— Не смейте ставить вторую пластинку! Не смейте!
Хикс предусмотрительно загородил рукой стопку пластинок.
— Признаюсь, — сухо заметил он, — для меня это большая неожиданность. Скажите, ради всего святого, с чего это вам вздумалось тайком красться в два часа ночи, чтобы окрестить в воде ручья пачку пластиковых любовных писем…
— Не ваше дело! И не смейте ставить следующую пластинку!
— Если вам неприятно слушать, — невозмутимо заявил Хикс, — то идите наружу. Или возвращайтесь домой и ложитесь спать. Впрочем, готов пойти с вами на компромисс. При первом прослушивании стану воспроизводить лишь одну-две фразы. Сядьте на место. Вы прекрасно знаете, что если захочу, то смогу связать вас.
Хитер сделала еще один шаг к нему, заколебалась, а затем возвратилась к своему стулу и села.
Она часто дышала, ноздри раздувались от сдерживаемого возбуждения. Хикс поставил на проигрыватель другую пластинку.
«Я люблю вас, Хитер! Вчера у себя в комнате набросал то, что хотел записать на пластинке, но когда прочитал послание сегодня утром, нашел его глупым и бесцветным, поэтому порвал. Я никогда не смогу…»
— Одна фраза кончилась, — бросила Хитер.
Хикс снял с проигрывателя пластинку, поставил следующую и включил мотор.
«Вчера вечером я мечтал о вас, Хитер. Вы собирали на лугу цветы, не на нашем лугу, и я попросил вас подарить мне один…»
Хикс снял и эту пластинку и поставил очередную.
«Господи, позволь мне присесть и отдышаться! Да, я опоздала, но добираться сюда было ужасно трудно. Никогда не попадала в такое сумасшедшее движение…»
Хитер поднялась со стула с возгласом крайнего изумления. Хикс выключил проигрыватель. Купер вскочил, точно подброшенный ударом электрического тока, и теперь застыл как изваяние, приоткрыв от неожиданности рот.
— Марта! — воскликнула Хитер. — Это голос Марты!
— Разве? — спокойно спросил Хикс. — Но с какой стати? Среди любовных посланий к вам?
— Не знаю! — Хитер подскочила к письменному столу. — Я не… Дайте мне взглянуть! Дайте мне…
— Ну уж нет! — Хикс отстранил ее. — Вы неплохо разыгрываете сцену, но…
— Ничего я не разыгрываю! Пластинка ваша… вы подсунули ее.
— Заткнитесь! — грубо оборвал ее Хикс. — И не мелите чушь! Вы сами сказали, что здесь всего восемь пластинок. Вот они все на столе, и этот диск один из них. Это ваши пластинки, и вы чертовски хорошо знали, что на них записано. Вы ведь их прослушивали, а теперь прикидываетесь…
— Именно эту я никогда не прослушивала! Никогда! Но точно знаю, что это голос Марты! Моей сестры!
— И вы спрятали эту пластинку в ручье вместе с другими.
— Это не преднамеренно! Я не знала о ее существовании… Была только пластинка, которую я не… Ее только прислали…
Хитер замолчала, взглянув на Хикса, и он заметил, как изменился ее взгляд.
— Ох!.. — выдохнула она и, нащупав рукой стул, плюхнулась на него. — Я… — задыхаясь, начала говорить девушка. — Раньше мне не приходилось слышать этого. Хочу, чтобы вы… Сама хочу прослушать эту пластинку… целиком всю запись…
Взгляд Хикса, глаза которого, по выражению Джудит Данди, были умнейшими среди глаз всех знакомых ей людей, прожигал ее насквозь. Но она выдержала этот взгляд.
— Так, значит, вы не знаете, как эта пластинка оказалась среди других, — негромко констатировал Хикс.
— Понятия не имею.
— Вы только что сказали, будто один диск не прослушивали. Но как этот оказался среди остальных?
— Я… это… — Она прикусила губу.
— Теперь вашу игру уже хорошей не назовешь, — притворно посочувствовал Хикс. — Вы несомненно знаете, как эта пластинка оказалась среди других. Вижу, вы начинаете гадать, каким образом пластинка с голосом вашей сестры могла попасть к Россу Данди. И должен вас уверить, догадаться будет не так-то просто. Так что разрешите мне высказать некоторые предположения. Каким образом Росс посылал вам эти пластинки? Подсовывал под дверь вашей комнаты?
Хитер не ответила.
— Что ж, я выясню это. В конце концов, спросим его самого.
— Вы… не смеете…
— Тогда не молчите, выкладывайте все. Вы что же, их находили под своей подушкой?
— Нет. Он ставил их на полки. В конторе. Засовывал между другими.
— Вы хотите сказать, что обнаруживали их среди обычных пластинок, которые вам приходилось расшифровывать?
— Да.
— И вы не знали о содержании пластинки до тех пор, пока не начинали ее проигрывать, верно?
