– Должны быть признательны, – кивнул Мейсон.
– Но что можно сделать теперь? – спросила она. – Ведь все пути к спасению отрезаны.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Займись расписанием самолетов, Делла.
Делла Стрит направилась к телефону.
– Мы вернемся в Лос-Анджелес, как только раздобудем билеты, – сказал Мейсон.
– Меня будут расспрашивать журналисты, когда мы возвратимся?
– Скорее всего, – ответил адвокат.
– Что мне отвечать?
– Просто улыбаться, – сказал Мейсон, – и отсылать ко мне. Начиная с этой минуты вообще никому ничего не говорите, если только я не предложу вам это сделать.
– Мне безразлично, что случится со мной, – сказала Сельма Ансон. – Я и не представляла, как сильно полюбила Дилейна Арлингтона, пока… пока не потеряла его навсегда…
– Не думайте об этом, – приказал Мейсон. – Еще ничего не случилось. Жизнь так устроена, что человек зачастую попадает в такое положение, когда лучшей защитой является атака. Мы перейдем в контрнаступление.
– Как? – спросила она.
– Предоставьте это мне, – произнес адвокат. – Только сначала скажите мне искренне: имеете ли вы какое-то отношение к смерти своего мужа? Мне необходимо знать правду.
– Я уже говорила вам, мистер Мейсон. Я не имею никакого отношения к его смерти.
– Тогда слушайте меня внимательно, – сказал Мейсон. – Если вы говорите правду, я думаю, нам удастся обставить полицию и помочь вам в личном плане. Но если вы лжете, тогда лучше все оставить так, как есть.
– Я не лгу.
– Посмотрите мне в глаза! – велел Мейсон.
Она выполнила приказ.
– Если вы лжете и в действительности виновны, то задуманное мной будет для вас равносильно самоубийству.
– Я невиновна.
– Вы уполномочиваете меня действовать дальше, основываясь на этом предположении?
– Да.
– До конца?
– До самого конца.
– Через час вылетает самолет, – сообщила Делла Стрит. – Мы успеем на него, если поспешим.
– Мы поспешим, – ответил Мейсон. – Слава богу, нам не надо упаковывать багаж!
– Господи, такие слова можно услышать только от мужчины, – прокомментировала Делла Стрит. – Они не в состоянии понять, что значит для женщины лететь на самолете на большое расстояние, не имея при себе никакой косметики, кроме пудреницы!
– Я сейчас иду вниз расплатиться и вызову такси, – сказал адвокат. – Собирайтесь.
– Лейтенант Трэгг не может оказаться с нами в одном самолете? – спросила Делла Стрит.
– Пожалуй, нет, – сказал Мейсон. – Он не спал всю ночь, нуждается в отдыхе, и, скорее всего, ему захочется побродить по Эль-Пасо перед возвращением. Для полицейских навещать коллег – любимое дело… Ладно, я пошел.
Адвокат рассчитался за три номера, вызвал такси и стал ждать, когда Делла Стрит и Сельма Ансон спустятся в холл.
Они прибыли в аэропорт раньше времени и без спешки поднялись по трапу в огромный реактивный лайнер, который взмыл под облака и понес их над долиной Рио-Гранде, над просторами пустыни, над плодородной аризонской долиной Солт-Ривер, за которой снова началась пустыня. Потом самолет стал снижаться, пассажиры смогли полюбоваться долиной Коачелла, где финиковые пальмы сливались в зеленые пятна, и вот уже внизу замелькала мозаика густонаселенных предместий Лос-Анджелеса.
Когда адвокат сопровождал двух женщин к выходу, к нему подошел репортер, за которым следовал фотограф.
– Мистер Мейсон? – спросил он.
– Да, сэр.
– С вами Сельма Ансон?
– Одна из этих двух дам, да.
– Правда ли, что полиция хотела допросить ее в связи со смертью мужа?
– Откуда мне знать? – усмехнулся Мейсон. – Я не умею читать мысли полиции, а она не умеет читать мои. Во всяком случае, я надеюсь.
– Разрешите сделать несколько снимков?
– Конечно, – согласился Мейсон. – Где вы желаете нас сфотографировать?
– Прямо тут, возле самолета, если вы не возражаете, – попросил фотограф.
Мейсон, Сельма и Делла вернулись на летное поле, подошли к ступенькам трапа, и фотограф сделал несколько снимков, стараясь, чтобы в кадр попал и самолет.
– Могу ли я узнать, где вы были? – спросил репортер.
– Конечно, – сказал Мейсон. – Кажется, что телеграфное агентство уже поместило сообщение о нашем путешествии. Миссис Ансон летала в Эль-Пасо с целью сделать анонимное пожертвование организации, за деятельностью которой она следит на протяжении некоторого времени. Она приняла ряд мер, чтобы остаться неузнанной, но репортер из газеты «Кроникл» в Эль-Пасо сумел разгадать ее секрет.
