– Я охотно заплачу ему за решение. Наличными, любую сумму в пределах разумного. Меня серьезно тревожит этот клиент и вся создавшаяся ситуация. А данных, которыми я располагаю, недостаточно. Я был бы чрезвычайно рад получить от мистера Вульфа ответ на волнующий меня вопрос, а также…
– А также, – перебил я, – предоставить ему право решать, извещать ли полицию в случае, если ваш клиент, как вы подозреваете, окажется замешанным в серьезном преступлении.
– Конечно. – Хеллер был сама любезность. – Я не хочу и не собираюсь покрывать преступника. Совсем наоборот.
– О'кей. Будем считать, что мы договорились. Сегодня к Вульфу подходить бесполезно – ничего хорошего из этого все равно не получится. Он пребывает в расстроенных чувствах. Завтра утром я собирался зайти в наш банк, оприходовать несколько чеков. Это на Лексингтон-авеню, неподалеку от вас, и я мог бы потом заглянуть к вам, чтобы оценить ситуацию в общих чертах. Мною движет исключительно любопытство. Очень уж хочется посмотреть, что вы собой представляете. У меня есть на сей счёт свои предположения, но нет достаточных данных, чтобы проверить их теорией вероятностей. Если честно, я сомневаюсь, что Вульф возьмется за это дело, но деньги есть деньги, и я постараюсь его уговорить. Итак, могу я прийти?
– Во сколько?
– Скажем, в четверть одиннадцатого.
– Хорошо. Мой рабочий день начинается в одиннадцать. Поднимитесь на лифте на пятый этаж. Там увидите указатель направо, в приёмную. Не обращая на него внимания, сверните налево и идите к двери в конце коридора. Нажмите звонок, и я вас впущу. Если явитесь вовремя, в нашем распоряжении окажется больше получаса.
– Я всегда прихожу вовремя.
А в это утро пришёл даже раньше. Часы показывали пять минут одиннадцатого, когда я переступил порог холла на 37-й стрит и назвал привратнику своё имя.
Я сказал привратнику, что постараюсь добыть для него автограф Ниро Вульфа и записал в блокнот имя: Нильс Ламм. Тем временем девушка по-прежнему стояла и, насупившись, глядела на нас. На вид ей было года двадцать три – двадцать четыре. Ростом едва мне до подбородка. Перестань она хмуриться, её лицо, возможно, оказалось бы симпатичным. Поскольку она совершенно беззастенчиво разглядывала незнакомого мужчину, то и я решил не церемониться.
– Может, вы тоже хотите? – спросил я, чтобы как-то завязать беседу.
Она вскинула голову:
– Хочу чего?
– Получить автограф. Мой или мистера Вульфа, – на выбор.
– О! Так вы Арчи Гудвин? Я видела вашу фотографию в газете.
– Он самый.
– Я… я хотела бы вас кое о чем спросить, – произнесла она после непродолжительных колебаний.
– Валяйте.
С улицы стремительно вошла энергичная особа в норковом манто. Её возраст колебался между двадцатью и шестьюдесятью годами. Мы посторонились, освобождая ей проход к лифту. Посетительница решительным тоном заявила Нильсу Ламму, что Лео Хеллер ждет её, но отказалась назвать себя. Однако Ламм оставался непреклонен, и вскоре она сдалась, нехотя выдавив:
– Агата Эбби.
Он пропустил её к лифту, а мы направились к дивану возле камина, ибо девушка сказала, что работала всю ночь и чувствует себя уставшей. Теперь я разглядел её получше. Вблизи она по-прежнему выглядела на двадцать три или двадцать четыре года, но была несомненно кем-то или чем-то обеспокоена. И что это за ночная работа?
Будто угадав мои мысли, она сказала.
– Меня зовут Сьюзен Матуро. Я работаю медсестрой.
– Очень приятно. Ну а моё имя вы знаете. Я работаю сыщиком.
Она кивнула.
– Именно поэтому я решила к вам обратиться. Допустим, я захочу нанять Ниро Вульфа для… для одного расследования. Сколько это будет стоить?
Мои плечи приподнялись на дюйм и снова опустились.
– Оплата зависит от многих факторов: от того, сколько времени займет расследование и сколько серого вещества потратит на него Ниро Вульф, от характера дела, от состояния ваших финансов, а также от…
Я замолчал на полуслове. Нас нахально разглядывал ещё один посетитель, худой, высокий, костлявый тип в мятом коричневом костюме с раздутым портфелем под мышкой. Когда наши взгляды встретились, он отвёл глаза и стремительно прошагал к лифту, не взглянув на Нильса Ламма.
– У вас действительно проблема, или вы спросили просто из любопытства? – продолжил я прерванный разговор.
