Он немного напрягся, когда Эббот тоже выпрямился.
За линзой монокля, безусловно, поблескивал не только лед, но и зарождающаяся радость, которая могла бы осветить и все лицо. Но от Эббота, конечно, не укрылась горечь в тоне его собеседника.
– Черт побери, этого нечего стыдиться!
– Нет?
– Нет, конечно! А почему вы не пользуетесь собственным именем?
– Я думаю, что Британская медицинская ассоциация это вряд ли одобрила бы.
– Фу-ты! Разве другие врачи…
– Да. Но, отдаваясь литературным трудам, они полностью отказываются от медицины. Они могут гордо обложиться своими книгами. И во всяком случае, они не утверждают, что кого-то излечили от нервного заболевания, нанося под именем Фантома раны другим людям.
– Хм… Да, понятно. – Эббот пожевал губами. – Кто об этом знает?
– Я надеялся, что никто. Я работал с очень осторожным литературным агентом. Хотя вчера вечером я мог бы поклясться, что Твигг знает или догадывается. Вчера, уезжая в Лондон, я забыл портфель здесь, в этом доме. Портфель был заперт, хотя в нем не было ничего, кроме только что напечатанных страниц новой истории об убийстве в неприступной башне.
– Ну?
– Портфель выглядел очень внушительно. Бетти решила, что там лежат мои медицинские документы, и привезла его мне в город. Здесь он попался на глаза Твиггу, и у него был очень зловещий вид, когда я отказался открыть портфель. Мне очень важно знать, известно Твиггу что-либо или нет.
– А леди Колдер знает?
– Нет, к счастью.
– Хм… Кажется, в этих книгах так загнуты уголки, как будто…
– Нет, говорю вам! Человек способен сделать много глупостей, чтобы хвастануть перед женщиной, в которую он влюблен. Но мне удалось удержаться, скромно добавил Гарт, – возможно, потому, что мне особенно нечем хвастаться.
– Черт возьми, если вас так мучает совесть, зачем вам понадобилось писать эту чепуху? Я так понимаю, вы не нуждаетесь…
– Нет, деньги мне не нужны. Я занимаюсь этим по той же причине, по которой вы работаете в полиции, хотя мог ли бы не работать совсем, – потому что это доставляет мне удовольствие. Хотелось бы только надеяться, что читатели получают хотя бы десятую долю того наслаждения, которое это дело доставляет мне.
– Вы имеете в виду, что вам нравится пугать людей?
– Великий боже, нет! Это только оправдание для создания историй; мы же не встречаем призраков на Пикадилли! Это упражнение на изобретательность, игра, которую вы, глава за главой, ведете против сообразительного читателя.
– Короче говоря, именно то, что происходило здесь сегодня вечером?очень вежливо поинтересовался Эббот.
– Давайте не будем об этом, а? Не так уж это забавно, когда вымышленная ситуация оборачивается реальностью. Я обязан был пресечь это в самом начале, когда услышал историю Марион Боствик об исчезнувшей женщине. Правда, я тогда не понял то, что сейчас вижу достаточно ясно. Но я должен был понять.
– Будьте добры, скажите мне, – произнес Эббот, поднимая «Тайну желтой комнаты» и помахивая ею в воздухе, – почему мы все время поминаем эту очаровательную девочку, миссис Боствик?
– Потому что, во всяком случае по первому ощущению, Марион в центре всего дела. Все завязано на ней.
Эббот бросил книгу в бумажном переплете на кресло. Гарт, на минутку отвлекшись, подошел к ближайшему окну и посмотрел на павильон и высоко стоявшую луну.
– Эббот, вы не забыли, почему вообще приехали в Фэрфилд?
– Нет, но…
– Не так давно в этой комнате вы задавали вопросы по поводу миссис Бланш Монтегю: что она сказала Глинис Стакли, если это была Глинис Стакли, что заставило ее впасть в неистовство? – Гарт прикусил верхнюю губу. – Но если я что-то понимаю, то Марион тоже могла бы вам ответить. И, к счастью, она здесь.
– Здесь?
– Марион Боствик в «Кавалере и перчатке», куда я собираюсь отвезти Бетти. Нравится мне это или не нравится, но я должен поговорить с Марион, научить ее уму-разуму. На всякий случай, если Твигг готовит какие-нибудь неприятные сюрпризы. И разговор лучше не откладывать.
Эббот вздохнул:
– Смотрите сами. Однако…
– Да?
– Каждый лондонец, наверное, прочел книжку Фантома под названием «Орудия тьмы». И другую, «Чьей рукой?». Смотрите, чтобы ваши фантазии не оказались реальностью! Я говорил вам, что Глинис Стакли (только мы думали, что это ее сестра) участвовала в оргиях сатанистов в Париже?
Стихли последние порывы ветра. И шторы и абажур были так же неподвижны, как книги на полках.
– Эббот, вы это серьезно?
– Думаете, нет?
– Даже зная о вашем увлечении оккультизмом, уверен, вы не ожидаете увидеть призраков. Или вы считаете, что женщина может совершить убийство, призвав слуг дьявола?
