— Он любил ребятишек и подшучивал над ними: например, вешал сладости так, что дети не могли дотянуться.
Забыв про вежливость, Чармиэн вскричала:
— Какой противный старик!
— О, вовсе нет, милочка. Просто холостяк, не привыкший к детям. Он держал деньги в доме и заказал специальный сейф. Без конца хвастался, какой он надежный. В результате всех этих разговоров в дом забрались жулики и проделали в сейфе огромную дыру какими-то химическими средствами.
— Так ему и надо, — сказал Эдвард.
— Но в сейфе-то ничего не оказалось, — продолжала мисс Марпль, — Он, видите ли, держал деньги совсем в другом месте, на книжной полке, за молитвенником. Он утверждал, что никому не придет в голову снять подобную книгу с полки!
Эдвард встрепенулся:
— Послушайте, это идея! Может, деньги в библиотеке!
Но Чармиэн грустно покачала головой.
— Я уже думала об этом. Когда ты ездил в Портсмут, я просмотрела всю библиотеку. Снимала каждую книгу и перетряхивала ее. Ничего.
Эдвард вздохнул. Потом решил как-нибудь потактичнее отделаться от бесполезной гостьи.
— С вашей стороны было очень мило приехать в надежде нам помочь. Жаль, что ничего не вышло. Мы только зря отняли у вас время. Но я могу вас отвезти на станцию на машине, и вы еще успеете на трехчасовой…
— Что вы, — сказала мисс Марпль, — ведь мы еще не нашли денег. Не надо отчаиваться, мистер Росситер. Надо бороться до победного конца.
— То есть вы хотите продолжать поиски?
— Точнее говоря, — возразила мисс Марпль, — я еще и не начинала. «Сначала поймайте кролика», как советует миссис Битон в своей поваренной книге. Замечательная книга, между прочим, хотя и очень неэкономная. Большинство рецептов начинается так: «Возьмите дюжину яиц и кварту сметаны»… Да, позвольте, о чем это я? Ну, словом, мы уже поймали кролика, то есть вашего дядюшку, остается только сообразить, куда он мог спрятать деньги. Это, должно быть, нетрудно.
— Нетрудно? — усомнилась Чармиэн.
— Ну конечно, милочка. Он должен был поступить самым прямолинейным образом. Потайной ящик — вот мое мнение.
Эдвард не выразил энтузиазма:
— В потайной ящик золотые слитки не спрячешь.
— Конечно, нет. Но откуда вы взяли, что деньги в слитках?
— Он всегда говорил…
— Так же, как мой дядя Хенри насчет сейфа! Я подозреваю, что этим он просто отводил глаза. А вот бриллианты, например, вполне могут храниться в потайном ящике.
— Но мы уже осмотрели всю мебель. Мы даже приглашали столяра.
— Правда? Как это умно с вашей стороны, милочка. По-моему, вероятнее всего, что ящик находится в письменном столе вашего дядюшки. Кажется, вот тот у стены?
— Да. Сейчас я вам покажу. — Чармиэн подошла к письменному столу и подняла крышку. Внутри оказалась масса отделений и ящиков. Она открыла маленькую дверцу посередине и нажала кнопку в левом ящичке. Стенка среднего отделения отодвинулась. За ней обнаружилось пустое пространство.
— Какое удивительное совпадение! — воскликнула мисс Марпль. — У дяди Хенри был точно такой же письменный стол, только у него был ореховый, а этот из красного дерева.
— Во всяком случае, — заметила Чармиэн, — как вы видите, в нем ничего нет.
— Наверное, — сказала мисс Марпль, — ваш столяр был молодой человек. А то бы он знал, что люди в прежние времена были весьма хитроумны в изобретении потайных мест. Внутри каждого тайника существовал еще тайник.
Она вытащила шпильку из своего аккуратного пучка седых волос. Выпрямив шпильку она воткнула ее в едва приметную дырочку в стенке пустого потайного отделения. С видимым усилием, она выдвинула маленький ящичек наполненный доверху связками писем.
Эдвард и Чармиэн жадно кинулись на находку. Дрожащими руками Эдвард развернул лежавшую сверху сложенную вчетверо бумагу. И тут же пренебрежительно отбросил ее в сторону.
— Кулинарный рецепт! Жареная грудинка!
Чармиэн развязала ленточку, связывавшую письма.
Она вытащила одно письмо и пробежала его глазами.
— Любовные письма!
Мисс Марпль проявила неподдельный восторг:
— Как интересно! Может быть, мы узнаем, почему ваш дядя не женился.
Чармиэн прочла вслух:
«Навеки дорогой мне Мэтью, должна признаться, что время показалось мне долгим со времени получения вашего последнего письма. Я стараюсь отвлечься исполнением своих многочисленных обязанностей и часто говорю себе, как мне повезло, что я увидела так много частей света, хотя, по правде говоря, отправляясь в Америку, я совсем не предполагала, что окажусь на сих островах!»
