– Все это, увы, связывает вас с убийством.
Конвэю показалось, что это тупик.
– Ну хорошо. И что же теперь делать?
– Сидеть тихо, – сказал Мейсон. – Подождем, каков будет их ход, и, если они попытаются повесить на вас обвинение, я намерен использовать все свое умение и изобретательность, чтобы вытащить вас из этой передряги.
– Да, Гиффорд Фаррелл – достойный противник, – сказал Конвэй. – Это чисто фаррелловская идея! Я говорил вам: у этого парня блестящие способности.
– Подбросьте меня к моей машине, – попросил Мейсон. – Мне нужно работать.
– А что делать мне?
– Поезжайте к себе домой. Они вызовут вас на допрос, как только подвергнут найденный револьвер баллистической экспертизе. Если это то самое оружие, не исключено, что вам пришьют первосортное убийство.
– По-моему, Фарреллу мало просто доказать мою причастность к убийству. Все, что делает этот парень, должно нести отпечаток артистизма.
– Есть одна вещь, которую Фаррелл не учел, – заметил Мейсон. – Это катушка фотопленки его фотоаппарата и тот факт, что фотографии, отпечатанные с пленки, у его жены. Теперь я понимаю, почему его так скрутило.
– А что мне делать, если они повесят на меня убийство?
– Предоставьте это мне.
Внезапно Конвэй подогнал машину к тротуару:
– Я дальше не могу ехать, Перри. Меня всего трясет. Я знаю теперь, что произошло, знаю, что это значит. Даже если они не пришьют мне убийство, это будет конец компании «Техас Глоубал» – вот что меня беспокоит. Голоса посыплются на Фаррелла, как падающие снежинки.
– Возьмите себя в руки, – посоветовал Мейсон, – выбросьте все это из головы и поезжайте к моей машине. У меня нет времени идти пешком. А сейчас запомните одну вещь: если они вызовут вас, чтобы опознать оружие убийцы, и если станут пришивать вам убийство, требуйте, чтобы они вынесли это на собрание акционеров. Настаивайте, что все это было задумано, чтобы выиграть борьбу. Требуйте реабилитации! Ну а теперь соберитесь – и поехали!
Было около полудня, когда Перри Мейсон остановил свою машину около отеля «Рэдферн». Он купил газету, развернул ее, а затем быстро пошел к двери, ведущей в фойе. Входя, Мейсон выставил перед собой газету, будто был поглощен какой-то статьей на спортивной полосе. Он шел не спеша, направляясь к лифту.
– Седьмой, – сказал Мейсон, держа газету так, что мог видеть только ноги девушки-лифтерши: его лицо было закрыто от нее газетой.
Кабина поехала вверх.
Внезапно она спросила:
– А где ваш друг?
– О ком вы?
– Да о том, кто интересовался моей книжкой.
Мейсон опустил газету и с интересом взглянул на девушку.
– О, – сказал он, – да это вы! Что вы здесь делаете?
– Управляю лифтом.
– Это я вижу. Вы работаете двадцать четыре часа в сутки?
– Восемь часов. Мы меняемся каждые две недели. Сегодня как раз такой день. Я начала работать в пять утра и закончу дежурство в час дня.
– Как вы меня узнали? – удивленно спросил Мейсон.
– По ногам.
Мейсон задумчиво уставился на свои ботинки. Лифт остановился на седьмом этаже.
– А что с моими ботинками? – спросил Мейсон.
– Да не ботинки – ноги.
– Я думал, вы читали.
– Да, но я запоминаю ноги и… ну, я запомнила вашего приятеля. Где он теперь?
– Он у себя в офисе, или он был там, когда я видел его в последний раз.
– Он женат?
– Да нет.
– Он мне понравился.
– Я скажу ему.
– Нет, нет, не делайте этого! Я не это имела в виду. Я имела в виду…
Мейсон рассмеялся, когда она замолчала.
– Ну ладно, – сказал он. – Так что в моих ногах такого?..
– Манера стоять. У вас такая стойка, будто вы собираетесь кого-то пристрелить. Большинство людей переносят тяжесть тела на одну ногу или облокачиваются на перильца лифта, а вы – нет.
– Спасибо, что вы мне сказали это. Я постараюсь быть как все.
– Не делайте этого.
– Почему?
Она улыбнулась:
– Это очень отличает вас от других.
Мейсон задумчиво посмотрел на нее:
– Но вы же расположены к моему другу.
