– Сейчас! Разбежались!
– Да, вы их получите, – проговорил Каллингфорд Эббот.
Он встал. Твигг медленно повернулся к нему:
– Мистер Эббот, вы меня учите, как вести дело? Вы хотите поймать убийцу или нет?
– Да, я хочу поймать убийцу, – учтиво ответил Эббот, – но я также хочу, чтобы игра велась честно.
– Вот уж поистине, – завопил Твигг, – и он говорит о честной игре! Это не игра в крикет, мистер Эббот! Вы не рассуждали бы как детектив-любитель, если бы поработали с наше.
– Возможно. – Эббот оглянулся на Гарта. – Между прочим, дорогой коллега, добавил он, – я догадываюсь, кто была та юная маргаритка, которая анонимно позвонила в полицию. – И его огромные усы ощетинились в сторону Хэла Омистона.
– Да, – кивнул Гарт, – это наиболее правдоподобная гипотеза. Самая правдоподобная за все это время.
– А? И я так думаю. А теперь вы, инспектор Твигг, ответите на вопросы доктора Гарта, или я задам их вам от его имени? Как вы хотите?
– Я отвечу на любые вопросы, если доктор Гарт считает, что вправе их задавать. Но он не выкрутится, нет, даже если мне придется через вашу голову обратиться к комиссару.
– Мистер Твигг, – сказал Гарт, – что вы нашли на полу?
– На каком полу? Где?
Любой пациент, увидевший в этот момент Дэвида Гарта с горящими глазами на бледном лице, подумал бы, что уважаемый специалист по неврологии сам нуждается в лечении.
– Мы много рассуждали о следах снаружи, – сказал Гарт, – давайте же поговорим о следах внутри павильона. Мой племянник совершенно справедливо заметил, что у него нет желания пачкать свою обувь в песке и тине. Но любой, кто пошел бы к павильону, не избежал бы этого. Вы нашли мои следы, мистер Твигг? Вы видели, что они ведут в левую комнату, потом на веранду, потом в правую комнату? Как я и говорил?
– Мы их нашли. И мы их сфотографировали. Это доказывает, что вы не убивали Глинис Стакли?
– Нет, не доказывает.
– И что тогда?
– Мистер Твигг, нашли ли вы какие-нибудь следы, оставленные умершей женщиной?
– Нет, естественно, не нашли! Она плавала. И сама вернулась на веранду, когда вода стояла еще высоко, за долго до того, как умерла. Она оставила мокрые следы, и они высохли.
– Совершенно верно, – сказал Гарт. – Влажность ее купального костюма как раз соответствовала такому расчету времени. А теперь ответьте, – Гарт заговорил громче, – обнаружили вы следы леди Колдер?
Прошло секунд пять.
Каллингфорд Эббот достал из внутреннего кармана портсигар из свиной кожи, но не открыл его. Усы опустились, голова чуть подалась вперед, он не сводил глаз с Твигга.
– Вы не нашли следов, хотя леди Колдер тоже ходила по песку. Правильно?
– Ну-у, не так трудно…
– Не трудно? – переспросил Гарт. – Разумно ли представлять себе убийц, которые вытирают одни следы и оставляют другие? Даже если предположить, что мы так и сделали, где тряпки, которыми мы пользовались, притом что воду налить не во что? Как мы ухитрились не оставить других следов, которые вы бы обнаружили? Вы не нашли следов леди Колдер потому, что она не заходила в павильон. – Поднеся руку ко лбу, Гарт потер виски. – Я буду откровенен с вами, мистер Твигг, хотя вы не были до конца откровенны со мной. Я не могу объяснить, как убийца это проделал. Это похоже на убийство в новелле «Чьей рукой?».
– А! – выдохнул Твигг, настороженно следивший за ним.
– Я не могу объяснить, как оказалась в павильоне купальная накидка. Есть еще несколько вещей, которые я не могу объяснить.
– А! – сказал Твигг.
– Вы можете арестовать меня как убийцу, хотя, думаю, вы этого не сделаете. Когда вы перестанете злиться на меня, как я сейчас злюсь на вас, единственно по личным причинам, я думаю, ваш собственный здравый смысл удержит вас от этого. Но вы не тронете Бетти Колдер.
– Не трону?
Твигг прошагал к двери, открыл ее и крикнул:
– Сержант Бейнс!
– Сэр? – отозвался голос снаружи.
– Сержант Бейнс, где леди Колдер?
– Инспектор, вы заперли ее в ее комнате наверху! Но я не думаю, что вы вправе были это делать.
– Не вашего ума дело, что мне делать! Приведите ее сюда.
Сквозняк опять устроил ералаш в гостиной: вздулись портьеры, дико закачался абажур, и можно было подумать, что картины сами подсвечивают свои яркие краски под дребезг рамок. Каллингфорд Эббот подошел и встал за спиной Твигга.
– Сержант Бейнс, – сказал он, – забудьте этот приказ. Твигг, закройте дверь.
– Сэр…
– Вы слышали, что я сказал? Закройте дверь.
