В голове Люка тоже начала зарождаться одна мысль. Пока еще смутная. Ему никак не удавалось уловить ее суть.
– Секретарь суда сказал мне одну любопытную вещь…
– Какую?
– Сначала, когда я назвал имя Жан-Шарля Гайара, он как-то странно усмехнулся… Потом я попросил у него список дел, которые вел этот адвокат за последние два года, и взгляд его стал еще более язвительным… «Вы найдете их не много…» – сказал он мне. «У него мало клиентов?» – спросил я. «Напротив! – ответил он. – Насколько я слышал, у Гайара огромная практика».
«И, говорят, он зарабатывает больше, чем некоторые метры из Коллегии адвокатов, которые защищают в суде каждую неделю…» Меня это заинтриговало, я пытался заставить его разговориться, но секретарь все остальное время листал свои досье и молчал. Иногда бормотал, читая фамилию и дату на листке: «Оправдательный приговор…» Немного позднее: «Опять оправдательный приговор…» И вид у него был ехидный, что раздражало меня. «Наконец-то! Осуждение… Условное, надо думать…» И так до конца. Список рос. Оправдательные приговоры следовали один за другим, чередуясь с обвинительными условными или определяющими незначительное наказание… Наконец я пошел на провокацию: «Он, должно быть, очень влиятельный адвокат…» – сказал я. Тогда секретарь взглянул на меня так, словно в душе смеялся надо мной, и только потом удостоил ответом: «Он, как никто, умеет выбирать себе дела…»
Именно эта фраза заинтриговала Люка, и за нее ухватился Мегрэ.
Наверняка не только для обвиняемого, но и для его защитника куда приятнее выиграть процесс, чем проиграть его. С каждым процессом популярность адвоката возрастает, увеличивается его клиентура.
Выбрать дело…
А пока двое мужчин придирчиво вчитывались в список, который принес Люка. Они принялись за первую подборку. На листе бумаги инспектор записал дела, проходившие как гражданские. Поскольку и Мегрэ и Люка были не очень-то сведущи в этой области, они решили пока ими не заниматься.
Дела иного характера, в общем, были весьма немногочисленны, десятка три за два года. Именно это позволило Жан-Шарлю Гайару утверждать: «Я защищаю редко…»
Люка одну за другой читал фамилии:
– Ипполит Тесье… Подлог и использование подлога… Оправдан первого сентября…
Оба копались в памяти. Если ничего не вспоминали, Мегрэ открывал дверь в комнату инспекторов:
– Тесье… Подлог и использование подлога… Вам это о чем-нибудь говорит?
– Не тот ли это бывший управляющий казино где-то в Бретани, который пытался открыть подпольный игорный дом в Париже?..
Шли дальше…
– Жюльен Вандр… Ограбление… Оправдан…
Этого Мегрэ помнил. Скромный человек, с виду печальный мелкий чиновник, специализировавшийся на краже транзисторов. Его ни разу не поймали с поличным, и никаких формальных доказательств против него не было. Тогда, помнится, комиссар посоветовал судье не привлекать его к ответственности, а подождать, когда он попадется на месте преступления.
– Запиши его в третий список.
А в это время толстяк Торранс коротал время в тени бистро напротив дома адвоката, и в нескольких метрах от него, у тротуара, неподалеку от голубого американского лимузина, стояла наготове полицейская машина без опознавательных знаков.
Если Торрансу было поручено провести весь день за круглым столиком на одной ножке, чтобы следить за дверью напротив, то сколько же кружек пива ему предстояло выпить?..
– Урбен Потье… Хранение краденого… Год тюрьмы условно…
Этим делом – несколько месяцев назад занимался Люка, и Урбена Потье, тучного, с пучками черных волос в ноздрях, еще более неухоженного, чем счетовод мсье Резон, много раз вызывали на набережную Орфевр.
Он был старьевщиком и держал лавку на бульваре Шапель. Что только там не покупалось и не продавалось! Старые керосиновые лампы, и тут же холодильники, и чуть ли не до дыр изношенное платье. Он говорил: «Я честный коммерсант… Скромный, но честный… Когда этот тип пришел ко мне со свинцовыми трубами, я не знал, что они краденые… Я их взял для…»
Каждая фамилия вызывала у Мегрэ раздумье. Десяток раз открывалась дверь в комнату инспекторов.
– Запиши…
– Гастон Моран… Кража машин…
– Рыжий юнец?
– Это у меня не записано…
– Прошлой весной?
– Да… В апреле… Речь идет о банде, которая перекрашивала машины и отправляла их в провинцию перекупщикам…
– Позови Дюпё…
Инспектор Дюпё, занимавшийся этим делом, к счастью, находился в соседней комнате.
– Это тот рыжий юнец, что преподнес нам историю о своей старой, больной матери?
