— Однако я догадался, — отрывисто сказал Раксоль.
— Да, вы догадались, мистер Раксоль, но вас я не принимал в расчет. Вы единственный умный человек во всей этой истории. Вы американский гражданин, а я не рассчитывал иметь дело с этого рода индивидами.
— Я, должно быть, напугал вас сегодня утром?
— Ничуть.
— Вы не испугались обыска?
— Я знал, что никакого обыска не предвидится, и понял, что вы хотите просто припугнуть меня. Но, право, вы должны были допустить, что у меня есть некоторая доля ума и проницательности, мистер Раксоль. Нынче утром, как только вы начали со мной разговор в кухне, я почувствовал, что вы напали на след. Но я не испугался. Я просто решил, что время терять нельзя, надо действовать поспешно. Вот я и принялся за дело быстро, но оказалось, что не настолько быстро, как требовалось. Согласен, вы были проворнее меня. Идемте же вниз, прошу вас.
Рокко поднялся и направился к двери. Инстинктивным движением Раксоль бросился за ним и схватил его за плечо.
— Без фокусов! — вскрикнул он. — Не забывайте, что вы в моей власти.
Рокко бросил на своего хозяина презрительный, полный достоинства взгляд.
— Разве я не сказал вам, что намерен идти спокойно?
Раксоль слегка смутился. В голове его пронеслась мысль, что можно быть великим даже и в преступлении.
— Каким вы были безумцем! — проговорил Раксоль, останавливаясь на пороге. — С вашими талантами, с вашими выдающимися талантами вмешаться в такое дело! Вы погубили себя. А между тем, клянусь Юпитером, вы были великим человеком в своей области!
— Мистер Раксоль, — быстро проговорил Рокко, — это самая верная вещь из всего, что вы сказали сегодня ночью. Я был великим человеком в своей области и поступил как величайший безумец. Увы! — Он развел своими длинными руками.
— Зачем вы это сделали?
— Я был околдован Жюлем. Он ведь тоже великий человек. Нас прельщал большой соблазн здесь, в «Великом Вавилоне». Тут шла крупная игра. Вы бы сами поняли, как просто увлечься, если бы знали некоторые факты. Может быть, когда-нибудь вы их узнаете, так как вы очень умный человек и умеете смотреть в корень вещей. Да, я был ослеплен, загипнотизирован…
— А теперь вы погибли.
— Нет, не погиб, не погиб. Впоследствии, через несколько лет, я снова выплыву. Гениальный человек, как я, никогда не погибает — пока не умрет. Гению все прощается, и я буду прощен. Предположим, что меня посадят в тюрьму. Но когда я оттуда выйду, поверьте, я-то уж сумею не вернуться туда. Я снова буду Рокко. Я снова буду великим Рокко. И половина отелей Европы широко откроют передо мной двери.
— Позвольте мне по совести сказать вам, что вы сами довершили свое падение. Вам нет оправдания.
— Я знаю это, — возразил Рокко. — Идемте!
Раксоль положительно удивлялся этому человеку с его сильным умом, которого он оценивал в три тысячи фунтов в год. Он почувствовал к нему даже жалость.
И вот победитель и пленник бок о бок вышли в длинный пустынный коридор гостиницы. У первой же решетки лифта Рокко остановился.
— Лифт заперт, — заметил Раксоль. — Нам придется спуститься по лестнице.
— Но у меня есть ключ, я всегда ношу его с собой, — ответил Рокко.
Вынув ключ из кармана, он отпер дверцу и раскрыл ее перед Раксолем, которого рассмешила такая предупредительность.
— Пожалуйста, — проговорил Рокко, кланяясь с самым любезным видом, и Раксоль вошел в лифт.
С быстротой молнии Рокко толкнул железную дверцу, которая замкнулась сама собой. Теодор Раксоль оказался беспомощным пленником в лифте, тогда как Рокко, совершенно свободный, стоял в коридоре.
— Прощайте, мистер Раксоль, — почтительно произнес он, кланяясь снова, еще ниже, чем прежде, — прощайте. Мне неприятно добиваться преимущества над вами таким низким способом, но, право, вы должны сознаться, что были весьма недальновидны. Вы умный человек, как я уже сказал, но до известной степени, за которой перевес уже на моей стороне. Еще раз прощайте! В конце концов, я вовсе не буду спать эту ночь, но, может быть, это все-таки лучше, чем сон в тюремной камере. Если вы будете шуметь, то, конечно, разбудите кого-нибудь, и вас немедленно выпустят из лифта. Но я советую вам спокойно подождать до утра, это будет более соответствовать вашему достоинству. В третий раз — прощайте!
