– Минутку! – задержал его редактор. – Конечно, я всего лишь простой редактор и не имею права интересоваться высокими материями…
Ранкин рассмеялся. Будучи бойким репортером и способным журналистом, он пользовался в редакции известными привилегиями и не очень боялся ворчливого начальника.
– Прошу меня извинить, господин редактор, но сейчас и в самом деле не время для объяснений. Надо ковать железо, пока горячо. Боюсь, меня могут опередить… Хотя бы тот же проныра Глисон из «Геральд». Сдается мне, ему в голову пришла сходная мысль, я по глазам заметил. Так что, если позволите…
Начальник пожал плечами.
– Валяй, Билл. Надеюсь, по дороге в Кирк-хаус ты не подрастеряешь свой энтузиазм. Но по возвращении непременно поставь меня в известность.
– Непременно! Мчусь! Ага, вот только не мешало бы где-то перекусить, ведь я сегодня еще не обедал.
– Я лично никогда не обедаю! – еще успел крикнуть вслед репортеру редактор.
Билл Ранкин уже мчался к выходу. У двери дорогу ему перешел черный кот Эгберт, возвращающийся не торопясь в свою редакцию – воплощенное чувство собственного достоинства и независимости. Внизу уже толпились сотрудники газеты, спешащие в редакцию с дневным уловом информации.
На улице репортер затормозил, нерешительно огляделся. До Кирк-хауса было недалеко, дорога займет всего пару минут, можно и перекусить, но это как раз тот случай, когда минуты решают все. Упустишь знаменитого сыщика – и прощай гениальная статья. А упустить можно из-за любой малости, скажем, детектив тоже собирается пообедать и того и гляди начнет переодеваться к обеду. Этот высокопоставленный английский джентльмен похож на такого, наверняка свято блюдет ритуал и не позволит какому-то запыхавшемуся репортеришке помешать ему в этом обряде. Нет, пробиться к сэру Фредерику непременно надо до того, как тот потянется за своими запонками из черного жемчуга.
И репортер решительно остановил первое же такси. Когда машина притормозила у края тротуара, кто-то из молодых и легкомысленных собратьев по перу с поклоном распахнул дверцу перед Билли и важно бросил шоферу:
– В Королевскую оперу, любезный! А если по пути сумеешь обойти лимузин принца, получишь золотой соверен.
– Не путайся под ногами у старших, малыш, – благодушно проговорил Билл, крепкой рукой сметая с пути шутника и, садясь в машину, назвал шоферу короткий адрес, – Кирк-хаус.
Такси свернуло в Маркет-стрит, запруженную машинами, наконец, вырвалось на свободу и по Монтгомери-стрит домчалось до делового и финансового центра города. Здесь, как всегда в эту пору, уже воцарились безлюдье и тишина. Сумерки спускались на Сан-Франциско. На фоне еще светлого неба темными пятнами выделялись многоэтажные громадины всемирно известных банков, трестов, корпораций, солидные и важные. Их гигантские бронзовые врата в большинстве своем уже были заперты. Промелькнули огромные золоченые надписи: «БАНК ИОКОГАМА», «ШАНХАЙ ТРЭЙДИНГ КОМПАНИ». Да, Восток настоятельно напоминал о себе в этом городе, что был его преддверием.
Но вот машина остановилась перед двадцатиэтажным массивным зданием, официальной резиденцией финансовой империи Кирков. Небоскреб возвел основоположник фирмы Доусон Кирк, теперь же делами заправлял его наследник, молодой Барри Кирк. Он и жил здесь. На плоской крыше офисного здания миллионер построил роскошную виллу и даже разбил сад.
Здесь еще не закончился рабочий день. Просторный холл был ярко освещен, сновали посетители и клерки, безостановочно двигались лифты. Обращали на себя внимание молодые симпатичные лифтерши в форменных мундирах. Бросался в глаза представительный швейцар, своим великолепием на голову превосходящий адмирала флота в парадном мундире. О том, что рабочий день все-таки идет к концу, свидетельствовало появление уборщиц. Некоторые из них, пристроившись в отдаленных углах обширного вестибюля, старательно протирали мраморный пол.
Билл Ранкин вошел в раскрытую кабину лифта и велел лифтерше доставить его на последний этаж.
