— Да. Последний раз, когда я видела его живым, он жаловался на то, что перегружен работой.
— Почему он не нанял помощника?
Зоя пожала плечами.
Это был весьма неопределённый ответ, но Квиллер принял его.
— Вы вспомнили что-нибудь, что может помочь следствию? Может, что-нибудь из того, что ваш муж говорил, когда вы были в галерее в половине шестого?
— Он не сказал ничего важного. Он показал мне несколько гравюр, которые только что прибыли, и я сказала ему… — Она внезапно запнулась. — Да, был телефонный звонок.
— Что в нём было необычного?
— Я особенно не прислушивалась, но то, что Эрл говорил, не имеет особого значения, во всяком случае, сейчас мне так кажется. Он говорил что-то о большой машине.
— У вашего мужа был автомобиль?
— У каждого торгового агента должен быть автомобиль. Я их терпеть не могу.
— Что он говорил об этом автомобиле?
— Я не обратила особенного внимания на этот звонок, но слышала, как он говорил, что нужно положить картины в этот автомобиль для отправки, Эрл говорил, что автомобиль стоит в аллее, он повторил эту фразу несколько раз. Вот почему я об этом вспомнила… Я не обратила тогда на это внимания, но сейчас это кажется мне странным.
— Почему это кажется вам странным?
— Наш автомобиль был в мастерской. Его должны были отремонтировать. И он по—прежнему там. Я не забирала его. Эрл оставил его возле гаража в то утро. И тем не менее он настаивал по телефону, что автомобиль стоит в аллее, словно человек на другом конце провода спорил с ним.
— Вы знаете, с кем он разговаривал? — спросил Квиллер.
— Нет. Но создавалось впечатление, что звонили издалека. Знаете, люди обычно кричат, когда между ними большое расстояние. Даже когда хорошая связь, они думают, что должны повышать голос.
— Возможно, ваш муж лгал в интересах своего бизнеса.
— Не знаю.
— Или, возможно, он имел в виду другую машину.
— Нет, право, не знаю.
— Вы не видели припаркованную в аллее машину?
— Нет. Я вошла через парадный вход и через него же вышла. И когда я вернулась в семь часов, никакой машины там не было. Вы думаете, этот телефонный звонок имеет какое—то отношение к случившемуся?
— Не мешало бы рассказать об этом полиции. Попытайтесь вспомнить все подробности.
Зоя задумалась.
— Кстати, — сказал Квиллер, — у Маунтклеменса есть машина?
— Нет, — пробормотала Зоя.
Квиллер выбил трубку, громко постучав ею о пепельницу, и набил снова.
Словно в ответ на этот стук, раздался продолжительный, отчаянный вопль за дверью.
— Это Коко — сказал Квиллер, — он возражает против того, что оставлен в одиночестве. Вы не будете против, если он войдет?
— О, я обожаю Као Ко Куна! Квиллер открыл дверь, и кот, как обычно, внимательно осмотревшись, вошёл, грациозно покачивая хвостом из стороны в сторону.
Видимо, кот спал и ещё не размял свои мускулы. Он изогнул спину упругой дугой, после чего вытянул вперед передние лапы, потянувшись всем телом назад, и закончил разминку потягиванием всего тела вперед, вытянув задние лапы.
— Он разминается, как танцор, — заметила Зоя.
— Хотите посмотреть, как он танцует? — спросил Квиллер.
Он скрутил кусок газеты и привязал его к веревке. Коко в ожидании сделал несколько мелких шагов влево, потом вправо.
Когда игрушка начала раскачиваться, он сделал стойку на задних лапах. Кот был грациозен и ритмичен, танцуя на кончиках лап, подпрыгивая, выполняя непостижимые акробатические фигуры в воздухе, легко приземляясь и снова подпрыгивая ещё выше.
— Я никогда не видела, чтобы он исполнял что-нибудь подобное. Он так высоко прыгает. Он настоящий Нижинский! — восхитилась Зоя.
— Маунтклеменс придаёт большое значение интеллектуальному развитию, — сказал Квиллер. — И Коко провёл очень много времени на книжных полках. Я надеюсь расширить круг его интересов. Ему нужно больше заниматься физическими упражнениями.
— Я хотела бы сделать несколько набросков. — Она начала что-то искать в своей сумке. — Коко выглядит великолепно, как балетный танцовщик.
Балетный танцовщик… Балетный танцовщик… Эти слова напомнили Квиллеру о картине, которую он видел: загроможденный вещами офис и картина на стене. Во второй раз, когда он заглядывал в этот офис через плечо полицейского, на полу лежало тело. А где была картина? Квиллер вспомнил, что картины с балериной не было.
