— Мне наплевать, что вы ей там вкололи, — гнул свое Голкомб. — Я продолжу…
— Продолжайте, — усмехнулся доктор. — Пациентка уже испытывает влияние наркотика. Как врач могу вас заверить: с этого времени ни на один ее ответ нельзя положиться.
Миссис Брил вздохнула, легла поудобнее и закрыла глаза. На ее губах мелькнуло слабое подобие улыбки.
— Она притворяется! — заорал сержант. — Это мошенничество. Укол не мог подействовать так быстро.
— Если я вас правильно понял, — сказал доктор Джиффорд, — вы думаете, что смыслите в медицине больше, чем я?
Сержант Голкомб вышел из себя. Лицо его потемнело от гнева.
— То, что я думаю, мое дело! — закричал он. — Я думаю, что она притворяется. Я думаю, что все это просто уловка. И я все же расскажу ей о брате. Миссис Брил, вы можете притворяться больной, сколько вам угодно, но вашего брата нашли…
Самсон бросился к Голкомбу, зажал ему ладонью рот.
— Заткнись, дурак. Я за все отвечаю.
Голкомб отскочил, сжав кулаки, потом угрожающе надвинулся на Самсона.
— Ладно, — буркнул он, — сам напросился.
— Заткнись! — снова сказал Самсон. — Тебе невдомек, что играешь им на руку?
— Я тебе покажу! — рявкнул сержант и замахнулся Самсон отскочил.
— Джентльмены, — обратился к ним Джиффорд. — Я сейчас отдам распоряжение, чтоб санитары вывели вас из палаты. Вы тут устроили безобразную сцену, и она плохо действует на мою пациентку.
— Не валяй дурака, Голкомб, — уговаривал сержанта Самсон, — пойми…
— Защищайся, крыса тщедушная, — процедил сквозь зубы Голкомб. Он все еще стоял против Самсона со сжатыми кулаками. — Пусть они тебе лапшу на уши вешают, меня так легко на пушку не возьмешь. — И держа Самсона на расстоянии, он обернулся к больной: — Ну, миссис Брил, посмотрим, как вы на это отреагируете… Тело вашего брата нашли в конторе. Он был убил из револьвера тридцать восьмого калибра, а его труп запихнули в упаковочный ящик.
По всей вероятности, миссис Брил его не слышала Глаза ее была закрыты, лицо совершенно безмятежно, дыхание ровное и спокойное, как во сне.
— Браво, простофиля! — съязвил Самсон. — Добился своего! Сбросил нашу единственную козырную карту, а старуха тем временем словила кайф.
— Ну, кайф она словила не больше, чем я, — упирался сержант, но в его голосе не было уверенности.
— Как бы не так! — сказал Самсон. — Ты же не застанешь ее врасплох этим сообщением. Выложил все карты на стол, а она отоспится после укола и решит, с какой карты ей лучше пойти.
— Пожалуй, я воспользуюсь паузой в этом скандальном происшествии и попрошу репортера подтвердить, что он отметил время, когда доктор Джиффорд сделал пациентке успокоительный укол, — заявил Мейсон. — Еще прошу отметить, что, несмотря на тяжелейшее нервное состояние больной, заместитель окружного прокурора и сержант уголовной полиции затеяли драку у ее постели…
— Никакой драки не было, — возразил Самсон. — Не валяйте дурака, Мейсон.
— А я-то полагал, что это самая настоящая драка.
— Тогда я в ней не участвовал, — настаивал Самсон. — Я не нападал на Голкомба и держался от него подальше.
— Но Голкомб на вас замахнулся.
— Ну, это так и не так.
Мейсон торжествующе усмехнулся:
— Может, у вас и не так, но в стенограмме должно быть так, иначе мне придется ее проверить.
Репортер устало кивнул:
— Зафиксировано.
— Благодарю вас, — ответил Мейсон.
Все смолкли. С кровати послышался странный булькающий звук: вероятно, миссис Брил всхрапнула.
— Ни один укол не мог подействовать так быстро, — стоял на своем сержант.
— А вы засекли время, когда он был сделан? — спросил его Мейсон.
— Нет.
— Сержант насупился. — Минуты две назад, а то и меньше.
— Время летит незаметно, сержант, когда развлекаешься кулачным боем с помощником окружного прокурора, да еще в палате тяжелобольной, чьи нервы врач просил пощадить.
— Пошли. — Самсон не скрывал раздражения. — Мы здесь ничего не добьемся, только льем воду на мельницу Мейсона.
— Но мы же должны получить объяснения, — недоумевал сержант.
— Не здесь, — убеждал его Самсон.
Сержант Голкомб уставился на спящую, будто мог пробудить ее взглядом.
— Джентльмены, — обратился к стражам порядка доктор Джиффорд, — будьте любезны продолжить свою ссору в другом месте. Моя пациентка сейчас не способна что-либо воспринимать.
— Вы за это ответите, — бросил Голкомб доктору.
— Отвечать придется, — заявил тот. — Если из-за вашего допроса состояние больной ухудшится, я привлеку вас к ответу.