Выйдя из лифта на двадцатом этаже, репортер поднялся по узкой лестнице, ведущей в личные апартаменты Барри Кирка. Поднялся – не то слово. Репортер помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и, остановившись перед массивной дубовой дверью, нажал на кнопку звонка.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Парадиз, камердинер мистера Кирка. Как и все в Кирк-хаусе, камердинер личных апартаментов владельца тоже был весьма внушителен. Правда, в отличие от швейцара внизу этот донельзя благопристойный англичанин не походил на флотского военачальника, скорее, уж на добродетельного епископа. Епископ выжидающе взирал на посетителя, и во взгляде его ангельское терпение каким-то неуловимым образом сочеталось с железной непреклонностью. Даже многоопытный репортер «Глоб» смутился под этим взглядом и запинаясь пробормотал:
– Я… того… вернулся.
– Вижу, сэр, – невозмутимо ответствовал камердинер, и в тоне, каким это было сказано, вряд ли прозвучали сердечность и благожелательность. Прошло немногим более получаса с тех пор, как ему с немалым трудом удалось очистить от орды репортеров апартаменты хозяина.
– Мне необходимо незамедлительно увидеться с сэром Фредериком, – более твердым голосом заявил репортер.
Выражение лица седовласого домоправителя несколько смягчилось.
– В настоящее время сэр Фредерик находится в конторе этажом ниже, – информировал он. – Полагаю, что сэр Фредерик очень занят, однако считаю своим долгом доложить ему о вас…
– Ах, нет, нет, не стоит беспокоиться, – не дал ему закончить репортер и помчался вниз по лестнице, которую только что форсировал в такой спешке. На матовом стекле одной из дверей золотом были выведены имя и фамилия главы фирмы. Видимо, это и была та контора, о которой упомянул величественный камердинер. Билл Ранкин устремился к двери, но она вдруг распахнулась, и из нее стремительно вышла молодая женщина.
Билл Ранкин затормозил изо всех сил, чтобы не столкнуться с красавицей. А то, что женщина – красавица, можно было заметить даже в полутемном коридоре. Стройная эффектная блондинка, мимо которой ни один мужчина не пройдет равнодушно. Не очень высокая, среднего роста, с чудесной фигурой, которую еще больше подчеркивало элегантное фирменное платье из зеленого джерси.
Но что это? Красавица блондинка плакала! Нет, не рыдала в голос, а тихо всхлипывала, незаметно, но тем не менее слезы неудержимо скатывались по щекам. И Биллу показалось, что это были слезы не только от горя, что-то в выражении лица молодой женщины позволяло предполагать, что она была и огорчена, и разгневана, и обескуражена. Бросив удивленный взгляд на репортера, блондинка стремительно скрылась за дверью с надписью «Импорт из Калькутты, SA.»
С некоторым усилием оторвав взгляд от этой двери, репортер вошел в контору Кирка. Приемная оказалась пустой. Дверь в одну из комнат была распахнута, и Билл Ранкин уверенно направился к ней. В просторном кабинете за огромным письменным столом сидел знаменитый детектив, бывший глава следственного управления Скотленд-Ярда, сэр Фредерик Брус. Услышав шаги, он быстро поднял голову. Стальные глаза детектива смотрели сурово, даже гневно. Их выражение изменилось, когда он увидел, что перед ним Билл Ранкин.
– А, – произнес он, – это вы.
– Прошу извинить меня, сэр Фредерик, что я опять отнимаю у вас время, – робко проговорил репортер, но, видите ли… Я могу присесть?
– Разумеется, – рассеянно отозвался детектив, явно думая о чем-то своем и машинально собирая со стола какие-то бумаги.
– Видите ли, – храбро начал Билл и вдруг почувствовал, что вся его храбрость стремительно улетучивается и гениальная идея уже не кажется гениальной. Внутренним чутьем опытного журналиста он почувствовал, что перед ним уже не прежний доброжелательный и вежливый джентльмен, у которого он всего несколько часов назад брал интервью в апартаментах этажом выше. Перед ним сидел не желанный гость мистера Кирка, посетивший Сан-Франциско во время увлекательно кругосветного путешествия, а высокий чин Скотленд-Ярда, сосредоточенный и неприступный, хладнокровно и целеустремленно расследующий очередное преступление. Однако в данной ситуации ничего другого не оставалось, как брести дальше, и репортер, отчаянным усилием собрав остатки воли, закончил совсем уж безнадежным голосом:
– Видите ли, у меня возникла мысль…
Стальной взгляд детектива пронзал человека насквозь.
– Вот как? – процедил он сквозь зубы.
– Это в связи с вашими рассуждениями о главном в работе следователя, – заторопился репортер, – и о том, что последние достижения науки и техники играют далеко не первую роль в расследовании преступлений…
Пристальный холодный взгляд знаменитого детектива путал мысли, сбивал с толку. И Ранкин совсем уже непоследовательно закончил:
