Глава 19
Харви Стэнвуд сворачивал газету, не отрывая глаз от лица Евы Реймонд, сидевшей напротив него за небольшим столиком в коктейль-баре.
— Я просто поражен, — объявил он. Она зевнула.
— Похоже, что ты злишься из-за чего-то. Между прочим, не забывай, что я еще не завтракала. Я ведь только что проснулась.
— Ты, я думаю, еще не читала газет?
— Нет, газет я не видела… Кстати, милый, а почему ты не позвонил мне вчера вечером?
Он злобно взглянул на нее.
— Ты ведь вчера вечером ездила в Петри.
Была какая-то томная усталость в ее манере поднимать брови.
— Петри, — произнесла она, повторяя за ним это название, как будто пыталась отыскать его в памяти. — Ах да, конечно, я вспомнила. Это тот городок, о котором ты рассказывал, что там еще целый скандал возник из-за участков, на которых якобы нашли нефть.
— Ты была в Петри, — с угрозой повторил Стэнвуд, — чтобы увидеться с Ральфом Прессманом. Ты хотела попробовать уладить мои дела и попутно урвать и себе жирный кусочек… В конце концов, если между Прессманом и его женой отвратительные отношения, то почему бы не попробовать?
— Харви, милый, о чем ты говоришь?
— Ты прекрасно понимаешь о чем.
— Ты что, нездоров?
— Где, — очень тихо спросил он, — та пудреница, которую я тебе подарил, та самая, на которой выгравированы твои инициалы?
Она открыла сумочку, заглянула вовнутрь, потом порылась в ней и вздрогнула, как будто от внезапно пришедшей ей в голову мысли. Внезапно она подняла голову.
— Послушай, ты помнишь, я отдала ее тебе позавчера, когда мы с тобой танцевали? Ты сунул ее в карман пиджака… Ты мне ее отдашь обратно, дорогой?
Она протянула ему руку через стол.
— Ничего не выйдет, — заявил Стэнвуд.
— Что ты имеешь в виду?
Стэнвуд открыл газету на второй странице, свернул ее так, чтобы была видна фотография, и перебросил ее через столик.
На фотографии была хорошо видна женская пудреница с разбитым зеркальцем и выгравированными инициалами “Е.Р.”. Над фотографией крупными буквами был напечатан заголовок: “Полиция находит женскую пудреницу на пороге комнаты, где был убит человек”.
— Харви! — еле выдохнула она, дыхание у нее перехватило. — Что произошло?
— Убит Прессман. На крыльце его дома полиция обнаружила твою пудреницу… Может быть, будет лучше, если ты просто прочитаешь всю статью?
Она опустила глаза на газету и, с трудом заставив себя сосредоточиться, прочитала статью, озаглавленную: “В жертве нападения опознали известного бизнесмена из Лос-Анджелеса”.
Закончив читать, она подняла на него расширенные от изумления глаза, где-то в глубине которых притаился страх.
— Харви, это ты сделал?
— Не валяй дурака!
— Кроме тебя некому. Моя пудреница была у тебя в кармане позапрошлой ночью, и…
— Я отдал ее тебе тут же, как только мы вернулись к столику.
— Я что-то этого не припомню.
— Я положил ее тебе в сумочку.
— Не видела этого.
— Но так оно и было!
Голосом, в котором звучало сомнение, она произнесла:
— Хорошо, дорогой, все в порядке. Я обещаю подтвердить эти твои слова, а что тогда останется мне?
— А тебе останется, — жестоко заявил Харви, — только объяснить, что ты делала на крыльце этого самого дома в округе Санта-Дельбарра.
Она покачала головой. Стэнвуд облокотился о столик.
— Ну ладно, детка, хватить меня дурачить. Я же говорил тебе, что Прессман и его жена были на грани разрыва. Я говорил тебе, что он большой любитель красоток. Я еще говорил тебе, что, если он не вернется в контору, у меня будет шанс выкрутиться… Ты могла попробовать одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Я думаю, ты все ловко подстроила. Предположим, в машине, на которой ты ехала, кончился бензин. Тебе пришлось прошагать с полмили, прежде чем ты наткнулась на его домик. Тебе, конечно, страшно не хотелось его беспокоить, но больше нигде не было телефона, только у него, и ты спросила, не будет ли он так любезен позвонить, чтобы кто-нибудь приехал и помог тебе с машиной. Ты была почти уверена, что в этот утренний час ты вряд ли сможешь кому-нибудь дозвониться.
Внезапно маска снисходительной любезности, с которой она слушала его рассказ, слетела с ее лица. Оно стало холодным и жестким.
Ты почему сказал: “В этот утренний час”? — спросила она; слова, казалось, легко слетали с ее губ.