– Да, патрон… У него и впрямь была старая, больная мать… А ему тогда исполнилось всего девятнадцать лет… В банде он играл самую незначительную роль… Просто стоял на стреме, пока Жюстен ле Фу угонял машины…
Два дела о сутенерстве… Еще ограбления… Ни одного громкого процесса… Ни одного, которое заняло бы первые полосы газет.
Зато все клиенты адвоката в той или иной степени были при деле…
– Продолжай… – вздохнул Мегрэ.
– Все… Вы же сказали мне: дальше чем за два последних года не копать…
Ни единой зацепки, ради чего стоило заниматься изучением деятельности какого-то адвоката, который живет в особняке, хотя особняк этот – самое заурядное строение.
Разумеется, нужно обратить внимание на дела, которые не дошли до суда, – их, пожалуй, больше всего.
Имелась у Гайара еще одна категория клиентов – те, для кого он, как для Буле, составлял декларации о доходах.
Мегрэ страдал. Было жарко. Его мучила жажда. Ему казалось, что он запутался, и он пытался начать все сначала.
– Соедини меня с налоговым инспектором девятого округа…
Пустячная затея, но в их положении нельзя пренебрегать ничем.
– Кто у телефона?.. Мсье Жюбелен?.. Хорошо!.. Соедините меня с ним… От комиссара Мегрэ… Из уголовной полиции… Да… Алло!.. Нет! Комиссар хочет поговорить лично с мсье Жюбеленом…
Инспектор Жюбелен, по всей вероятности, был или человеком слишком занятым, или очень кичился своими высокими обязанностями, потому что прошло почти пять минут, пока он соблаговолил отозваться.
– Алло!.. Я передаю трубку комиссару… Мегрэ, вздохнув, взял ее.
– Я сожалею, что мне приходится вас беспокоить, мсье Жюбелен… Мне хотелось бы спросить вас кое о чем… Что вы сказали?.. Да, это имеет косвенное отношение к Эмилю Буле… Вы уже прочли газеты… Я понимаю… Нет, меня интересуют не его декларации… Этим можно будет заняться позже, и я обещаю вам, что пойду официальным путем… Да, безусловно… Я понимаю вашу щепетильность… Мой вопрос несколько иного характера… У Буле были с вами какие-либо трения?.. Ну, я хочу сказать… Приходилось ли вам, к примеру, угрожать ему привлечением к ответственности?.. Нет!.. Именно так я и думал… Декларации в безукоризненном порядке… Конечно… Конечно…
Он слушал, кивая головой и что-то чертя на своем бюваре. Голос мсье Жюбелена так сильно вибрировал в трубке, что Люка слышал почти все, что он говорил.
– В общем, он имел хорошего советчика… Адвоката, я знаю… Жан-Шарль Гайар… Вот о нем-то я и хочу поговорить… Мне кажется, он занимается многими из ваших налогоплательщиков… Что вы сказали?.. Слишком многими?..
Мегрэ подмигнул Люка и вооружился терпением, потому что инспектор Жюбелен вдруг стал словоохотлив.
– Да… Да… Очень ловкий, – наверняка… Как?.. Декларации неуязвимы… Вы пытались?.. Безрезультатно… Понимаю… Позвольте задать еще один вопрос… К какой социальной прослойке принадлежат в основном клиенты Гайара?.. Всех понемногу, понимаю… Да… Да… Многие из его же квартала… Владельцы отелей, ресторанов, кабаре… Вне всякого сомнения, это трудно…
Разговор продлился еще около десяти минут, но комиссар слушал уже вполуха, потому что его собеседник, такой сдержанный поначалу, рассказывал теперь, приводя убедительные факты, о своей борьбе с теми, кто мошенничает при уплате налогов…
– Уф! – вздохнул он, положив трубку. – Ты слышал?
– Не все…
– Как я и предполагал, декларации Эмиля Буле были безукоризненны… Мсье Жюбелен с грустью повторил это слово, я не знаю, сколько раз… Много лет он пытался уличить его… Еще в прошлом году тщательнейшим образом проверил все его счета и не нашел ни единой зацепки…
– А у других?
– Вот именно! Так у всех клиентов Жан-Шарля Гайара…
Мегрэ задумчиво смотрел на список, составленный Люка. Он вспоминал слова секретаря суда: – «Он умеет выбирать себе дела…»
Итак, и в этой области адвокат тоже умел выбирать себе клиентов: хозяева гостиниц на Монмартре, как, впрочем, и те, кто сдает комнаты не только на ночь, но и на час, владельцы баров вроде Джо-Кечиста, владельцы кабаре или скаковых лошадей…
Верно только, что сказал по телефону мсье Жюбелен: «С этой братией попробуй-ка докажи, каковы их доходы и каковы накладные расходы…»