Чармиэн прервала чтение:
— Откуда это послано? Ах, с Гавайских островов!
Она перевела дух и стала читать дальше:
«Увы, туземцы еще далеки от прозрения. Они пребывают в диком и раздетом состоянии и большую часть времени отдают танцам, и плаванью, и разукрашиванию себя гирляндами цветов. Мистер Грей обратил нескольких в нашу веру, но это тяжкий труд, и он и миссис Грей сильно обескуражены. Я делаю все, что могу, чтобы подбодрить их, но я и сама часто грущу по причинам, известным вам, дорогой мой Мэтью. Увы, разлука — жестокое испытание для любящего сердца. Ваши новые заверения в неослабевающей привязанности весьма обрадовали меня. Навсегда преданная вам, любящая вас Вера Глас».
— Вот это да! — воскликнул Эдвард. — Миссионерша! Ай да дядя Мэтью! Но интересно, почему он на ней не женился?
— Глядите-ка, она объехала весь свет, — заметила Чармиэн, просматривая письма. — Остров Маврикия и тому подобное… Может быть, она умерла от желтой лихорадки?
До них донеслось сдержанное хихиканье. Это веселилась мисс Марпль, изучая калинарный рецепт. «Господи, — приговаривала она, — ну и ну!»
В ответ на вопросительные взгляды молодых людей, она прочитала вслух: «Возьмите жареную грудинку, добавьте укропа и прочей чепухи и поджарьте на постном масле».
— Что вы на это скажете?
— Неаппетитно, — поморщился Эдвард.
— О, я спрашиваю вас не о том, вкусно это или нет.
Эдварда вдруг осенило:
— Вы полагаете, что это шифр?! Знаешь, Чармиэн, это вполне возможно, — сказал он, подумавши. — Иначе, зачем бы он стал класть кулинарный рецепт в потайной ящик!
— Вот именно, — подчеркнула мисс Марпль. — Это со значением.
Тут оживилась и Чармиэн.
— Знаю, — закричала она. — Невидимые чернила! Давайте нагреем рецепт. Эдвард, включи камин.
Эдвард включил электрокамин. Но, увы, от нагрева на рецепте не появилось новых букв.
Мисс Марпль деликатно кашлянула.
— Вы, видите ли, совершенно напрасно все усложняете. Рецепт — всего лишь присказка. Намек заключается в письмах.
— В письмах?
— И в частности, — продолжала мисс Марпль, — в подписи.
Но Эдвард уже не слушал ее.
— Поди сюда, Чармиэн! — возбужденно вызвал он. — Гляди! Конверты пожелтели, а письма — нет, значит, они были написаны позже!
— Несомненно, — подтвердила мисс Марпль.
— Подделка под старину. Держу пари, дядя Мэтью сам написал их.
— Совершенно очевидно, — согласилась мисс Марпль.
— Сплошной обман. И миссионерши никакой не было. Здесь какой-то шифр.
— Дорогие мои дети, вы опять усложняете. А ваш дядя был очень прямолинейный человек. Он любил немного пошутить, только и всего.
Молодые люди впервые серьезно прислушались к словам мисс Марпль.
— Что вы хотите сказать? — спросила Чармиэн.
— Я хочу сказать, что деньги у вас в руках.
Чармиэн недоверчиво воззрилась на нее.
— Подпись, милая. В ней все сказано. Рецепт — только намек. Судите сами: «Чепуха на постном масле». Значит, главное — в письмах. А теперь вспомните, что сделал ваш дядя перед смертью? По вашим словам, он дотронулся до глаза. Вот где ключ к разгадке!
Чармиэн покачала головой:
— Не знаю, кто из нас сошел с ума!
Неужели, дорогая моя, вы никогда не слышали поговорки: «Не верь глазам своим»?
Эдвард так и охнул, поглядев на подпись под письмом, которое он держал в руках:
— «Вера Глаз!»
— Разумеется, мой дорогой. Как вы сами догадались, такой особы не существовало вовсе. Письма все написаны вашим дядюшкой. И как он, наверное, веселился, когда их писал! А конверты гораздо старше писем. Например на том, что вы держите в руках, марка со штампом 1851 года.
Она сделала многозначительную паузу. Потом повторила с ударением:
— 1851 года. Теперь вам все ясно, не правда ли?
— Лично мне — нет, — сказал Эдвард.
— Ах да, — спохватилась мисс Марпль, — я бы и сама ничего не поняла, если бы не мой внучатый племянник. Такой милый мальчик и страстный коллекционер. Он мне все рассказал о ценных марках. Я, помню, очень удивилась, когда он рассказал мне, что на аукционе за марку со штампом 1851 года дают около 25 тысяч долларов. Вообразите себе. Вероятно, и на остальных письмах такие же ценные марки. Недаром ваш дядюшка принял меры предосторожности и «замел следы», как выражаются в детективных романах.