— Доктор, — предложил Мейсон, — можно получить распоряжение суда, запрещающее полиции допрашивать больную впредь до вашего решения, что подобные Допросы не принесут ей вреда.
— На реабилитацию потребуется много времени, — заявил Джиффорд, — из-за психического перенапряжения, которому больную подвергли на допросе. Джентльмены, я прошу вас покинуть палату. — Заметив, что они колеблются, доктор добавил: — В противном случае я вызову сюда санитаров покрепче, чтоб они силой очистили палату.
— Пошли, Голкомб, нам здесь нечего делать, — сказал Самсон.
— Я не хочу, чтобы Мейсон остался и научил ее, что отвечать.
Мейсон направился к двери. Не в пример стражам порядка, устроившим шумную ссору, он шел на цыпочках, чтобы не разбудить больную.
— Я не вижу ничего обидного в том, что нас просят удалиться и не будить спящую наркотическим сном женщину, — сообщил он театральным шепотом.
Доктор Джиффорд одобрительно кивнул. Самсон невольно улыбнулся. Сержант Голкомб, лопаясь от злости, хотел было что-то сказать, но Самсон остановил его, хлопнув по плечу:
— Хватит, сержант.
Мейсон позвонил из больницы Дрейку.
— Послушай, Пол, — сказал он, — здесь события разворачиваются быстро. А как дела у Вирджинии Трент?
— Они держат ее под домашним арестом, — сказал Дрейк. — Вчера ее доставили в полицейское управление и сразу взяли в оборот, но тут она выдала им такую истерику, что пришлось вызывать врача. Ну, ей вкатили большую дозу успокоительного, и полицейская медсестра доставила ее домой. Теперь она никого к Вирджинии не пускает.
— Предъявлено официальное обвинение?
— Пока нет. Вероятно, ее собираются выставить важным свидетелем, когда обвинение начнет раскрывать карты, но они не очень в ней уверены. Дядюшку-то застрелили из револьвера тридцать восьмого калибра, а он лежал в верхнем ящике письменного стола. Впрочем, ты там был, когда Голкомб нашел револьвер.
— Ну и что? — возразил Мейсон. — Вирджиния пришла за несколько минут до меня. А труп уже пролежал там какое-то время.
— Я понимаю, но они рассуждают иначе. А не пришла ли она, чтоб избавиться от трупа, или, мол, ей что-то понадобилось достать у него из кармана, или…
— Чушь какая, — сказал Мейсон.
— Да, я с тобой не спорю, — заметил Дрейк, — просто излагаю их точку зрения. Они и раньше выдвигали абсурдные обвинения, и сейчас от них всего можно ждать. А что там у тебя случилось, Перри? Ты вроде бы в боевых доспехах?
— О, они пытались оказать грубый нажим на миссис Брил.
— Ну и как? Получилось?
— Ничего у них не вышло. — Мейсон, вспомнив сцену в палате, засмеялся. — А как насчет Ионы Бедфорд?
— Она все еще в Милпасе.
— А Пит Ченнери появился?
— По последним сообщениям, пока нет.
— Ладно, тогда займемся игорным домом. Я сейчас в «Диаборн мемориал». Может, подъедешь за мной? Сюда я добирался на такси.
— Минут через десять жди, — сказал Дрейк.
Мейсон повесил трубку, прошел крытым линолеумом коридором к выходу и там на широких мраморных ступеньках наслаждался солнцем и сигаретой, пока Пол Дрейк не подкатил к самому тротуару.
Мейсон сбежал вниз и сел в машину.
— Давай займемся банкиром, завсегдатаем казино, — сказал он.
— О’кей, — кивнул Дрейк, поворачивая руль. — А почему для тебя так важен игорный дом?
— Потому что у нас концы с концами не сходятся.
— Что ты хочешь сказать?
— Заметь, Галленс сообщил Ионе Бедфорд по телефону, что Джордж Трент был в «Золотой тарелке» в субботу вечером и заложил бриллианты за шесть тысяч Долларов. Галленс намеревался выкупить их за три.
— Ну и что?
— Тело Джорджа Трента нашли в его собственной конторе, — продолжал Мейсон. — Из рассказов разных лиц о Тренте ясно одно: когда у него начинался запой, он не брился, не мылся, не менял белье, то есть полностью опустился. Но когда его нашли в конторе, он был аккуратно одет и чисто выбрит. Очевидно, его убили в конторе. Даже если он и отправился в игорный дом и заложил там бриллианты за шесть тысяч, он вернулся вечером к себе, в контору, и так его убили.
— Что ж, это вполне возможно, — рассудил Дрейк.
— Нет, ясной картины все же не получается. Во-первых, он отправил домой ключи от машины. Ясно, что он собирался запить. А вот прихватил ли он с собой бедфордовские бриллианты — вопрос спорный. Положим, прихватил. Все равно трудно поверить, что он заложил чужие бриллианты; вряд ли он настолько потерял голову. Если бы он перед этим пьянствовал два-три дня и утопил в вине чувство реальности и ответственности — тогда другое дело.
