— И вы так и сделали?
— Да.
— Знали ли вы, что Вальтер Прескотт мертв, когда выходили из дома?
— Не знал.
— Давайте все-таки возвратимся к тому, чем вы занимались после половины двенадцатого.
— Я потерял голову, обнял миссис Прескотт и сказал, что не могу без нее жить. Миссис Андерсон наблюдала за нами из окна и может подтвердить, что все было именно так.
Стелла Андерсон закивала головой. Коронер сурово заметил:
— Не забывайте, миссис Андерсон, что вы не на скамье для свидетелей. Вы дали свои показания… Продолжайте, мистер Дресколл. Что случилось потом?
— После этого я прошел в другую комнату позвонить в аэропорт и заказал билеты на самолет для миссис Прескотт. Когда я почти закончил разговор, перед самым домом случилась автомобильная авария. Я побежал туда помочь, а потом вернулся в дом. Понимая, что теперь меня вызовут в суд в качестве свидетеля, и не желая оставлять Розалинду Прескотт абсолютно беззащитной, я отдал ей свой револьвер. Это револьвер тридцать восьмого калибра системы «смит-и-вессон», который был здесь представлен в качестве вещественного доказательства. Это — действительно мой револьвер. Я дал его миссис Прескотт полностью заряженным. Она мне жаловалась, что ее муж грозил ей расправой, и я только хотел, чтобы и у нее было средство самозащиты.
— Что было потом?
— Потом я ушел из дома и нарвался на двух офицеров транспортной полиции. Они записали мое имя, адрес, номер водительского удостоверения и предупредили, что меня могут вызвать в качестве свидетеля. Я им объяснил, что в момент аварии разговаривал по телефону и ничего не видел. Тогда я снова вернулся в дом Прескоттов, сказал Розалинде Прескотт, что моя личность установлена и я еще сильнее опасаюсь, что Вальтер теперь доставит ей крупные неприятности. Поэтому я предложил ей немедленно отправиться в Рино вдвоем.
— Что она ответила?
— Согласилась.
— Уложила чемодан?
— Нет, всего лишь небольшой саквояжик с самым необходимым. Она переоделась, мы сразу же ушли, воспользовавшись запасным выходом.
— Не было ли между вами разговора о том, что миссис Андерсон могла вас видеть?
— Конечно, был. Миссис Прескотт даже не сомневалась, что соседка за нами шпионила и видела абсолютно все, что у нас происходило.
Стелла Андерсон подскочила, как на пружине, и возмущенно закричала:
— Я вовсе не шпионила. Я никогда не шпионю. Занимаюсь собственными делами и…
Коронер ударил молотком, призывая к порядку.
— Сидите и не вмешивайтесь, миссис Андерсон, иначе вам придется освободить помещение.
Джимми Дресколл не обращал никакого внимания на подобные досадные перерывы. С видом человека, выполняющего неприятную обязанность, он продолжал свои объяснения:
— До того как уехать, мы посовещались, что можно предпринять, чтобы помешать миссис Андерсон выболтать Вальтеру Прескотту о нашем свидании. Розалинде пришла в голову мысль попросить сестру Риту переодеться в ее платье и появиться перед окном гак, чтобы миссис Андерсон могла ее хорошенько разглядеть. Мы позвонили Рите из аэропорта. Я слышал весь разговор Розалинды с сестрой и те инструкции, которые она ей дала.
— Что было дальше?
— Мы улетели в Рино.
— Знали ли вы, что Вальтер Прескотт уже убит?
— Нет. Более того, я могу доказать, что я не имею никакого отношения к era смерти.
Кафф с воинственным видом вскочил с места:
— Я требую, чтобы моему клиенту дали возможность доказать свою непричастность к преступлению.
— А ему никто и не мешает, — добродушно ответил Скэнлон.
Овермейер со своей стороны заявил:
— Я хочу, чтобы в протоколе было отражено и чтобы защитники поняли, что прокуратура не намерена приписывать кому-либо это преступление. Мы просто проводим подробное совершенно самостоятельное расследование.
— Продолжайте-ка, — сказал Родней Кафф Дресколлу. Перри Мейсон хотел было что-то сказать, но передумал и принялся молча слушать показания молодого человека.
— Вальтер Прескотт был жив в одиннадцать пятьдесят пять. В это время он звонил своему партнеру. Через пять минут, когда раздался бой часов, произошла автомобильная авария перед домом Прескотта. Я выскочил и помог перенести пострадавшего из легковой машины в кузов грузовика, после чего вернулся к Розалинде Прескотт и отдал ей револьвер, из которого, как доказывают эксперты, было совершено убийство. Этот револьвер был положен в дальний угол ящика бюро. Полиция нашла его в другом месте.