Он сказал Зое:
— В галерее была картина с балериной.
— Знаменитая картина Гиротто, которой владел Эрл, — ответила она, делая набросок на бумаге. — Это только половина оригинального холста. Это была его самая заветная мечта — найти вторую половину. Он думал, что это сделает его богатым.
Квиллер заинтересовался:
— Насколько богатым?
— Если две половины объединить и реставрировать, картина, вероятно, будет стоить сто пятьдесят тысяч долларов.
Квиллер удивлённо присвистнул.
— На другой половине картины изображена обезьяна, — продолжала Зоя. — Гиротто рисовал балерин и обезьян во время своего знаменитого периода сомнений, но только однажды он нарисовал и обезьяну, и балерину на одном и том же холсте. Это уникальное полотно, шедевр, мечта коллекционера. После войны полотно было переправлено морем в Нью-Йорк и повреждено при перевозке — разорвано посредине. Картина была написана таким образом, что продавец смог вставить в рамки обе части и продать их по отдельности. Эрл купил половину с балериной и надеялся найти вторую половину с обезьяной.
— Как вы думаете, владелец половины с обезьяной также пытается найти половину с балериной? — спросил Квиллер.
— Возможно. Эрл владел более ценной половиной, на ней есть подпись художника. — Пока она говорила, её карандаш скользил по бумаге, а взгляд метался между листом и танцующим котом.
— Много людей знало о Гиротто?
— О, это была жанровая картинка. Некоторые люди хотели купить балерину, чтобы потом перепродать её. Эрл мог бы продать её и неплохо на ней заработать, но он на это не пошёл, мечтая о ста пятидесяти тысячах долларов. Его никогда не покидала надежда найти обезьяну.
Квиллер осторожно спросил:
— Вы видели балерину в ту ночь, когда было совершено преступление?
Зоя отложила карандаш и бумагу.
— Боюсь, я не много видела в ту ночь.
— Я был там, — сказал Квиллер, — и абсолютно уверен, что картины на стене не было.
— Не было?!
— Она висела над столом в мой предыдущий визит, и, я помню, в ночь, когда там была полиция, стена была пустой.
— Что же мне делать?
— Лучше всего рассказать полиции. Очень похоже на то, что картина украдена. Расскажите им также о телефонном звонке. Когда вы приедете домой, позвоните в отдел по расследованию убийств. Вы помните имена детективов? Хеймс и Войцек.
Зоя в ужасе закрыла лицо руками:
— Честно сказать, я совсем забыла об этом Гиротто.
Когда Зоя ушла, оставив Квиллера с нетронутой банкой кофе, фунтом сахара, пол пинтой сливок и двумя фунтами шоколадного печенья, он задумался о том, много ли информации утаила она от него. Её нервозность говорила о том, что факты тщательно отбирались. Она начала заикаться, когда он спросил, имел ли кто-нибудь ключ от галереи Ламбретов. Вероятно, она не стала рассказывать полиции о том, что касалось её лично. Она предпочла забыть о существовании ценного полотна, возможно желая придать убийству иную окраску.
Квиллер поднялся наверх, чтобы приготовить ужин Коко. Он медленно и рассеянно нарезал мясо, обдумывая детали дела Ламбрета. Насколько обоснован намек Сэнди на семейную подоплеку этого дела? И как это связать с исчезновением картины Гиротто? Надо принимать во внимание разгром, учинённый грабителями в галерее, и Квиллер подумал, что пропавшая картина попала в ту же категорию, что и поврежденные предметы.
Он открыл кухонную дверь и выглянул наружу. Ночь была прохладной, и запахи стали более острыми. Угарный газ висел в воздухе, он доносился из гаража, где жгли промасленную ветошь. Внизу, прямо под ним, зияла черная дыра внутреннего дворика; окружавшие его высокие кирпичные стены не пропускали свет уличных фонарей.
Квиллер включил наружный свет, который отбрасывал слабый желтый отблеск на пожарную лестницу, и подумал: «Что этот парень имеет против использования дополнительного освещения?» Он вспомнил, что видел электрический фонарик в кладовке, и пошёл за ним удобный, с длинной ручкой, прекрасно управляемый, мощный, просто прелесть. Всё, что было у Маунтклеменса, было прекрасно: ножи, сковородки, кастрюли, даже электрический фонарик. Мощный луч от фонарика осветил стены пустот двора, тяжелые деревянные ворота, деревянную пожарную лестницу. Комья замерзшей грязи прилипли к ступенькам, и Квиллер решил отложить дальнейшее исследование до утра. Завтра он сможет взять сюда Коко, чтобы было веселее.
