Эллери нахмурился, бросил взгляд на зеркальце заднего вида и снова стал глядеть вперед. Теперь дорога явственно спускалась в долину, но странная мгла уплотнялась с каждым футом.
— В чем дело, папа? — негромко спросил Эллери. Его ноздри дрогнули. В воздухе ощущался слабый неприятный запах.
— Думаю, Эл, — сказал инспектор, откидываясь назад, — тебе лучше поторопиться.
— Это... — начал Эллери и осекся, судорожно глотнув.
— Чертовски похоже.
— Лесной пожар?
— Именно. Чувствуешь запах?
Нога Эллери нажала на акселератор. «Дюзенберг» рванулся вперед. Инспектор, оставив свою ворчливость, перегнулся через борт автомобиля и включил мощную боковую фару, осветившую склон горы.
Эллери стиснул зубы. Слова казались лишними.
Несмотря на высоту и вечернюю прохладу, в воздухе чувствовался какой-то странный жар. Туман, сквозь который пробирался «дюзенберг», стал желтоватым и плотным, как вата. Это был дым от горящих пыльных листьев и сухого дерева. Его едкие молекулы проникали в ноздри и легкие, вызывая кашель и слезы.
Слева, где лежала долина, не было видно ничего, кроме темного дымного облака, напоминавшего ночное море.
— Остановись, сынок, — предложил инспектор.
— Пожалуй, — пробормотал Эллери. — Я как раз об этом подумал.
«Дюзенберг», пыхтя, остановился. Впереди клубились темные волны дыма. На расстоянии около сотни футов в них начинали впиваться оранжевые зубы пламени. Внизу, в направлении долины, также мелькали длинные огненные языки.
— Прямо на нашей дороге, — заметил Эллери. — Нам лучше поехать назад.
— А ты сможешь здесь развернуться? — со вздохом спросил инспектор.
— Попробую.
В клубящейся тьме это оказалось нервной и деликатной работой. «Дюзенберг» — старый гоночный реликт, подобранный Эллери несколько лет назад из чувства извращенной сентиментальности и приспособленный им для личного пользования, — казалось, еще никогда не был столь строптивым. Потея и ругаясь сквозь зубы, Эллери двигал автомобиль взад-вперед, дюйм за дюймом разворачивая его. Маленькая серая рука инспектора вцепилась в ветровое стекло; кончики его усов шевелились на горячем ветру.
— Живее, сынок, — посоветовал старик. Его взгляд устремился на темный склон Эрроу. — По-моему...
— Да? — отозвался Эллери, осуществляя последний поворот.
— По-моему, огонь взбирается вверх по дороге позади нас.
— Господи, папа, не может быть!
«Дюзенберг» содрогнулся, когда Эллери уставился в темноту. Он еле удержался от нервного смеха. Огненная западня! Это казалось слишком нелепым... Инспектор наклонился вперед, тихий и напряженный как мышь. Эллери резко нажал на акселератор, и машина рванула с места.
Внизу полыхал весь склон горы. Мантия была разорвана в тысячах мест; маленькие оранжевые зубы и длинные оранжевые языки, казавшиеся твердыми, вгрызались в склон и лизали его. Ландшафт, выглядевший с высоты миниатюрным, на многие мили был охвачен пламенем. Квины понимали, что произошло. Был конец июля, оказавшегося одним из самых жарких и сухих месяцев за многие годы. Кругом расстилался почти девственный лес — солнце высосало практически всю влагу из спутанного ковра деревьев и кустов. Крошащаяся высохшая древесина манила к себе огонь. Небрежно затоптанный туристами костер, брошенная сигарета, даже трение под действием ветерка двух сухих веток могли вызвать пламя, быстро распространившееся на деревья вдоль основания горы, в результате чего весь склон был внезапно объят пожаром.
«Дюзенберг» замедлил ход, заколебался, снова рванулся вперед и остановился, скрипнув тормозами.
— Мы попались! — вскричал Эллери, приподнявшись над рулем. — Огонь и спереди и сзади! — Он полез за сигаретой и криво усмехнулся. — Смешно, не так ли? Испытание огнем! Какие грехи ты совершил?
— Не валяй дурака! — резко отозвался инспектор.
Он встал и огляделся. Край дороги уже лизало пламя.
— Самое скверное заключается в том, — пробормотал Эллери, набрав в легкие дыма и бесшумно выпустив его, — что я втянул в это тебя. Похоже, это моя последняя глупость... Нет, папа, осматриваться бесполезно. Единственный выход — прорываться сквозь огонь. Дорога весьма узкая, и пламя уже пожирает деревья и кустарник рядом с ней. — Он снова усмехнулся; глаза на его мертвенно-бледном лице блеснули под стеклами очков. — Нам не проехать и сотни ярдов. Видимость никудышная, а дорога все время петляет, так что, если пожар до нас не доберется, мы просто сорвемся вниз.
