напустил на себя невинный вид.
— Сцена с котлом, — скомандовал Перегрин.
Позже он не мог понять, как сумел дотянуть до конца репетиции. К счастью, актеры хорошо знали, что делать, так что ему лишь нужно было объяснить осветителю и мастеру эффектов, чего именно он от них ждет.
Котел должен был стоять в проходе под лестницей к тому, что было комнатой Дункана. Дверь, незаметная в закрытом состоянии, должна была закрыться во время исчезновения котла и ведьм посреди шума, погасшего света, стука копыт и большого количества тумана из сухого льда. Потом загорался полный свет, и Леннокс стучал мечом в дверь.
— Вы посмотрели на это с нашей стороны, — сказал Перегрин мастеру эффектов. — Можете интерпретировать все на свой лад. Идите домой, подумайте. А потом придете и скажете, что придумали, хорошо?
— Хорошо, — сказал осветитель. — Слушайте, а этот парень хорош, а?
— Да, правда, — сказал Перегрин. — Извините, мне нужно переговорить с Чарли. Спасибо вам большое. Прощаемся до тех пор, пока снова не сойдемся мы втроем. Чем скорее, тем лучше.
— Да, именно так.
Раздался хор прощающихся голосов.
Мужчины ушли. Перегрин вытер пот со лба. Надо мне выбираться отсюда, подумал он. Интересно, смогу ли я вести машину.
Еще не было и половины пятого. Банко не было видно, машин на улице не стало больше. Его машина стояла во дворе. К черту все, подумал Перегрин. Он сказал ассистенту режиссера:
— Я хочу уйти, Чарли. Ты убрал меч?
— Да. Вы в порядке?
— Просто синяк. Переломов нет. Запрешь двери?
— Конечно!
Он вышел с Перегрином из театра, открыл дверь его машины и смотрел, как тот садится за руль.
— Все нормально? Вести сможете?
— Да.
— Завтра суббота, отлежитесь.
— Вот такая история, Чарли. Спасибо тебе. Не говори об этом, пожалуйста. Это все их дурацкие суеверия.
— Не буду, — сказал Чарли. — Вы точно в порядке?
Он был в порядке — ну, или почти, когда устроился за рулем. Чарли смотрел, как он выезжает из двора. Вдоль по набережной Виктории, через мост, направо и еще раз направо. Добравшись до дома, он был готов посигналить у дверей.
К его удивлению, из дома вышла Эмили и сбежала по ступенькам к машине.
— Я думала, ты никогда не приедешь! — воскликнула она. — Милый, что случилось?
— Помоги-ка мне. Я ушибся. Ничего серьезного.
— Хорошо. Давай, вот так. С какой стороны?
— С другой. Ну вот.
Уцепившись за нее, он выбрался из-за руля и теперь стоял, держась за машину. Она закрыла и заперла дверцу.
— Принести трость, или ты обопрешься на меня?
— Обопрусь на тебя, родная, если ты не против.
— Тогда пошли.
Они с трудом поднялись по ступенькам. Эмми захихикала.
— Если миссис Слей из соседнего дома нас увидит, она решит, что мы набрались.
— Тебе вовсе не обязательно мне помогать. Теперь, когда я распрямился, я чувствую себя нормально. Ноги у меня в полном порядке, так что отпусти.
— Ты уверен?
— Конечно, — сказал он. Он выпрямился и коротко взвыл. — Я в абсолютном порядке, — сказал он, довольно быстро поднялся по ступенькам, вошел в дом и рухнул в кресло. Эмили подошла к телефону.
— Что ты делаешь, Эм?
— Звоню врачу.
— Не думаю, что…
— А я думаю, — сказала Эмили. Она коротко сообщила врачу о произошедшем. — Как это случилось? — оторвавшись от телефона, спросила она.
— Я упал на меч. На деревянную рукоять.
Она повторила это в телефон и повесила трубку.
— Он заглянет к нам по пути домой, — сказала она.
— Я бы выпил.
— Тебе это не повредит?
— Конечно, нет.
Она принесла ему стакан.
— Не уверена, что тебе стоит пить, — сказала она.
— А я уверен, — сказал Перегрин и проглотил содержимое бокала. — Так-то лучше, — сказал он. — А почему ты выбежала из дома?
— Хотела кое-что тебе показать, но не уверена, что ты в подходящем состоянии, чтобы это увидеть.
— Плохие новости?
— Не совсем.
— Тогда показывай.
— Вот, взгляни на это.
Она взяла со стола конверт и вынула оттуда вырезку из воскресного таблоида, специализирующегося на особенно горячих сенсациях. Это была фотография женщины с маленьким мальчиком. Они шли по улице, и их явно застали врасплох. Она выглядела очень бледной и потрясенной, мальчик был напуган. «Миссис Джеффри Харкорт-Смит и Уильям, — гласила подпись. — После вынесения приговора».
— Вырезка трехлетней давности, — сказала Эмили. — Пришла по почте сегодня утром. Это было убийство. Обезглавливание. Последнее из шести, кажется. Мужа признали виновным, но невменяемым, и он получил пожизненное заключение.
Перегрин с минуту смотрел на вырезку, а потом протянул ее обратно жене.
— Сожжем? — спросил он.
— С радостью.
Она зажгла спичку, а он держал вырезку над пепельницей. Она почернела и рассыпалась.
— Это тоже? — спросила Эмили, подняв конверт, адрес на котором был написан заглавными буквами.
— Да. Нет. Нет, его не надо. Пока нет, — сказал Перегрин. — Положи его ко мне на стол.
Эмили так и сделала.
— Ты уверен, что это Уильям?
— На три года младше. Абсолютно уверен. И его мать. Черт.
— Перри, ты никогда этого не видел. Выбрось это из головы.
— Не могу. Но это не имеет значения. Отец был чудовищем с шизофренией. Пожизненное заключение в Бродморе [110]. Его называли Хэмпстедским Головорезом.
— Ты не думаешь, что… кто-то из театра послал тебе это?
— Нет!
Эмили молчала.
— У них нет на это причин. Никаких.
После паузы он сказал:
— Наверное, это что-то вроде предупреждения.
— Ты не рассказал мне, как вышло, что ты упал на клеймор.
— Я показывал девочкам и Рэнги, как мягко падать. Они не знают, что случилось. У каждого из них свое определенное место для прыжка. Меч лежал посередине между ними.
— Он был там, когда они упали? Под брезентом?
— Наверняка.
— А разве они бы его не увидели? Его очертания под брезентом?
— Нет. Я не увидел. Там внизу очень темно.
Они немного помолчали. В это молчание просочились звуки Лондона. С реки донесся одинокий гудок какого-то судна.
— Никто не знал, что ты собираешься прыгать? — рискнула спросить Эмили.
— Конечно нет. Я ведь и сам не знал.
— Значит, то, что именно ты ударился при падении, оказалось чистым невезением.
— Должно быть, так.
— Ну, спасибо и на том.
— Да.
— Где он был? Прежде, чем его спрятали?
— Не знаю. Погоди-ка, знаю. Два деревянных меча висели на гвоздях на задней стене. Они выглядели гораздо хуже от износа, хоть на лезвиях и были защитные чехлы из ткани. Один был расколот вдоль. Поскольку делал их Гастон, изготовлены они были очень тщательно, с правильным весом, балансом и рукоятями, но на самом деле это ведь всего лишь временный реквизит. Он годится только на то, чтобы
