вы оказались здесь, сэр. В особенности из-за моей матери. Ей нравится болтать с вами по вечерам.
— А чем вы занимались, пока меня тут не было?
— Э… по правде сказать, мы обычно играли в пикет.
— Понимаю.
— Пикет, конечно, надоедает. Честно говоря, у меня здесь есть несколько приятелей, очень веселая компания, но не думаю, что матушка благоволит к ним, — он рассмеялся, как будто считал, что это должно выглядеть забавно. — Мама очень старомодна… Даже брюки на девушках шокируют ее.
— Совершенно верно, — сказал мистер Паркер Пайн.
— Я ей всегда говорю, что надо идти в ногу со временем… С теми девушками, что вертятся вокруг нас дома, ужасно скучно…
— Понимаю, — проговорил мистер Паркер Пайн. Эта история заинтересовала его. Он стал зрителем маленькой драмы, но не собирался принимать в ней участия.
А потом, с точки зрения мистера Паркера Пайна, случилось самое страшное: в «Марипозе» поселилась знакомая ему болтливая дама. И они повстречались в лавочке в присутствии миссис Честер.
— Неужели это мистер Паркер Пайн?! — вскричала вновь прибывшая. — Единственный и неповторимый мистер Паркер Пайн! И Адела Честер! Вы знакомы? Знакомы, да? Живете в одной гостинице? Это единственный и неповторимый волшебник, Адела. Чудо века. «Терпение, мы развеем все ваши тревоги!» Что? Ты не знала? Ты должна была слышать о нем. Разве ты не читала его объявлений? «Вы в беде? Обратитесь к мистеру Паркеру Пайну». Для него нет ничего невозможного. Мужья и жены впиваются друг другу в горло, а он мирит их; если вы утратили интерес к жизни, он делает вас участником потрясающих приключений. Я правду говорю: этот человек — просто волшебник!
Излияния восторга продолжались еще довольно долго. В паузах мистер Паркер Пайн пытался робко протестовать. Ему не понравился взгляд миссис Честер, который она бросила в его сторону, но еще больше не понравилось то, что на обратном пути, идя по пляжу, она перешептывалась с его словоохотливой восхвалительницей.
Кульминация наступила быстрее, чем он ожидал. В тот же вечер после кофе миссис Честер без всякой подготовки сказала:
— Не согласитесь ли вы пройти со мной в маленькую приемную, мистер Пайн? Я хочу кое-что вам сказать.
Ему оставалось только с поклоном подчиниться.
Миссис Честер держалась из последних сил. Как только дверь малой приемной закрылась, она села и расплакалась.
— Мистер Пайн… мой мальчик… вы должны спасти его! Мы должны спасти его. У меня сердце разрывается!
— Милая леди, как человек посторонний, я…
— Нина Вичерли говорит, что вы можете сделать все, что угодно. Она говорит, что я должна полностью довериться вам. Она посоветовала мне все вам рассказать, и вы исправите положение.
Пайн чертыхнулся про себя, отпустив проклятие в адрес назойливой миссис Вичерли, и покорился своей доле.
— Что ж, давайте обсудим ваше дело, — сказал он. — Девушка, надо полагать?
— Он говорил вам о ней?
— Только вскользь.
Миссис Честер обрушила на Пайна неистовый поток слов. Девушка была» ужасная «. Она пила, сквернословила, не носила никакой достойной упоминания одежды. Ее сестра жила здесь, на острове, и была замужем за художником-голландцем. Крайне нежелательный вариант. Половина этих художников живет со своими подругами во грехе… Бэзила будто подменили… Он всегда был таким спокойным, так интересовался серьезными вещами… Одно время даже подумывал заняться археологией…
— Ну-ну, — проговорил мистер Паркер Пайн, — природа берет свое.
— Что вы хотите этим сказать?
— Интерес к серьезным предметам вредит здоровью молодых людей. Они должны до одури влюбляться во всех девушек подряд.
— Пожалуйста, не шутите, мистер Пайн.
— Я совершенно серьезен. Не эта ли юная леди, случайно, вчера пила с вами чай?
Он запомнил ее. Запомнил серые фланелевые брюки, багровую косынку, плотно охватывавшую бюст, ярко-алые губы и то обстоятельство, что девушка предпочла чаю коктейль.
— Так вы ее видели? Ужас! Такие девушки никогда не приводили Бэзила в восторг.
— Однако вы, кажется, не часто давали ему возможность восторгаться девушками, не так ли?
— Я?
— Ему слишком нравилось ваше общество! Это плохо! Однако я осмелюсь сказать, что он исправится, если вы не станете торопить события.