Инспектор молча смотрел вперед, раздувая ноздри.
— Все это чертовски мелодраматично, — с усилием продолжал Эллери, устремив взгляд в сторону долины. — Совсем не соответствует моим представлениям о смерти. Такой конец отдает шарлатанством. — Закашлявшись, он скорчил гримасу и выбросил сигарету. — Ну, каково же решение? Останемся поджариваться на месте, попытаем счастья на дороге или попробуем вскарабкаться наверх? Только решай поскорее — наш хозяин проявляет нетерпение!
— Возьми себя в руки! — одернул сына инспектор. — Забраться вверх через лес мы всегда успеем. Поехали!
— Слушаюсь, сэр, — пробормотал Эллери — у него щипало в глазах, причем не из-за дыма. «Дюзенберг» двинулся вновь. — Нет смысла оглядываться по сторонам. Это единственная дорога — от нее нет никаких ответвлений... Больше не вставай, папа. Завяжи платком нос и рот.
— Говорю тебе, поезжай! — сердито крикнул старик; его красноватые слезящиеся глаза сверкали, как угли.
«Дюзенберг» продвигался неуверенно, словно пьяный. Три фары освещали лишь желтовато-белые струйки дыма, вьющиеся вокруг машины. Эллери ехал дальше, руководствуясь скорее инстинктом, чем разумом. Внешнее оцепенение скрывало его отчаянные попытки припомнить каждый поворот дороги... Теперь оба кашляли не переставая. Глаза Эллери, хотя и защищенные очками, начали слезиться. Ноздри ощущали новый запах — запах горелой резины. Шины...
Пепел мягко опускался на одежду.
Откуда-то снизу, издалека, сквозь шум и треск донесся вой пожарной сирены. Сигнал тревоги из Оскуэвы, мрачно подумал Эллери. Там увидели пожар и начали собирать людей. Скоро вереницы муравьев в человеческом обличье с ведрами, цепями и метлами поползут по горящему лесу. Эти люди привыкли бороться с пожарами. Безусловно, они справятся и с этим, а может, он прекратится сам или погаснет под действием ниспосланного Провидением дождя. Но одно несомненно, продолжал думать Эллери, вглядываясь в дым и судорожно кашляя, — два джентльмена по фамилии Квин встретят свой конец на этой горящей дороге у подножия одинокой горы, вдалеке от Бродвея и Сентр-стрит, и никто не явится свидетелем их ухода из мира сего, ставшего вдруг таким дорогим и уютным...
— Там! — закричал инспектор, внезапно вскочив. — Вон там, Эл! Я знал это! — Он указывал налево; в его голосе слышалось облегчение. — Я помнил, что здесь была боковая дорога! Останови машину!
С бешено колотящимся сердцем Эллери надавил на тормоз. Сквозь разрыв в дыму виднелся черный туннель. Очевидно, это была дорога, ведущая наверх через почти непроходимую чащу, которая покрывала Эрроу, точно волосы грудь великана.
Эллери резко повернул руль. «Дюзенберг» откатился назад, взвизгнул и рванулся вперед с новой силой, вгрызаясь на второй скорости в затвердевшую грязь дороги, которая отходила под весьма рискованным углом от основного шоссе. Мотор стонал, выл и причитал — машина ползла вверх, постепенно набирая скорость. Дорога начинала петлять. Еще один поворот — и внезапно на них повеял прохладой и свежестью ветер, напоенный ароматом сосен...
Казалось невероятным, что всего за двадцать секунд они оставили позади огонь, дым и неминуемую гибель.
* * *
Все стало черным — небо, деревья, дорога. Воздух, словно бальзам, наполнял прохладой измученные горла и легкие. Некоторые время Квины жадно глотали его, затем оба рассмеялись.
— О боже! — задыхаясь, пробормотал Эллери. — Все это слишком фантастично!
— Еще бы! — усмехнулся инспектор. Достав носовой платок, он вытер рот дрожащей рукой.
Они сняли головные уборы, наслаждаясь холодным ветром, потом посмотрели друг на друга, с трудом видя в темноте лица. Эллери отпустил тормоз и привел «дюзенберг» в движение.
Если внизу дорога была трудной, то здесь она стала просто невозможной, выглядев немногим лучше заросшей сорняками тропинки для скота. Однако Квинам не хватало духу ругать ее — ведь она явилась благом, ниспосланным самими Небесами. Дорога извивалась и карабкалась наверх, и они извивались и карабкались вместе с ней. Какие-либо признаки цивилизации поблизости отсутствовали напрочь. Фары нащупывали путь, подобно усикам насекомых. Воздух становился все свежее; аромат леса пьянил, как вино. В лучах фар мелькали и жужжали неведомые крылатые существа.