— Да потому, что если бы ты решила провернуть такое дело, то наверняка выбрала бы именно предутренний час: когда слишком поздно для того, чтобы он мог отказать тебе, и слишком рано для того, чтобы ему самому заняться твоей машиной.
Она одарила его сияющей улыбкой. — Ты хотел бы подставить меня, да, дорогой?
— О чем это ты?
— Да ведь это ты поехал туда и либо случайно выронил мою пудреницу из кармана пиджака, когда убивал его, либо сделал уже намеренно после убийства. Я так думаю, ты надеялся, что меня оправдают, если я смогу доказать, что действовала в целях самообороны.
— Детка, ты сошла с ума.
— Хорошо, — вдруг сказала она. — Я возьму это на себя.
— Что именно?
— Я скажу, что была там, чтобы защитить тебя.
— Но ты ведь действительно была там?!
— Конечно была, дорогой.
— Ну, черт возьми, ты ничего не должна говорить окружному прокурору.
— Но почему? Мне, например, кажется, что это именно то, что ты хотел.
— Ева, послушай меня! Была ты, в конце концов, там или нет?
— Конечно, я там была, дорогой, — если это тебе поможет выкрутиться.
— Проклятие! — пробормотал Стэнвуд, с облегчением вздохнув.
Ева Реймонд оглянулась, подзывая к столу официанта.
— Еще один коктейль для меня, — велела она.
Сумерки уже начали сгущаться, когда Грэмпс Виггинс аккуратно припарковал машину, пользуясь зеркалом особой конструкции, установленным на багажнике, которое было задумано специально для того, чтобы присоединять к ней трейлер.
Милдред, одетая в кокетливый фартук, появилась в дверях кухни и с угрюмым лицом наблюдала за его манипуляциями.
Пока Грэмпс возился с трейлером, он не замечал ее, затем он поднял голову и улыбнулся.
— Привет, Милдред.
— Привет, Грэмпс.
— Меня изругали последними словами.
— Это что! Считай, что ты еще ничего не слышал.
Грэмпс вылез из машины, обошел вокруг нее и прицепил к ней трейлер. Замкнув крепящее устройство, он поднялся на крыльцо.
— Ну давай теперь ты высказывайся.
— И что я должна сказать, Грэмпс?
— Ну, например, какого черта я уехал и закрыл вам выезд из гаража и все такое.
Она расхохоталась.
— У тебя мания преследования.
— Да нет, мне действительно жаль. Я как-то забыл о существовании машины Френка. Торопился очень, понимаешь, а трейлер нужно же было где-то оставить.
— Да ладно, это, в конце концов, не так важно. Френк вполне может обойтись без машины, ведь в городе полным-полно такси, а тем более для официальных поездок у него есть служебная машина… Что-нибудь съестное у тебя есть?
— Нет.
— Тогда входи и устраивайся. У меня еще немного дел на кухне.
— А где Френк?
— Он еще в офисе. Сегодня у него тяжелый день. Грэмпс вошел на кухню и с порога заявил:
— А в этом доме есть что-нибудь выпить?
— Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать, и не вздумай опять попробовать меня соблазнить какой-либо своей дьявольской смесью. Тот последний коктейль, который мы готовили по твоему рецепту, заставил меня забыть об ужине, мясо подгорело, а Френк был вообще на себя не похож.
— Ничего подобного, — возразил Грэмпс. — На лице его было написано самое невинное удивление. Он вообще был слабый. И согласись, голова от него наутро совершенно не болит, так ведь?
— Не болит, не болит.
— Ну вот, а ты почему-то сердишься. А самой-то коктейль понравился.
— Но послушай, Грэмпс, болит наутро голова или нет, это еще не самое главное в жизни. Мне бы хотелось еще по возможности ясно соображать.
— Но я же тебе говорю, он был слабый. Подожди минутку, я сейчас сбегаю и выпью глоточек, даже не буду тратить время, чтобы смешать коктейль… Ты точно не составишь мне компанию?
— Точно, абсолютно верно, даже не рассчитывай на меня, — заявила она?
— Да, кстати, раз уж об этом зашел разговор, на ужин тебя ждет рубленое мясо.
— Ну, — промурлыкал Грэмпс, — рубленое мясо — это вещь. — Но добавил с изрядной долей сомнения: — Когда его правильно приготовят.
— Пожалуйста, без инсинуаций, — оборвала она его. — Попробуй только скажи, что мясо не вкусное. В этом случае тебе будет позволено только наслаждаться его запахом снаружи.
— А лук ты туда положила?
— Ну еще бы!
— А чеснок?
— И чеснок, только немного.
— А чеснок, протертый с солью, у тебя есть?
— Есть.
Ну ладно, положи мне немножко на тарелку, я потом сам добавлю в мясо, если понадобится, — попросил Грэмпс. — Все-таки мясо без чеснока не мясо.
