Ознакомительная версия.
В действительности Экройд и не является сельским сквайром. На мой взгляд, он просто очень удачно ведет дело, связанное с производством вагонных колес. Это человек под пятьдесят с румяным лицом и мягкими манерами. Он живет душа в душу с нашим священником, щедр на пожертвования (хотя, по слухам, очень скуп в личных расходах), любит крикет, доброжелательно относится к клубам молодежи и пансионатам солдат-инвалидов. Он и впрямь — душа нашей мирной деревни Кингс Эббот.
Когда Роджеру Экройду исполнился двадцать один год, он влюбился в красивую женщину старше себя на пять или шесть лет и женился на ней. Ее звали миссис Пэтон, она была вдовой с одним ребенком. История этого брака была короткой и мучительной. И кратко излагая ее, скажем, что миссис Экройд страдала запоем. Она довела себя до того, что через четыре года после замужества умерла.
В последующие годы Экройд не проявлял никакого намерения связать себя брачными узами вторично. Ребенку его жены от первого брака было только семь лет, когда умерла его мать. Теперь ему двадцать пять. Экройд всегда относился к нему, как к собственному сыну, должным образом воспитал его, но юноша оказался повесой и был постоянным источником беспокойства и тревоги отчима. Тем не менее мы все в Кингс Эббот очень любим Ральфа Пэтона. Это очень привлекательный молодой человек.
Как я уже сказал, мы всегда готовы посплетничать в нашей деревне. С самого начала мы замечали, что между Экройдом и миссис Феррарс были очень хорошие отношения. После смерти ее мужа их близость стала еще заметнее. Их всегда видели вместе, и можно было вполне предполагать, что после окончания траура миссис Феррарс станет миссис Роджер Экройд. И потом они в определенной мере подходили друг другу. Жена Роджера Экройда умерла, как уже упоминалось, от употребления спиртного. Эшли Феррарс долгое время до своей смерти тоже пил. Казалось естественным, что миссис Феррарс и Роджер Экройд — эти две жертвы неумеренности в отношении к алкоголю со стороны своих прежних супругов — должны были наверстать и возместить друг другу все, чего они были лишены прежде.
Чета Феррарс переехала сюда жить немногим больше года назад, что же касается Экройда, то ореол сплетен окружал его и раньше. Пока рос и мужал Ральф Пэтон, в доме сменилось множество экономок, и каждая из них по очереди была на подозрении у Каролины и ее задушевных друзей. Не будет преувеличением сказать, что вся деревня в течение последних пятнадцати лет втайне ожидала, что Экройд женится на одной из своих экономок. Последняя из них, но имени мисс Рассел, непререкаемо правила уже целых пять лет, что вдвое превышало время службы в доме любой из ее предшественниц. Чувствовалось, что не будь приезда миссис Феррарс, Экройд едва ли избежал бы женитьбы на мисс Рассел. Другой причиной был неожиданный приезд овдовевшей невестки с дочерью из Канады. Миссис Сесиль Экройд, вдова вечно недомогавшего младшего брата Роджера Экройда, поселилась в Фернли Парке и сумела поставить, если верить Каролине, мисс Рассел на должное место.
Не знаю точно, что из себя представляет это «должное место» — это звучит как-то холодно и неприютно — но я знаю, что мисс Рассел ходит с поджатыми губами, и это создает впечатление кислой улыбки, и что она относится с огромным сочувствием к «бедной» миссис Экройд, зависящей от щедрости брата своего мужа. Хлеб милосердия довольно горек, не так ли? Она была бы несчастной, если бы не зарабатывала себе на жизнь.
Не знаю, как отнеслась миссис Сесиль Экройд к возможному браку Роджера с миссис Феррарс, когда об этом заговорили. Но было ясно, что это противоречило ее интересам. Она всегда была очень любезна, чтобы не сказать радушна, с миссис Феррарс при встречах. Каролина говорит, что это еще ничего не доказывает.
Вот этим, собственно, мы и занимались в Кингс Эббот в последние несколько лет. Дела Экройда и его самого мы обсуждали со всех сторон. Разумеется, в каждом обсуждении должное место отводилось и миссис Феррарс.
А сейчас повернем калейдоскоп и, вместо невинного разговора о возможной женитьбе, посмотрим на трагедию.
Перебирая в памяти эти и другие события, я механически шел по деревне, совершая обход своих пациентов. Тяжелых больных у меня не было, и это было кстати, так как мои мысли возвращались снова и снова к загадочной смерти миссис Феррарс. Было ли это самоубийство? Если бы она это сделала, она, наверное, оставила бы какие-то объяснения своего поступка. Из собственных наблюдений мне известно, что если женщина решилась на самоубийство, она обычно проявляет желание объяснить свое состояние, которое приводит ее к роковому поступку. Такие женщины просто жаждут быть в центре общего внимания.