– Я вам отвечу, – невозмутимо бросил Эббот, – банальной цитатой «Есть многое на свете…» и отошлю вас, – он показал на полки, – к книге, написанной куда лучше, чем ваши. Там описывается некий замок под названием Баскервиль-Холл. И говорится: «Слуги дьявола могут иметь и плоть, и кровь».
За дверью послышались быстрые шаги. Бетти Колдер, одетая в коричневый, как обычно, строгий костюм и шляпку, которую украшала белая, кажется, лента, распахнула дверь и, не заметив Эббота, заговорила:
– Дорогой, я собрала вещи. И вывернула лампы. Везде темно, кроме этой комнаты. О, прошу прощения!
Она отшатнулась. Эббот запоздало сдернул цилиндр и отвесил замечательно галантный поклон.
– Нет-нет, дорогая леди, это я прошу вашего прощения!
– Полиция сюда вернулась? Снова? Простите меня, но едва ли я смогу выдержать…
– Умоляю, успокойтесь. Это неофициальный визит. Как я говорил доктору Гарту, я приехал в экипаже с рейвенспортского вокзала. И сам проведу ночь в Фэрфилде в отеле «Палас». Я надеюсь, вы позволите мне отвезти вас и доктора Гарта в «Кавалер и перчатку»?
– Очень любезно с вашей стороны, мистер Эббот, но я не уверена…
– Это в самом деле очень мило, Эббот, – вмешался Гарт. – Мы будем счастливы воспользоваться вашим предложением.
Бетти, насколько он мог видеть, еле держалась на ногах. Когда Эббот задал вопрос, карие глаза взглянули на Гарта, как обычно, в ожидании подтверждения или возражения. Теперь она явно успокоилась.
– Ты все заперла? – спросил Гарт.
– Да, конечно. Осталась только эта.
Бетти пошла к двери. От крюка с левой стороны от двери, почти невидимый на фоне коричнево-белых обоев и белого потолка, по косяку и потолку тянулся шнур. Лампу можно было поднять или опустить, чтобы зажечь или задуть. Гарт хотел помочь Бетти, но голос Эббота остановил его:
– Гарт, вы поможете мне?
– С чем?
– С допросом свидетеля. – Кажется, Эбботу не хотелось называть имя Марион Боствик. – Той леди, о которой мы говорили. Если она скрывает какие-то сведения и вы это знаете, почему вы мне об этом не сказали?
– Поверьте, у меня есть на то причины. И это требования профессиональные, хотя вы мне не поверите.
– Кто в вас сомневается, черт возьми! Только не я! Вспомните, я остановил Твигга…
– Да. Извините.
– Потом еще остается Филдинг.
– Майкл? Даю честное слово, Эббот, Майкл если и виновен в чем, то неумышленно!
– Ах, так вы думаете, что он принимал какое-то участие в этой игре?
– Не знаю. Не могу сказать. – У Гарта снова разболелась голова. – Завтра, если хотите, я пошлю Майклу телеграмму и попрошу его приехать сюда. Нет, завтра воскресенье, я не смогу отправить телеграмму.
– Я думаю, сможете, если сходите на главпочтамт в Рейвенспорте. Что вы говорите?
Последнее было сказано в ответ на вскрик Бетти.
Бетти опустила лампу. Гарт, скосив глаза, проследил за ее взглядом. Она посмотрела на кресло, где лежало дешевое издание «Тайны желтой комнаты», потом вверх.
Белый шнур, на котором висела лампа, вился по потолку. Взглянув в лицо Бетти, Гарт вдруг тоже понял. Такие же шнуры были во всех комнатах этого дома. Хотя этот шнур висел над его головой весь вечер, ему ни разу не пришло в голову, что куском такого же шнура была задушена Глинис Стакли.
– Позволь мне, – сказал Гарт и тут же оказался рядом с Бетти. Шнур не мог проскользнуть через блок, узел не допустил бы этого; просто Гарт увидел, как задрожали руки Бетти и побледнело ее лицо. – Эббот, ваш экипаж снаружи?
– Естественно! – с некоторым нетерпением ответил тот.
– Не проводите ли вы леди Колдер? А я погашу лампу.
– С удовольствием. Но как вы полагаете, так ли уж необходимо допрашивать леди сегодня?
– Думаю, с этим можно подождать. Они, наверное, уже легли. Да и я устал; со времен преторианской кампании в Южноафриканской войне не помню, чтобы я так вымотался.
Гарту позарез нужно было перекинуться словечком с Бетти, но в данных обстоятельствах это не представлялось возможным.
Лампу погасили. Дверь заперли. Под цоканье копыт экипаж нес их по залитым лунным светом дорогам в гостиницу «Кавалер и перчатка». Гарт занимал две комнаты в северном крыле выстроенного наполовину из дерева дома, чьи черные балки и белая штукатурка смотрелись бы роскошно в конце пятнадцатого века. Оказалось, что Марион и Винс разместились в таких же комнатах, но в южном крыле. Комната Бетти, расположенная в задней части здания, была менее просторной, она оказалась даже удобнее.