— Вы не понимаете. Он хочет жениться на этой девице, Бетти Грегг. Они обручены.
— Дело зашло так далеко?
— Да. Мистер Пайн, вы должны что-то сделать. Спасти моего мальчика от этого губительного брака. Иначе вся его жизнь будет разбита!
— Никто не может разбить жизнь человека, кроме него самого.
— А вот жизнь Бэзила будет разбита, — настаивала миссис Честер.
— Я беспокоюсь не о Бэзиле.
— Неужели о девушке?
— Нет, я тревожусь за вас. Вы попусту тратите время…
Миссис Честер взглянула на Паркера Пайна в легком замешательстве.
— Как мы живем с двадцати до сорока лет? Мы скованы по рукам и ногам любовными переживаниями. Так и должно быть, ибо это — жизнь. Но затем наступает новый этап. Вы обретаете способность размышлять, наблюдать жизнь, открывать что-то в других людях, верно оценивать себя. Жизнь приобретает смысл. Вы видите ее как нечто единое, а не как отдельные эпизоды, в которых участвуете как актер. Ни мужчина, ни женщина не бывают самими собой, пока им не перевалит за сорок пять лет. Вот когда индивидуальность раскрывает себя наиболее полно.
— Заботы о Бэзиле всецело поглощают меня, — сказала миссис Честер. — Он для меня — все.
— А так быть не должно. Вот за это вы теперь и расплачиваетесь. Любите его как угодно сильно, но помните, что вы не просто мать Бэзила, а личность — Адела Честер.
— Если жизнь Бэзила будет загублена, у меня сердце разорвется, — сказала мать Бэзила.
Мистер Пайн взглянул на ее тонкое лицо, на уныло опущенные уголки рта. Адела Честер была милой женщиной, и он не хотел, чтобы она страдала. Он сказал:
— Что ж, посмотрим, что можно сделать.
Бэзил сразу согласился поговорить с мистером Паркером Пайном: ему не терпелось высказать свою точку зрения.
— Вся эта история — просто чертовщина какая-то. Мама слишком узко мыслит и безнадежно предубеждена. Стоит ей только освободиться от всего этого, и она сразу увидит, какая Бетти славная.
— Ну а Бетти?
— Бэзил вздохнул.
— С Бетти дьявольски трудно! Если б она хоть немножко помогла… Я хочу сказать, если бы отказалась хоть на денек от губной помады… Тогда, может, все вышло бы по-другому. Она, похоже, из кожи вон лезет… чтобы выглядеть… э… ну, современной, что ли, когда находится рядом с мамой. Мистер Пайн улыбнулся.
— Бетти и мама — два самых дорогих мне человека. Я-то думал, они сразу поладят…
— Вам еще многому предстоит научиться, молодой человек, — сказал мистер Паркер Пайн..
— Хорошо бы вам пойти со мной, познакомиться с Бетти и обо всем переговорить.
Мистер Паркер Пайн охотно принял приглашение.
Бетти, ее сестра с мужем жили на маленькой ветхой вилле, стоящей поодаль от моря. Весь уклад их жизни отличался освежающей простотой. Обстановка состояла из трех стульев, стола и кроватей. В стену был встроен буфет, в котором хранилось самое необходимое — чашки и тарелки. Муж сестры — Ханс был живым молодым человеком с непокорной светлой шевелюрой, торчавшей во все стороны. Он невероятно быстро тараторил на старомодном английском, расхаживая из угла в угол. Его жена Стелла была изящной белокурой женщиной. У рыжеволосой и веснушчатой Бетти были лукавые глазки, косметики же по сравнению со вчерашним днем, когда Пайн видел ее в «Пинто д'Оро», заметно поубавилось.
Угостив Пайна коктейлем, Бетти подмигнула и сказала:
— И вас втянули в это жуткую войну? Мистер Паркер Пайн кивнул.
— На чьей же вы стороне? Вы за юных влюбленных или за всеосуждающую даму?
— Можно задать вам вопрос?
— Еще бы!
— Достаточно ли тактично вы вели себя в этой истории?
— Отнюдь, — честно ответила мисс Грегг. — Но эта старая кошка сама меня разозлила (она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что Бэзил не слышит ее), Эта женщина просто с ума меня сводит. Все эти годы она заставляла Бэзила держаться за свой подол, отчего мужчины, как известно, выглядят придурками. Бэзил-то, конечно, не дурак… И потом, этот ее жуткий снобизм. Истинная леди…
— Быть истинной леди — в этом нет ничего плохого. Разве что немного старомодно в наши дни.
