— Удовольствие ниже среднего,— протянул Нильс. — Старушка, наверно, занудная. Раз она обожает сочинять длинные письма, значит, и поговорить любит.
— Может, все не так уж и плохо! Отец сказал, там еще много народу будет: два ее племянника — студенты из Эдинбурга и еще американец, который прошлым летом снимал у нее комнату. Сейчас он тоже собирается приехать.
— Она сдает комнаты?
— Нет, это в виде исключения. В прошлом году она писала, что один американец уговорил пустить его на пиру недель. Он увлекается археологией и заинтересовался старинными развалинами поблизости от ее дома. От города далековато и дороги плохие, а гостиницы там нет, вот она его и пустила.
— От него там веселее не будет, — ворчливо сказал Нильс, — Если он второй раз по доброй воле проводит летнее время в такой глуши, значит, он из тех ненормальных, которые восхищаются всяким старьем только потому, что ему много лет. По мне, камни не становятся привлекательнее оттого, что их приволокли римские легионеры. Он настоящий археолог или любитель?
— Понятия не имею. Его зовут Рональд Стентон, это все, что я знаю.
На унылом лице Нильса появилось некоторое оживление.
— Я знаю одного человека с таким именем! Но это вряд ли он,— добавил Нильс, поразмыслив.
— Почему?
— Тот, кого я имею в виду, не поедет в захолустье, он вовсе не археолог, а один из знакомых Крэга. Любит путешествовать, но по более интересным местам. Когда я видел его в последний раз перед Рождеством, он рассказывал о своей поездке по Египту и о египетских храмах.
— Видишь, интересуется стариной — может, это все-таки он и есть? Вдруг он обнаружил в развалинах следы древних сокровищ? — сказал Питер, улыбаясь, однако Нильс воспринял его слова серьезно.
— Ерунда! Стентон не станет тратить время на поиски сундука со старыми монетами. Он слишком богат, чтобы они интересовали его как деньги, а как историческая реликвия — тоже вряд ли. Во всяком случае, не настолько, чтобы он поехал в сельскую глушь во второй раз. Он же не профессиональный археолог! Нет, это не он, — заключил Нильс,— но я все же спрошу у Крэга. Крэг, должно быть, знает, где Стентон собирается провести это лето. Сейчас позвоню и все выясню.
Телефонный разговор с Крэгом длился довольно долго. Нильс начал с красочного описания своих успехов (он был не прочь похвастаться) и лишь потом, когда Крэг спросил, приедут ли они к нему, задал вопрос про Стентона.
— Похоже, это он,— сказал Нильс, когда разговор был окончен.— Стентон недавно уехал в Шотландию, куда именно, Крэг не знает. Вероятно, там не такая уж скучища, как нам кажется.
Питер воспрянул духом.
— Ты поедешь со мной?
— Так и быть, поеду,— милостиво согласился Нильс.— В худшем случае я могу в любой момент сбежать оттуда. Твоя старушка одна живет?
— С племянницей, дочерью покойной сестры. Ее родители умерли, когда она была совсем маленькой.
— Сколько ей лет?
Питер задумался, что-то подсчитывая в уме, затем сказал:
— Лет семнадцать.
— Надеюсь, она не считает, что все должны за ней ухаживать?
Питер выглядел несколько смущенным.
— Лучше я сразу тебе скажу... Девчонка не совсем... — Он запнулся, подыскивая выражение.— Как бы сказать... не то чтобы вовсе ненормальная, но немного отсталая. Замедленного развития, так про нее говорят. Туповатая, но тихая.
Нильс присвистнул.
— Болтливая старушка и сумасшедшая девчонка — отличная компания!
Питеру пришлось пустить в ход все свое красноречие и воззвать к дружеским чувствам Нильса, прежде чем тот нехотя повторил свое первоначальное согласие поехать к мисс Прайс. Питер просиял, а Нильс, отнюдь не разделявший его радости, протянул руку к тряпке, чтобы закончить уборку, но вдруг застыл, принюхиваясь, затем коротко, но очень выразительно произнес:
— Торт!
Питер ринулся на кухню, Нильс — следом с воплем:
— Сгорел?!
— Нет, в самый раз. Не мешай, я тебя позову, когда будет готово. Куда ты ром поставил?
— Вон там, сзади, за тобой.
Когда Питер отвернулся, Нильс быстро запустил ложку в снежно-белую массу, которой предстояло увенчать многослойное сооружение.
— Совесть надо иметь! — Питер отобрал у него ложку и вытолкал из кухни.— Иди отсюда. Ты собирался сходить постричься, как раз успеешь.
