Ознакомительная версия.
Он убрал нож так же стремительно, как вынул, и, повернувшись, вышел из комнаты. Джордж, чьи и без того выпуклые глаза теперь, казалось, вообще вот-вот выскочат из орбит, поднялся и закрыл дверь.
— Типичнейший герцословак, — пробормотал он. — Абсолютно дикий народ. Нация разбойников.
Суперинтендант медленно поднялся.
— Или этот человек искренен, — заметил он, — или он величайший актер, каких я когда-либо видел. И если верно первое, да поможет убийце Бог, когда этот верный пес придет мстить за своего хозяина!
Вирджиния и Энтони шли по тропинке, спускавшейся к озеру. Несколько минут они молчали. Наконец Вирджиния коротким смешком нарушила молчание.
— Какой ужас! — сказала она. — Я столько хочу сказать вам и о стольком спросить, что просто не знаю, с чего начать. Прежде всего, — она понизила голос, — что вы сделали с трупом? Как страшно это звучит, правда? Я и представить не могла, что окажусь причастной к преступлению.
— Охотно верю, что для вас это абсолютно незнакомое ощущение, — согласился Энтони.
— А для вас?
— Признаюсь, я никогда прежде не избавлялся от трупа.
— Что вы с ним сделали?
Энтони вкратце рассказал о событиях предыдущей ночи. Вирджиния внимательно слушала.
— Вы поступили очень умно, — одобрительно сказала она, когда он закончил. — Я заберу сундук, когда вернусь на Паддингтонский вокзал. Единственная трудность может возникнуть, если вам придется отчитываться в том, где вы были вчера вечером.
— Это вряд ли понадобится. Ни ночью, ни даже утром трупа еще не нашли. Иначе что-нибудь появилось бы об этом в утренних газетах. И потом, что бы там ни писали в детективных романах, доктора вовсе не такие волшебники, чтобы точно установить, сколько часов прошло с момента смерти. Время убийства останется довольно неопределенным. Сейчас для меня гораздо нужнее алиби на вчерашнюю ночь.
— Я знаю. Лорд Катерхем говорил мне об этом. Но, кажется, человек из Скотланд-Ярда вполне убежден в вашей невиновности?
Энтони медлил с ответом.
— Он не кажется особенно проницательным, — продолжала Вирджиния.
— Не знаю, не знаю, — медленно произнес Энтони. — У меня сложилось впечатление, что суперинтенданта Баттла не проведешь. Он делает вид, что убежден в моей невиновности, но я сомневаюсь в его искренности. Сейчас он озадачен видимым отсутствием у меня мотивов убийства.
— Видимым?! — воскликнула Вирджиния. — Но какие у вас могут быть причины убивать какого-то иностранного князя?
Энтони бросил на нее острый взгляд.
— Вы ведь были когда-то в Герцословакии? — спросил он.
— Да, я провела там два года с моим мужем. В посольстве.
— Это было как раз перед убийством короля и королевы. Вы встречались с князем Михаилом Оболовичем?
— Князем Михаилом? Конечно. Бедняга! Он предлагал мне морганатический брак.
— В самом деле? А как он думал поступить с вашим мужем?
— Как Давид с Урией.
— И как вы отнеслись к этому любезному предложению?
— К несчастью, — ответила Вирджиния, — приходилось быть дипломатичной. Поэтому бедняга князь Михаил не получил по физиономии. Просто убрался ни с чем. Почему вы интересуетесь князем Михаилом?
— Потому что я, кажется, кое о чем догадываюсь. Вы ведь не видели убитого?
— Нет… Как пишут в книгах, он отправился в свои апартаменты немедленно по прибытии.
— Вы могли бы посмотреть на него?
— Ну, если прибегнуть к связям в высших сферах — я имею в виду лорда Катерхема, — думаю, это можно устроить. А зачем? Это что, приказ?
— Да нет же, о Господи, — ответил Энтони, поморщившись. — Дело в том, что под именем графа Станислава скрывался князь Михаил Герцословацкий.
Глаза Вирджинии широко раскрылись.
— Понятно. — Внезапно на ее лице появилась очаровательная улыбка. — Я надеюсь, вы не думаете, что Михаил поспешил в свою комнату, чтобы избежать встречи со мной.
— Что-то в этом роде, — признался Энтони. — Видите ли, если я прав в том, что кто-то хотел предотвратить ваш приезд в Чимниз, то причина заключается в вашем знании Герцословакии. Вы отдаете себе отчет в том, что здесь вы — единственный человек, знавший князя Михаила в лицо?
— Вы имеете в виду, что убитый — самозванец? — резко спросила Вирджиния.
— Эта возможность приходила мне в голову. Если вы заставите лорда Катерхема показать вам труп, кое-что прояснится.
