– Быть может, арестовать мисс Фрейзер за лжесвидетельство? поинтересовался Крамер. – Или остальных за обман правосудия?
Вульф покачал головой.
– Мой дорогой сэр, вы охотитесь за убийцей, не за лжесвидетелями или теми, кто мешает правосудию. В любом случае суд вряд ли признает кого-либо виновным по таким обвинениям. и вы об этом прекрасно знаете. Вы намекнули, что не в моем характере подставлять клиента под такое обвинение, но неужели вы ее арестуете? Нет. Я надеюсь, вы займетесь выяснением того, кто хотел убить ее. Что вам посоветовать? Вы знаете об этом гораздо больше, чем я. В подобных случаях существуют тысячи способов расследования, в которых я ничего не понимаю, а вы, без сомнения, изучили их досконально.
Не буду приводить вам весь список. Если к вы захотите со мной переговорить, я у себя – как всегда.
Крамер поднялся и вышел.
Не могу отрицать, что с чисто практической точки зрения сделка, которую вечером в пятницу Вульф заключил с Крамером, была блестящей, я бы даже сказал – фантастической и прекрасно помогающей сэкономить умственные и физические усилия. Вне зависимости от того, как закончится дело, не нужно было применять одну из формул профессора Саварезе, чтобы показать, что факт, предоставленный Вульфом Крамеру, станет важной отправной точкой.
Тут можно было смело заключать пари.
Но все же…
В этой сделке был изъян, который мог стать роковым. Чтобы заработать Вульфу гонорар, пока он играет в свои игрушки, умельцы из полиции должны были распутать это дело. Это козырная карта. Лично я никогда не видел более сложного дела. Прошла ровно неделя с тех пор, как Вульф заключил свое остроумное соглашение, по которому его детальная работа должна быть проделана доверенными лицами. Я провел эти дни, читая газеты и совершая увеселительные прогулки в отдел по расследованию убийств на Двадцатой улице, чтобы переговорить с сержантом Перли Стеббинсом и другими знакомыми и дважды с самим Крамером. Это было унизительно, но я хотел любым способом быть в курсе новостей по делу, над которым мы с Вульфом работали. Впервые в истории в этом учреждении меня встречали доброжелательно, особенно когда прошло три или четыре дня. Было что-то трогательное в том, что они каждый раз приветствовали меня, как обладателя сокровищ, надеясь, что я пришел сообщить новый факт. Они страшно нуждались во мне. Конечно, они тоже читали газеты, которые следовали одной из старейших традиций спускать всех собак на полицейских за топорную работу в деле, которое, если бы разбиралось компетентно и быстро… В общем, сами знаете, что пишется в таких случаях.
До сих пор общественность не знала, что «Хай спот» вызывает у мисс Фрейзер несварение желудка. Если бы только газеты оказались в курсе этого Вульф бездействовал. Строго говоря, это не было рецидивом. Рецидивом я называю такое его состояние, когда он настолько раздражен или настолько напуган количеством или сутью работы, которую предстоит проделать, что решает притвориться, будто никогда об этом и не слышал, и отказывается говорить на эту тему, Сейчас все было несколько иначе. Он просто не собирался браться за работу, пока не будет вынужден это сделать. Он охотно читал газеты или откладывал книгу, чтобы выслушать меня, когда я возвращался из очередного похода в отдел по расследованию. Но если я пытался раздразнить его, чтобы он предпринял какиелибо действия, например нанял бы Сола, Цеда и Орри, чтобы они кое-что разнюхали, или хотя бы дать задание мне, он снова утыкался в книгу, Если что-то из происходящего и представляло для него интерес, он не подавал виду. Была арестована Элинор Венс, как важная свидетельница, но через два дня отпущена под залог. Как я узнал в отделе по расследованию убийств, за этим не стояло ничего, кроме того, что у нее была наилучшая возможность, за исключением кухарки, подсыпать чтолибо в кофе. Были и другие подозреваемые, список которых значительно расширился в связи с тем открытием, что кофе был приготовлен накануне вечером и находился в квартире мисс Фрейзер все это время, когда туда входило множество людей.
Шла работа по выяснению мотивов. Когда происходит убийство, всегда можно найти несколько мотивов, и проблема заключается в том, что точно сказать, какой из них двигал человеком. В Бруклине несколько лет назад один шрень зарезал дантиста, нанеся ему одиннадцать ударов ножом в сердце, потому, что тот вырвал у него не тот зуб. В нашем случае ассортимент мотивов был не больше, чем обычно, – ничего особенного, хотя некоторые были хороши. Полгода назад мисс Фрейзер и Билл Медоуз сильно разругались, она уволила его, и он был вне гiвограпвлы три недели. Сейчас оба они заявили, что горячо любят друг друга.