Нильс стал разглядывать себя в висевшее в прихожей большое овальное зеркало, прикидывая, надо ли стричься или можно еще подождать. Придя к выводу, что постричься необходимо, он направился в парикмахерскую, оповестив об этом Питера и потребовав, чтобы к его возвращению торт был готов.
Вечером, съев бо́льшую часть творения Питера, приятели занялись сборами.
Нильс прищурился, потом прикрыл ладонью глаза, глядя против солнца на движущуюся по дорожке фигуру.
— Пит, иди сюда,— позвал он, узнав приятеля.
— А, вот ты где! — Питер расстелил плед рядом с шезлонгом Нильса. — Диллоны все купаются?
— Обещали прийти к ленчу. Спрашивали, будем ли мы сегодня играть в теннис.
— Будем?
— Лично я не буду.— Нильс передвинул свой шезлонг поглубже в тень.— Слишком жарко.
— Я бы сыграл,— сказал Питер, лениво пережевывая травинку.
— Предложи Стентону. Я видел, как он играл с Крэгом; если он будет в паре с тобой, Диллонам не поздоровится.
— Бесполезно, он же всегда отказывается.
— Сегодня согласится,— уверенно заявил Нильс,— Вчера Линда говорила, что к ним приезжают гости и ей надо будет развлекать их — значит, сегодня она здесь не появится и Стентону делать нечего.
Нильс и Питер жили у мисс Прайс пятый день. Когда они приехали, братья Диллоны и Рональд Стентон были уже здесь. С Диллонами они быстро подружились и обычно проводили время вчетвером. Стентон иногда тоже присоединялся к ним, но большей частью он гулял где-то, с Линдой Бэнвилл, чьи родители жили в доме за развалинами древней крепости, которую предание относило ко временам римлян. Мисс Бэнвилл оказалась страстной любительницей старины и целыми днями бродила там в обществе Стентона. Двадцатидвухлетняя Линда Бэнвилл обладала фигурой, позволяющей демонстрировать изделия самых взыскательных модельеров или красоваться на журнальных обложках; черноволосая, с блестящими карими глазами и здоровым румянцем, она привлекала свежими, яркими красками, а улыбка, от которой на щеках появлялись ямочки, делала ее еще очаровательнее. К тому же она держалась с подкупающей простотой, равно свободной и от кокетства, и от чрезмерной наивности. Впрочем, для того, чтобы нравиться, Линда Бэнвилл не нуждалась ни в каких ухищрениях. Когда приятели узнали, что Стентон познакомился с ней в свой прошлый приезд, они многозначительно переглянулись и Нильс с ехидной ухмылкой изрек: «Теперь ясно, за какими древностями он сюда явился».
Питер перевернулся на живот, подставляя солнцу голую спину.
— Смотри, кто-то приехал.— Нильс указал на остановившуюся возле дома машину.
— Наверно, брат мисс Прайс, мистер Диллон.
— Отец Майкла и Дэна?
— Да.
— Почему у нее другая фамилия? Они не родные?
— От разных отцов, их мать дважды была замужем. От первого брака родились мисс Прайс с сестрой, а мистер Диллон — от второго. Странно, что он приехал.— Питер махнул рукой, отгоняя назойливую муху.— Отец говорил, взаимоотношения у них довольно прохладные. Хотя, раз она пригласила Майкла с Дэном, она, должно быть, с ним помирилась.
— По-моему, мисс Прайс — безобидная старушка. Чего они не поделили?
— Недоразумение вышло из-за дома.
— Этого? — Нильс кивнул на большой старый дом.
— Да, этого. Он достался Диллону от его отца, а мисс Прайс после смерти своей сестры захотела уехать из города и купить какой-нибудь сельский дом. Диллону дом не нужен, он постоянно живет в городе и потому был не прочь избавиться от него. В результате она купила эту развалину, а потом была недовольна, что дом оказался менее приспособленным для жилья, чем казалось вначале. Сетовала, что благоустройство обойдется чересчур дорого. Она нам очень пространно писала про это, каждый год вспоминала свою неудачную покупку.
— Словом, братец ее надул?
Питер пожал плечами.
— Она же видела, что покупала. Очевидно, думала что ремонт будет стоить дешевле, но расчеты не оправдались. Она расстроилась и предъявила брату претензии.
— Можно было найти что-нибудь поменьше,— сказал Нильс, бросая взгляд на увитые плющом стены.— Зачем ей такая громадина? Одна башня чего стоит!
— Башня — самая старая часть дома. Сначала тут был настоящий замок, но его разрушили во время набега. Владельцы замка были воинственным родом и нажили множество врагов. Во время одного из сражений замку пришел конец, только башня уцелела. Остальное значительно позже достраивали, то ли отец Диллона, то ли дед.