Когда я ее видел в последний раз? Не больше недели назад. Тогда ее поведение было вполне нормальным, учитывая… впрочем, учитывая все.
Потом я вдруг вспомнил, что видел ее, хотя и не говорил с ней, только вчера. Она шла с Ральфом Пэтоном, и я удивился, потому что не имел понятия, что он мог быть в Кингс Эббот. Я был уверен, что он окончательно поссорился со своим отчимом. Его здесь не видели уже почти шесть месяцев. Они шли рядом, склонив друг к другу головы, и она о чем-то очень серьезно ему рассказывала.
Мне кажется, что именно в этот момент у меня впервые появилось предчувствие чего-то недоброго. Ничего определенного, но какое-то смутное чувство говорило мне, что здесь что-то не так. Серьезный «тет-а-тет» между Ральфом и миссис Феррарс произвел на меня неприятное впечатление.
Я все еще думал об этом, как вдруг столкнулся лицом к лицу с Роджером Экройдом.
— Шеппард! Вы-то мне и нужны, — воскликнул он. — Это ужасно!
— Значит, вы слышали?
Он кивнул. Удар для него был, как я видел, очень чувствительным. Его большие румяные щеки, казалось, запали, и он выглядел совершенно разбитым по сравнению со своим обычным веселым и здоровым видом.
— Это хуже, чем вы думаете, — сказал он спокойно. — Послушайте, Шеппард, мне нужно поговорить с вами. Вы сейчас можете вернуться со мной?
— Вряд ли! У меня еще три пациента, а к двенадцати я должен вернуться к себе посмотреть своих хирургических больных.
— Тогда днем… нет, лучше приходите обедать! В половине восьмого. Это вас устроит?
— Да, это вполне подходит. А что у вас стряслось? Что-нибудь с Ральфом?
Едва ли я представлял себе, почему я сказал это. Может быть, потому, что у Ральфа вечно что-нибудь не ладилось.
Экройд посмотрел на меня невидящим взглядом, словно плохо соображал. Я начал понимать, что где-то действительно творится что-то неладное. Я никогда раньше не видел Экройда таким растерянным.
— Ральф? — сказал он невнятно. — О! Нет, не Ральф. Ральф в Лондоне… Черт возьми! Идет старуха мисс Ганетт. Мне бы не хотелось говорить с ней об этом ужасном несчастье. До вечера, Шеппард. В семь тридцать.
Я кивнул, а он поспешил уйти, оставив меня в недоумении. Ральф в Лондоне? Но ведь вчера днем он был в Кингс Эббот. Должно быть, он вернулся в город ночью или сегодня утром, но то, как сказал об этом Экройд, производило совсем другое впечатление. Он говорил так, как если бы Ральфа здесь не было месяцы. Я не успел разгадать этот вопрос — передо мной стояла мисс Ганетт, жаждущая информации. Мисс Ганетт присущи все черты моей сестры Каролины, но ей не хватает того непогрешимого прицела, который приводит к выводам, придающим способностям Каролины оттенок величия. На мисс Ганетт была печать вопрошания.
Разве не печальна вся эта история с бедной мисс Феррарс? Говорят, она была хронической наркоманкой. Как все же безнравственно ходить и разносить эти слухи! И что самое ужасное, так это то, что во всех этих диких выдумках обычно бывает доля правды. Нет дыма без огня! И еще говорят, что мистер Экройд обо всем узнал и расторгнул помолвку. А помолвка все же была. У нее, у мисс Ганетт, имеются все доказательства. Вы, конечно, должны знать обо всем этом. Врачи всегда все знают. Они только никому не рассказывают, не так ли?
Все это она говорила, сверля меня своими маленькими блестящими глазками, стараясь понять, какова будет моя реакция на эти предположения. К счастью, постоянное общение с Каролиной выработало у меня способность сохранять спокойное выражение лица и быть готовым к коротким уклончивым ответам.
Я поздравил мисс Ганетт с тем, что она не поддерживает сплетен дурного свойства и понял, что это была удачная контратака. Она ввела ее в замешательство, и прежде, чем старая дева пришла в себя, я отправился своей дорогой.
Домой я вернулся в задумчивости. В приемной меня ожидали больные.
Отпустив, как я думал, последнего больного, я хотел было выйти на несколько минут в сад посидеть перед ленчем, как вдруг заметил ожидавшую меня еще одну пациентку. Она поднялась с места и подошла ко мне. Я стоял несколько удивленный. Не знаю, почему я удивился, если не считать того, что по общему мнению у мисс Рассел железное здоровье и болезням плоти ока неподвластна.
Ознакомительная версия.