С этими словами Рокко не спеша зашагал по коридору и скрылся из виду. Раксоль не возразил ни слова. Он был слишком взбешен на самого себя, чтобы говорить. Сжав кулаки, стиснув зубы, затаив дыхание, он молчал. Среди ночной тишины он слышал замирающий звук шагов Рокко по толстому ковру. Это был величайший удар в жизни Теодора Раксоля.
На следующее утро именитые гости «Великого Вавилона» узнали, что из-за какой-то случайности миллионер, владелец гостиницы, оказался запертым в лифте и всю ночь провел в таком положении. Утверждали также, что Рокко имел столкновение со своим новым патроном, вследствие чего немедленно оставил место. Одна герцогиня высказала мнение, что уход Рокко равнялся гибели гостиницы, на что супруг ее ответил советом не говорить глупостей. Что до самого Раксоля, то он послал за сыщиком, которому было поручено дело Диммока, и вкратце поведал ему обо всех эпизодах последней ночи. Этот рассказ был настоящей пыткой для человека с характером.
— Вот так удивительная история! — Сыщик Маршалл не смог скрыть улыбку. — Финал был весьма неудачен, но, во всяком случае, вы добыли несколько ценных фактов.
Раксоль молчал.
— У меня тоже есть в руках нить, — прибавил сыщик. — Когда пришел ваш посланный, я как раз намеревался сам повидаться с вами. Я бы попросил вас последовать за мной в одно местечко недалеко отсюда. Не пойти ли нам туда сейчас же?
— С удовольствием, — ответил Раксоль.
В это самое время вошедший мальчик подал ему телеграмму. Развернув ее, Раксоль прочел: «Пожалуйста, приезжай немедленно. Нелла. Отель „Веллингтон“. Остенде». Раксоль взглянул на часы.
— Увы, не могу сопровождать вас, — заявил он сыщику. — Я должен ехать в Остенде.
— В Остенде?
— Да, и прямо сейчас.
— Но, мистер Раксоль, — запротестовал сыщик, — право же, у меня неотложное дело!
— И у меня также, — сказал Раксоль.
Десять минут спустя он уже был на пути к станции «Виктория».
Глава XV
Финал приключения на яхте
Вернемся теперь к Нелле Раксоль и принцу Ариберту Познанскому, которых мы оставили на палубе безымянной яхты. Первой заботой принца было обезвредить Жюля, иначе мистера Тома Джексона, связав его несколькими веревками. Хотя мистер Джексон и был оглушен до потери сознания и удар оставил рану за его ухом, никто не смог бы поручиться, что он вскоре не придет в себя и не сделается опасным. Итак, связав его предварительно по рукам и ногам, принц привязал его к перилам.
— Надеюсь, он не вздумает умереть, — сказала Нелла, — он что-то очень бледен.
— В нашем мире господа Джексоны не умирают до тех пор, пока их не повесят, — философски заметил принц Ариберт. — А кстати, удивительно, что никто не вмешался в нашу с ним расправу. Может быть, они слегка напуганы моим револьвером, то есть, я хочу сказать, вашим револьвером.
Оба взглянули на невозмутимого рулевого, направлявшего яхту все дальше в открытое море. Теперь они находились уже милях в двух от бельгийского берега.
Принц обратился к рулевому по-французски, требуя, чтобы он повернул обратно к остендской гавани, но тот не обратил ровно никакого внимания на приказание. Тогда для острастки принц поднял револьвер, и рулевой быстро заговорил на каком-то полуфранцузском-полуфламандском наречии. По его словам, он получил от Жюля строгое приказание ни в каком случае не вмешиваться, что бы ни произошло на палубе яхты, которую он в качестве капитана должен был отвести в один из английских портов — его названия он не мог открыть, ему приказано было идти на всех парах, несмотря ни на какие обстоятельства.
Рулевой, человек высокого роста, обладал, по-видимому, большой силой и решимостью. Принц не знал, что предпринять. Он задал еще несколько вопросов, но капитан хранил мрачное молчание. Напрасно принц объяснял, что мисс Элен Раксоль, дочь миллионера Раксоля, была увезена мистером Томом Джексоном против воли, напрасно он с угрожающим видом размахивал револьвером. Храбрый капитан только проронил, что это его нисколько не касается, он получил инструкции и должен их выполнить. Напоследок он саркастически попросил своих собеседников вспомнить, что он капитан яхты.
— Полагаю, стрелять в него не стоит, — сказал принц Нелле, — я, конечно, мог бы прострелить ему ногу, но…
— Да, это довольно рискованно, да и жалко беднягу капитана, так своеобразно понимающего чувство долга, — согласилась Нелла. — И, кроме того, так мы можем настроить против себя всю команду. Нет, надо придумать что-нибудь другое.