Не так давно Нэт Трауб попытался убедить производителя мыла, одного из спонсоров Фрейзер, покинуть ее и подписать контракт с вечерним комедийным шоу. Мисс Фрейзер отплатила той же монетой, уговорив спонсора прибегнуть к услугам другого агентства. На этом дело не кончилось. Были явные намеки на то, что мисс Фрейзер начала подобную кампанию в отношении остальных спонсоров, включая «Хай спот», но их уговорить не удалось.
Опять-таки и она и Трауб утверждали, что их связывает нежная дружба.
Члены Гильдии радиосценаристов были бы счастливы отравить мисс Фрейзер из-за ее жесткой позиции по поводу требований Гильдии изменить условия контрактов. Элинор Венс занимала в Гильдии не последнее место. Что касается Талли Стронга, мисс Фрейзер не хотела создания совета спонсоров, и до сих пор ей не нравилась эта идея. Ну а раз нет совета, то не будет и секретаря.
И так далее. По мере отсеивания мотивов ставки росли, но не слишком.
В случае голосования наиболее популярным стал бы мотив Деборы Коппел.
Кто-то из людей окружного прокурора заставил мисс Фрейзер рассказать о содержании своего завещания. Согласно ему, по десять кусков доставалось племяннице и племяннику, детям ее сестры, живущим в Мичигане, остальное – Деборе. Это составляло шестизначную сумму, где первой цифрой была либо двойка, либо тройку, что, безусловно, заслуживало внимания тех, кто не прочь был бы рискнуть. Однако не было ни маленького намека на то, что мысль об отравлении пришла именно Деборе. Она и мисс Фрейзер, урожденная Оксхолл, в детстве дружили, учились в одной школе в Мичигане и, когда Мадлен вышла за Лоуренса, брата Деборы, стали свояченицами.
Обстоятельства смерти Лоуренса, конечно, вновь были подвергнуты анализу – в основном из-за использования цианида. Лоуренс был фотографом и поэтому, когда ему требовался цианид, ему надо было просто дойти до полки и взять его. А вдруг это все же не было самоубийством? Ли, даже если это самоубийство, вдруг кто-то мог подумать, что это не убийство, и решить, что его жена использовала цианид, чтобы получить пять тысяч долларов страховки? Теперь, спустя шесть лет, этот некто решил сквитаться с мисс Фрейзер, угостив ее порцией яда.
Естественно, лучшим кандидатом на роль отравителя была Дебора Коппел.
Полицейские не могли найти даже крошечного кирпичика, с которого начать построение версии. Не было никаких свидетельств, давних или недавних что Дебора и Мадлен никогда не были ничем иным, как преданными подругами. М отношения строились на взаимном интересе, уважении и любви. Но дело было не только в этом. Мди из Мичигана отказались даже рассмотреть идею, что смерть Лоуренса Коппела не была самоубийством. Он был ипохондриком, и письмо, которое он послал своему лучшему другу, местному адвокату, подтверждало это. Мичиган охотно ответил на все вопросы Нью-Йорка, но для них самих никакого интереса это дело не представляло.
Еще тысяча версий, приведших в никуда, возникла в результате попыток связать кого-нибудь из работающих на программу, особенно Элинор Венс, с Мичиганом. До этого она пытались это сделать с Сирилом Орчардом, затем с остальными. Безрезультатно. Никто из них никогда не был там.
Вульф, как я уже говорил, прочитал кое о чем из этого в газетах и с любопытством слушал мои рассказы о многом. другом. Ему, однако, не дали ограничиться только ролью зрителя. В течение этой недели к нам дважды заходил Крамер, один раз Андерсон, президент «Хай спота» были и другие.
В субботу вечером пришел Талли Стронг после шестичасового разговора с Крамером и его подручными. Видимо, его здорово заклевали, так же как и остальных, поскольку они наврали полицейским с три короба. Стронг не был склонен шутить. Он был настолько опечален, что, когда облокотился на стол Вульфа и наклонился к нему, чтобы сделать несколько замечаний о вероломстве, и его очки сползли на самый кончик носа, он даже не поправил их.
Его теория заключалась в том, что соглашение с Вульфом утратило силу, поскольку тот нарушил его. Что бы ни случилось, Вульф не только не получит гонорар, но ему даже не будут выплачены издержки. Более того, его заставят заплатить за ущерб. Он раскрыл факт, который, став достоянием общественности, поведет за собой расследование в отношении мисс Фрейзер, ее программы на Эф-Би-Си и «Хай спота». Этот шаг Вульфа был безответственным и непростительным и, безусловно, дает основания для судебного преследования.