— Его застрелили в одиннадцать сорок пять, — задумчиво произнесла Вирджиния. — Как раз то время, что было на клочке бумаги. Все в этой истории ужасно загадочно!
— Да, кстати. Которое из окон ваше? Второе от угла — над залом заседаний?
— Нет, моя комната в елизаветинском крыле, с другой стороны. Почему вы спрашиваете?
— Когда я уходил отсюда прошлой ночью, после того как мне показалось, что я услышал выстрел, в том окне зажегся свет.
— Странно! Я не знаю, чья это комната, но можно спросить у Юлы. Возможно, там тоже слышали выстрел.
— Даже если и так, они не сообщили об этом. Я знаю от Баттла, что в доме никто не слышал выстрела. Это окно — единственный ключ к пониманию происшедшего. Боюсь, он почти ничего не дает, но я все же постараюсь что-нибудь с его помощью извлечь.
— Все это очень любопытно, — задумчиво сказала Вирджиния.
Они дошли до пристани и остановились.
— А теперь, — сказал Энтони, — остается взять лодку и покататься по озеру под надзором всевидящих глаз Скотланд-Ярда, американских визитеров и любопытных горничных.
— Я кое-что слышала о вас от лорда Катерхема, — сказала Вирджиния, — но этого совершенно недостаточно. Начнем с того, кто вы на самом деле — Энтони Кейд или Джимми Макграт?
Второй раз за это утро Энтони поведал историю последних шести недель его жизни — с тем лишь отличием, что в отчете, данном Вирджинии, не требовалось никакой редактуры. Он закончил тем, что в шутку назвал себя мистером Холмсом.
— Между прочим, миссис Ривел, я еще не поблагодарил вас за то, что вы не пожалели свою бессмертную душу, сказав, что я ваш старый друг.
— Разумеется, вы старый друг, — воскликнула Вирджиния. — Вы же не думаете, что я способна впутать вас в эту историю с трупом, а при следующей встрече едва вас узнать? Ни в коем случае! — Она помолчала. — Знаете, что поражает меня во всем этом? — продолжала она. — Мне кажется, мы знаем еще далеко не все тайны, связанные с этими мемуарами.
— Думаю, вы правы, — согласился Энтони. — Есть еще одна вещь, которую мне хотелось бы услышать от вас, — продолжал он.
— Какая?
— Почему вы так удивились, когда я назвал вам вчера на Понт-стрит имя Джимми Макграта? Вы когда-нибудь слышали его?
— Да, дорогой Шерлок Холмс. Джордж — мой кузен Джордж Ломакс, вы знаете его, — явился ко мне вчера и наговорил кучу глупостей. Его идея заключалась в том, чтобы я приехала сюда, понравилась этому Макграту и выудила бы у него мемуары. Макграт и Далила! Конечно, он выразился не так прямо. Рассуждал об английской леди и тому подобное. Однако было совершенно ясно, что у него на уме. Гнусность как раз в его духе. А когда я хотела узнать слишком много, он попытался отвлечь меня ложью, которой не провести и двухлетнего ребенка.
— Однако его план, кажется, удается, — заметил Энтони. — Ведь я — Джеймс Макграт, и вы действительно понравились мне. Но увы, бедный Джордж, не видать ему мемуаров.
— Теперь я спрошу вас. Когда я сказала, что не писала тех писем, вы заявили, что знаете это, — но вы не можете знать подобных вещей.
— Могу, — улыбаясь, произнес Энтони. — Я хорошо разбираюсь в психологии.
— Вы имеете в виду, что ваша вера в мои высокие нравственные качества такова, что…
Но Энтони энергично затряс головой:
— Отнюдь, мне ничего не известно о ваших нравственных качествах. Вы можете иметь любовника и можете писать ему. Но вы никогда не допустите, чтобы вас шантажировали. Вирджиния Ривел в тех письмах выглядит крайне напуганной. Вы бы боролись.
— Интересно, кто настоящая Вирджиния Ривел и где она? У меня такое ощущение, будто у меня есть где-то двойник.
Энтони закурил сигарету.
— Вы знаете, что одно из писем было написано в Чимнизе? — спросил он наконец.
— Что?! — Вирджиния была поражена. — Когда?
— Там нет даты. Интересно, правда?
— Я совершенно уверена в том, что никакая другая Вирджиния Ривел никогда не была в Чимнизе. Иначе Юла или лорд Катерхем обязательно бы упомянули о совпадении имен.
— Да, это довольно странно. Знаете, миссис Ривел, я начинаю сильно сомневаться в существовании той, другой Вирджинии Ривел.
— Кажется, она — только видимость, — согласилась Вирджиния.
— Более чем. Я начинаю думать, что писавший эти письма намеренно использовал ваше имя.
Ознакомительная версия.