– Вас не расспрашивала полиция Эль-Пасо? – спросил журналист.
Мейсон повернулся к Сельме Ансон.
– Вас не расспрашивала полиция, миссис Ансон? – спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
– Ну, – сказал Мейсон, – вот и вся история.
– Я бы хотел получить еще кое-какую информацию, – не унимался журналист. – Полиция стремится допросить Сельму Ансон. Что вы намерены предпринять?
– Почему она собирается ее допросить? – спросил Мейсон.
– Я не умею читать мысли полиции, – усмехнулся газетчик, – но они, похоже, считают, что миссис Ансон располагает информацией о смерти мужа.
– Я поведаю вам о своих намерениях, – согласился Мейсон. – Более того, я могу предоставить вам эксклюзивный материал, если вы мне поможете.
– Я попробую, – согласился журналист.
– Страховая компания «Двойное страхование от несчастных случаев» старается всеми правдами и неправдами получить назад деньги, выплаченные по страховому полису после смерти Вильяма Харпера Ансона. Как я понимаю, высказывалось предположение, что миссис Ансон могла отравить мужа. В данный момент она собирается отправиться вместе со мной и мисс Стрит ко мне в контору на такси. Но сначала я намерен нанести визит Дункану Харрису Монро и предложить ему допросить миссис Ансон.
– Дункан Монро? – переспросил репортер. – Вы имеете в виду человека, который использует детектор лжи?
– Мне не слишком нравится это название, – заявил Мейсон. – Конечно, мистер Монро прибегает к помощи полиграфа, но ведь и врач использует стетоскоп, чтобы поставить больному диагноз. К сожалению, полиграф стали называть детектором лжи, и несведущие люди приписывают этому устройству способность уличать преступника. Им и невдомек, что основная цель научного допроса с полиграфом – не установление вины, а подтверждение невиновности проверяемого. Я намерен установить невиновность Сельмы Ансон. Причем я собираюсь позвонить в компанию «Двойное страхование от несчастных случаев» и предложить, если им будет угодно, прислать на эту проверку своего представителя.
– Но какова ваша цель? – спросил репортер. – Ведь такие данные нельзя, как мне известно, использовать в суде.
– А мне и не требуется их использовать, – ответил Мейсон. – Пусть обвинение доказывает вину Сельмы Ансон в суде, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения. А я заранее докажу общественности, что она не виновна ни в каких преступлениях.
Сельма Ансон с удивлением посмотрела на Мейсона.
– Иными словами, вы решили поставить на карту все? – спросил журналист.
– Я давно научился разбираться в картах, – заверил адвокат. – Не сомневайтесь, я безошибочно определяю невиновность клиента, когда он ко мне обращается.
– Так вы воспользуетесь полиграфом? – еще раз уточнил репортер.
– Конечно, – подтвердил Мейсон. – Шансы миссис Ансон обмануть ученого, использующего современные технические средства и познания в психологии, практически равны нулю.
– С полицией это не пройдет! – заметил репортер.
– А я и не стремлюсь к этому, – улыбнулся Мейсон. – Мне важно, чтобы люди прочитали об этом и разобрались в случившемся. Поэтому я и сообщаю вам сведения, чтобы вы написали убедительную и достоверную статью.
– Мы никогда не отказываемся от хорошего материала, – сказал репортер, – но должен предупредить, что в нашей редакции существует предубеждение против детектора лжи.
– Господи, при чем здесь детектор лжи? – вздохнул Мейсон. – Я же сказал вам, что мы не пытаемся выявить ложь, мы стараемся доказать невиновность моей клиентки. Человеческое тело реагирует на внешние раздражители. Вы когда-нибудь бывали на представлении, где хороший артист показывает что-нибудь смешное?
Репортер недоуменно посмотрел на Мейсона.
– Бывал, конечно, но я не усматриваю связи…
– Что делала аудитория? – спросил Мейсон.
– Смеялась.
– Видели ли вы хотя бы одного человека, который оставался серьезным?
– Я на них не смотрел, – сказал репортер. – Я сам смеялся до колик в животе.
– С вами кто-нибудь был тогда?
– Моя жена.
– Что она делала?
– Тоже смеялась. Но какая связь между всем этим и установлением обмана?
– Все очень просто. Люди созданы одинаково. Когда их что-то радует – они улыбаются. Когда что-то огорчает – они плачут. Люди хохочут на комедиях и рыдают на похоронах. Все мы человеческие существа и наделены сходными эмоциями. Одни люди проявляют свои чувства более явно, другие менее, но совершенно бесчувственных людей нет. Когда человек лжет, он испытывает совершенно определенные эмоции. Опытный обманщик может их скрыть, подавить, так что они не видны собеседнику. Но утаить эмоциональные сдвиги от опытного ученого невозможно. К тому же требуется умственное напряжение, чтобы солгать, а для того, чтобы сказать правду, его не нужно.