– Да поможет мне Бог! – вздохнул Твигг. – Но, мистер Эббот, уж не хотите ли вы сказать, что заявления доктора Гарта вас убедили?
– Фу-ты! Не то чтобы они меня убедили. Но чья бы корова мычала.
– Вы хотите, чтобы я извинился, сэр? Возможно, я говорил слишком резко. Ладно! Может быть, я не должен был называть вас любителем. Хорошо!
– Почему же вам не назвать меня любителем? В каком-то смысле я, во всяком случае, любитель. Лошадей, французской кухни, женщин и даже (прости мне, Господи!) детективных романов. Но я занимаю высокий пост в департаменте уголовной полиции. И по двум причинам я не намерен сейчас позволять вам продолжать допрос.
– Ох-хо! Вы, джентльмены, всегда заступаетесь друг за дружку.
– Нет. – И Эббот вздел монокль. – Во-первых, доктор Гарт заставил меня усомниться в вашей версии, и это существенно меняет дело. А во-вторых, и эта причина для меня самая веская, я верю доктору Гарту.
– А я должен обо всем этом забыть, да? Вы это хотите сказать?
– Нет. Если бы я смог убедить вас и доктора Гарта обменяться рукопожатиями и забыть о ваших разногласиях, вы могли бы составить замечательную пару детективов. Перед нами не наивный глупец, мой славный Твигг, даже если он приобрел свои знания из романов. Вы к…
Эббот вдруг остановился. Твигг даже не слушал.
– Книга! – прошептал инспектор. – Как же я сразу не подумал? Книги!
Вся атмосфера в комнате изменилась в ту же секунду.
Гарт почувствовал, как его сердце болезненно подпрыгнуло, он и так уже чуть не падал. «Только бы он не начал все сначала! – взмолился он про себя. Не сразу. Только не сначала!»
Твигг оглядел комнату, ряды полок с книгами. Однако внимание его, казалось, привлекла одна полка, слева от камина. Протягивая руку, он прогромыхал к полкам.
– Вы удостоите меня своим вниманием, инспектор?
– Да, сэр?
– На будущее, инспектор, не торопитесь навешивать ярлыки. Вы избавите этих людей от ваших угроз до тех пор, пока…
– Хо! – сказал Твигг и повернулся. – Я не оставлю их в покое до тех пор, пока эта маленькая проститутка не получит то, чего она заслуживает. Но вы правы, мистер Эббот, что не позволили мне попасть в западню, куда меня хотел заманить доктор. Я только что вспомнил кое-что. По созвучию! Кое-что еще!
– Они уже ушли, – сказала Бетти. – Все ушли. Но что же он вспомнил?
На дороге за коттеджем, под высокими безразличными звездами, ветер овевал прохладой горевшие глаза и болевшее тело Гарта. Он был измучен так, будто весь день занимался альпинизмом.
Но позади только первый склон, а до вершины еще далеко.
– Бетти, – сказал он, – ты не можешь оставаться здесь на ночь одна. В «Кавалере и перчатке», наверное, никогда не принимали в качестве постоялицы одинокую женщину, но мы попробуем уговорить их поселить тебя. Иди собирайся.
– Я только хочу спросить…
– Бетти, ради бога, иди собирайся!
– Ты ненавидишь меня, да? Я не могу обвинять тебя. Если ты тоже решил…
– Бетти, я знаю, что ты не убивала. Кажется, я даже знаю, кто это сделал, и начинаю догадываться как, а насчет того, ненавижу ли я тебя, отвечу: нет. Я люблю тебя, и чем дальше, тем больше. Что же до остального, то давай отложим это, пока я не разберусь сам. Идешь?
Бетти кивнула.
В сумерках ее глаза казались огромными. Еще до обеда с Гартом и Эбботом в «Кавалере и перчатке» она сменила обувь, в которой каталась на велосипеде, а так на ней были те же темная юбка и серая блузка, что и днем. Она повернулась и побежала по дорожке к дому.
Часы Гарта показывали двадцать минут двенадцатого. Если о доме, в котором были только парафиновые лампы, можно сказать, что он ярко освещен, то коттедж в данный момент казался именно таким. Вся нечисть, если таковая водилась в заливе, там и оставалась. Никакая ведьма, никакой гоблин, не оставлявшие следов, не ползали по песку.
Но Твигг, вездесущий и остроглазый…
Прогнав видение прочь, Гарт тоже направился по дорожке к дому.
Слева от центрального коридора была столовая, обставленная в лучшем стиле 1907 года. Направо располагалась гостиная и под стать ей – малая гостиная, оформленная в сельском духе, с растениями в стеклянных горшках, которые называют «жардиньерками».
Кто-то свистнул Гарту, когда он проходил мимо гостиной. Винсент Боствик, в сюртуке, полосатых брюках, с цилиндром в левой руке и тростью с серебряным набалдашником в правой, стоял, освещенный раскачивающейся под потолком лампой. Свет падал на его голову с пробором посередине: на обветренном лице с несколько запавшими глазами читалось облегчение.