— Сначала я не могла отличить их от других записей. Но потом научилась. Они никак не помечены. Поэтому, натыкаясь на не помеченный диск, я обычно откладывала его в сторону и потом… просто из любопытства… когда в комнате никого не было…
— Естественно. А эту пластинку, вы говорите, ни разу не прослушивали?
— Это — последняя. Она только поступила… оказалась на полке…
— Какого числа? На этой неделе?
— В среду, — ответила Хитер не очень уверенно. — Нет, во вторник. Потому что Джордж приехал в понедельник вечером, а пластинка появилась на следующий день, у меня не было настроения… Мне не хотелось ее прослушивать, поэтому я просто забрала пластинку и положила вместе с другими…
— Где положили? В своей комнате?
— Да. Выкидывать пластинки мне не хотелось. Уничтожить их невозможно, а держать где попало тоже нельзя.
— Ясное дело. Но тогда опять возникает вопрос. Пластинки все время находились в вашей комнате. И ручей еще ни разу не пересыхал. Почему же вам вдруг в половине третьего ночи пришла мысль погрузить их в воду? Именно сегодня ночью?
— Ну, так получилось.
— Почему?
— Потому что… так вышло.
Хикс укоризненно покачал головой:
— Это важный момент. Пожалуй, мне придется спросить об этом Росса Данди. Возможно, он прольет свет.
— Нет, ни в коем случае, — горячо запротестовала Хитер. — Вы же сами обещали не делать ничего подобного, если я обо всем расскажу.
— Таких обещаний я вам не давал. Да и вообще, вы рассказываете далеко не все. Пожалуй, кое-что вам подскажу. Не говорил ли вам Росс, что хотел бы получить обратно одну из не помеченных пластинок? А вы сделали вид, будто у вас ее нет, ибо не захотели признаться, что храните эти записи, так? По-видимому, ему просто позарез понадобилась эта пластинка. И вы придумали, как избавиться от записей, чтобы не возвращать их. Вы решили утопить все пластинки в ручье, а потом сказать Россу, как с ними поступаете, а он мог бы пойти и отыскать их под водой. Ему стало бы ясно, что вы и не думали хранить их у себя. Нечто в этом роде. Верно?
— Вы знали… — Хитер изумленно смотрела на него. — Он, наверное, сказал вам… Вы знали, что среди других находится именно эта пластинка…
— Нет, я не знал этого, но иногда, хотя бы раз в году, шевелю мозгами. Не объяснил ли Росс, почему ему так не терпелось заполучить обратно эту пластинку?
— Нет.
— Интересовался ли он тем, прослушали вы ее или нет?
— Нет. Я не… и не думала признаваться, что прослушала хоть один из этих дисков.
— Говорил ли он, что на них записано?
— Не говорил. И мне непонятно… Марта! Это же голос Марты! И об этом вы тоже знали… Нечего прикидываться, будто бы это не так…
Хитер поднялась, на лице ее появилось выражение решимости.
— Обещаю вам — я все разузнаю об этом. Вряд ли от вас удастся добиться правды. По-вашему, у меня едва хватает ума на то, чтобы писать под диктовку и печатать на машинке… Но Росс Данди мне все расскажет, и расскажет прямо сейчас!
Она направилась к двери, но босоногий Хикс опередил ее.
— Прочь с дороги! — крикнула Хитер.
— Минуточку, — примирительно обратился к ней Хикс. — Вся заварушка в том, что если есть какие-то мозги, то их непременно следует использовать. Вы собираетесь разбудить Росса и потребовать объяснить вам, откуда у него оказалась пластинка с голосом вашей сестры?
— Вот именно!
— У меня имеются против этого два возражения. Во-первых, вам придется объяснить Россу, почему это вы вдруг пришли к такой мысли среди ночи. И тем самым вы поставите себя в неловкое положение, так как до сих пор не признавались, что храните любовные письма. Во-вторых, весьма вероятно, что этот поступок будет для вас равносилен самоубийству.
Хитер вытаращила на него глаза.
— Равносилен… чему?
— Самоубийству. Вы вскоре умрете. — Хикс взял ее за локти и взглянул в лицо. — Послушайте, дорогуша. Я не пуп земли, но умею сложить два и два. Вы правы, я кое-что слышал об этой пластинке с записью, но не знал, где она находится. Да и вообще, я еще много чего не знаю. Только один человек знает все, и этот человек убил вашу сестру.
Хитер продолжала не отрываясь смотреть на него, в ее глазах отразился ужас.
— Конечно, — продолжил Хикс, — я не стану утверждать, будто этот человек — Росс Данди. Я пока не знаю, кто он. Но вы были правы, отрицая виновность Джорджа Купера. И я тоже прав, когда говорю вам, что если вы обмолвитесь хоть единым словом об этой пластинке, ваши шансы остаться в живых к концу недели, не стану скрывать, будут ничтожными. На данный момент больше ничего сообщить не могу. Все сказанное относится и к Куперу.