С этого момента и до тех пор, пока я не вышел из дома, свидетельница по делу миссис Андерсон наблюдала за происходящим в комнате. Она не видела, чтобы кто-то брал оружие из бюро. В четверть первого мы с Розалиндой Прескотт вышли из дома через запасный выход, который ведет прямо на Четырнадцатую улицу, и поехали в аэропорт, где сели на ближайший самолет и отправились в Рино.
Эмиль Скэнлон сказал ровным голосом:
— Но остается еще промежуток между одиннадцатью пятьюдесятью пятью и двенадцатью часами. Всего пять минут, но за это время запросто можно было выпустить десяток пуль.
— Я разговаривал по телефону, — повторил Дресколл.
— Да, — вместо Дресколла ответил Родней Кафф, — если нам разрешат вызвать свидетеля, мы подтвердим слова мистера Дресколла.
Скэнлон на минуту заколебался. Он посмотрел на заместителя окружного прокурора, потом на Роднея Каффа и снова на Овермейера.
Овермейер чуть заметно кивнул головой.
Эмиль Скэнлон громко произнес:
— Мы даем вам разрешение вызвать свидетеля. Правда, при этом мы отступаем от существующих правил, но это особое дело, и мы непременно должны выяснить, что же произошло.
Родней Кафф с трудом скрывал свое торжество, когда произнес:
— На данный момент это все, мистер Дресколл. Вы можете пройти на свое место, а я вызываю в качестве свидетеля Джексона Веймана.
Сухощавый человек лет сорока с небольшим поднялся и молча направился к выходу.
— Подождите! Это Вейман, — закричал Кафф, — он мне нужен как свидетель.
Полицейский офицер остановил Веймана возле самой двери, но тот повернулся и сердито произнес:
— Я пришел сюда не для того, чтобы давать свидетельские показания.
Под его левым глазом красовался огромный синяк, сам глаз налился кровью и воспалился. На лбу светилось несколько наклеек пластыря, на правой щеке тоже виднелся пластырь.
— Я требую, чтобы его вызвали как свидетеля, — сказал Кафф.
— Выходите и поклянитесь говорить правду, мистер Вейман, — приказал коронер.
— И не подумаю! Плевать мне на ваши распоряжения! Я не желаю выступать свидетелем, вы меня не заставите. Хорош же я буду на скамье для свидетелей!
Публика хохотала, радуясь незапланированному перерыву, а заодно нарастанию драматической обстановки. Когда шум утих, коронер спокойно повторил:
— Выходите и примите присягу, мистер Вейман.
— Я ничего не желаю говорить, — упрямился Вейман. Добродушная улыбка по-прежнему кривила губы коронера, но глаза внезапно стали жесткими.
— Как мне кажется, мистер Вейман, вы допускаете огромную ошибку. Офицер, приведите его сюда!
— Пошли, парень. Вот сюда.
Вейман, не отличавшийся покладистым характером, вырвался из цепких рук полицейского и сильно толкнул его в грудь. Но в следующую секунду его уже схватили менее деликатно, заломили руку за спину и повели к возвышению для свидетелей на потеху всех зрителей.
Скэнлон распорядился:
— Попридержите его немного, офицер. Мне хочется ему кое-что объяснить… Так вот, мистер Вейман, это дознание.
Прокурор имеет право вызвать повесткой любого человека и потребовать от него дать показания. Если вы не подчинитесь, то можете попасть в тюрьму. Я не люблю доставлять людям неприятности, но если вам что-то известно по делу, мы должны это узнать… Вы что, выпили? Вейман фыркнул:
— Два стаканчика, разве это называется «выпить»?
— Поднимите правую руку и поклянитесь говорить только правду.
Офицер несколько ослабил хватку, и Вейман неохотно подчинился приказу. Скэнлон жестом разрешил ему сесть на стул для свидетелей. Родней Кафф выступил немного вперед:
— Мистер Вейман, вы помните автомобильную катастрофу, которая произошла перед домом Вальтера Прескотта?
— Ну и что?
— Вы живете рядом с Прескоттами?
— Вы видели аварию?
— Да, видел.
— Где вы находились в тот момент?
— Стоял на Четырнадцатой улице.
— До этого вы где-то пьянствовали, потом подрались, не так ли?
— А это вас не касается!
Скэнлон ударил молотком, хмуро посмотрел на свидетеля, потом обратился к Каффу.
— Этот человек дает показания против воли. Мне не хочется его раздражать без необходимости. Какое отношение имеет его драка к данному делу?
— У этого свидетеля есть дурная привычка ввязываться в драки и затевать ссоры в нетрезвом состоянии. На этот раз его так поколотили, что он вынужден был обратиться к врачу, который сделал ему перевязку. Ему не хотелось идти домой, где ему попало бы от жены, и он стоял на Четырнадцатой улице совсем недалеко от того места, где произошло столкновение машин. Я хотел просто сказать, что он находился в это время на улице, и объяснить, почему так произошло.