– Проблема. – Она прикусила губу (чудесные зубки, да и губка тоже недурна) и на мгновение застыла, глядя на меня. – В последнее время я сама не своя. И с каждым днём ситуация все хуже и хуже. Порой мне кажется, что я сойду с ума. У меня возникла идея обратиться к Лео Хеллеру – вдруг он поможет? Поэтому я и оказалась здесь. Но, сидя в приёмной, где уже были два посетителя, мужчина и женщина, я вдруг поняла, что мною руководят лишь обида и желание отомстить. А ведь я не такая! Я никогда…
Очевидно, ей не хватало дружеского участия, и я поспешил заверить:
– Вы совсем не похожи на мстительного человека.
В знак благодарности она коснулась кончиками пальцев моего рукава.
– В общем я решила оставить затею, но как раз когда выходила из лифта, привратник назвал ваше имя. Мне захотелось обратиться к вам, и я спросила, сколько стоит нанять Ниро Вульфа для расследования дела, хотя имела в виду несколько другое. Мне просто надо рассказать ему обо всем, а он уж сам решит, как быть.
Она выглядела чрезвычайно взволнованной и серьезной, и я скроил соответствующую мину, чтобы ей подыграть.
– Видите ли, при такой постановке вопроса, да ещё при скромных финансовых условиях к Ниро Вульфу обращаться бесполезно. Нужна предварительная консультация с экспертом, а единственный эксперт в данной сфере – это я. Уже двадцать минут одиннадцатого, и мне пора идти, но я готов уделить вам ещё пять минут. Изложите кратко суть дела, чтобы я мог решить, стоит ли за него браться. Итак, что вас тревожит?
Она посмотрела на меня, затем на Нильса Ламма – он не смог бы нас услышать со своего поста у дверей, даже если бы захотел – и вновь перевела взгляд на меня. Её подбородок затрясся, но она стиснула зубы, чтобы унять дрожь.
– Когда я начинаю об этом говорить, у меня просто ком к горлу подкатывает, – наконец начала она. – Нет, пятью минутами здесь не обойдешься. К тому же мне нужен кто-нибудь постарше и поопытнее, вроде Ниро Вульфа. Помогите мне встретиться с ним.
Я обещал попробовать, но добавил, что уверен: хотя в городе едва ли найдется второй человек, столь же сильно желающий помочь симпатичной девушке в её беде, попасть к Вульфу ей не удастся. И хотя я не такой пожилой и умудренный опытом, как ей хотелось, но мог бы все же выслушать в общих чертах её горе и подсказать, как действовать дальше.
Признав разумность моих слов, она дала мне свой адрес и номер телефона. Мы договорились встретиться в течение дня, и я проводил её к выходу.
По дороге к лифту я опять взглянул на часы. Было 10.28, то есть я всё-таки опаздывал, хотя до начала рабочего дня Хеллера оставалось ещё целых полчаса. На пятом этаже прямо напротив лифта на стене висела табличка: «ЛЕО ХЕЛЛЕР, ПРИЕМНАЯ». Стрелка указывала направо, где в конце коридора виднелась дверь с приветственной надписью: «ВХОДИТЕ».
Я повернул налево и двинулся в противоположную сторону. Нажимая кнопку звонка, я заметил, что дверь была чуть приотворена. На мой звонок никто не прореагировал, и я позвонил ещё, на сей раз настойчивее. Снова нет ответа. Я открыл дверь, переступил порог и позвал Хеллера. Никто не откликнулся. Похоже, в комнате никого не было.
Решив, что Хеллер, видимо, вышел в приёмную и скоро вернётся, я принялся осматривать логово знаменитого математического кудесника. Вокруг было много необычного. Прежде всего – металлическая дверь толщиной не менее трёх дюймов, установленная не то из соображений безопасности, не то для звукоизоляции. Если в комнате имелись окна, то их тщательно скрывали тяжёлые портьеры. Помещение наполнял мягкий искусственный свет, источники которого располагались вдоль стен возле самого потолка. Работал кондиционер. Задняя стена была заставлена шкафами для бумаг, причём на каждом из них висел замок. Вместо ковра пол был застлан похожим на бархат материалом, который, вероятно, заглушил бы даже стук футбольного мяча.
Толстая дверь и впрямь оказалась звуконепроницаемой. Хотя, войдя, я прикрыл её не слишком плотно, в кабинете воцарилась абсолютная тишина. С улицы, даже несмотря на близкое соседство шумных Третьей и Лексингтон-авеню, не доносилось ни единого звука.
Я подошёл к письменному столу. Он не выделялся ничем особенным, разве что был вдвое больше обычного. Среди прочего хлама на его поверхности лежали стопки книг с заумными названиями, счеты из слоновой кости или хорошей имитации под неё и многочисленные папки для бумаг. По всему полю были разбросаны листки для записей, на одном из которых я заметил формулы, похожие на каракули Эйнштейна. Стакан с остро отточенными карандашами был перевернут. Рассыпавшись, они образовали на краю стола своеобразный узор.