– Кто это сказал?
– Разве не вы?
На мгновение она надулась, затем сказала:
– Ладно, возможно, чуть-чуть. Вы – другой, недосягаемый… неприступный… А ваш друг более… ну более доступный. Но если вы скажете ему об этом, я исцарапаю вам лицо.
– А можно, я скажу ему, что вы им заинтересовались?
– Нет.
– Где вы провели прошлую ночь? – спросил Мейсон.
– Черт возьми, мало того что я должна была заступить сегодня утром, пришлось еще работать до поздней ночи из-за этой трагедии. Они хотят допросить других девочек.
– Когда вы говорите «трагедия», вы имеете в виду убийство?
– Ну-у!.. Нам же велели молчать.
В лифте прозвенел звоночек.
– Ладно, спасибо, – сказал Мейсон. – Я скажу моему другу.
Она дерзко посмотрела на него:
– А куда это вы идете?
– Что вы имеете в виду?
– Да на седьмом этаже?
Звоночек прозвенел вновь.
– Вы лучше поезжайте в лифте, – сказал Мейсон.
Она засмеялась:
– Это я и имела в виду, говоря неприступный. Вы разговаривали со мной не потому, что заинтересовались мною, а потому, что не хотели, чтобы я знала, в какой номер вы идете. Отвечали все время уклончиво, ожидая, пока я поеду вниз. Ну ладно, пижон, я же сказала, что вы неприступны. Выходите! – Она закрыла дверь лифта и поехала вниз.
Мейсон подошел к комнате 728 и повернул ручку. Дверь открылась. На стуле напротив, у стены, сидел мужчина, без туфель, положив ноги на кровать, с сигаретой во рту. Он посмотрел на Мейсона и кивнул. Мейсон прикрыл за собой дверь.
– Вы человек Дрейка? – спросил он.
Мужчина произнес бесстрастно, но осторожно:
– Привет, – и встал со стула.
Мейсон оказался напротив вставшего ему навстречу человека:
– Вы меня знаете, а я вас – нет.
Он открыл свой бумажник и показал удостоверение.
– Насколько основательно вы осмотрели здесь все? – спросил Мейсон.
– Осмотрел, – сказал Инскип. – Все чисто.
– Давайте еще раз посмотрим. Софит есть?
– Там, в сумке.
Мейсон взял софит, наклонил его и тщательно осмотрел края ковра. Затем так же тщательно – умывальник в ванной.
– Вы что… здесь спите?
– Я не собираюсь спать, пока мне не позвонит Дрейк. Он сказал, что вы собираетесь прийти утром. Я ждал вас раньше и не хотел ложиться спать до вашего прихода. Когда вы уйдете, я вывешу за дверью табличку «Не мешайте» и засну часов на восемь. Однако если что-нибудь будет нужно, я готов.
– Перед тем как вы вселились, они, естественно, сменили постель?
– Конечно.
– Хорошо. Давайте осмотрим кровать. Вы с той, а я с этой стороны. Снимите простыню и все стащите на пол. Я хочу осмотреть матрац.
– О’кей, – сказал Инскип. – Вы начальник.
Они стащили с кровати простыни и одеяло. Мейсон тщательно изучил матрац.
– Я не знаю, что вы тут высматриваете, – удивился Инскип, – но слышал, что пуля прошла не насквозь. Смерть была мгновенной, почти не было крови, только чуть-чуть у места ранения. Все впитал свитер.
– Хорошо. Видимых повреждений не видно, – сказал Мейсон.
– Уж не думаете ли вы, что что-то произошло и в этой комнате?
– Не знаю.
Адвокат высветил софитом край матраца.
– Помогите мне, – сказал он Инскипу. – Нужно перевернуть его.
– Любое пятно и кровавые пятна проступят, если намочить простыни.
– Знаю, – сказал Мейсон. – Я… Смотрите! Что это?
– Да будь я проклят, – изумился Инскип.
Они вдвоем поставили матрац на край и увидели маленькую круглую дырочку.
– Похоже, кто-то стрелял сквозь матрац, причем револьвер был направлен под углом так, что пуля не могла вылететь.
– Давайте поищем ее, – сказал Мейсон.
– Как мы будем это делать?
Мейсон просунул палец в отверстие.
– Так не получится. Давайте посмотрим, нет ли чего-нибудь, чем ее можно было бы вытащить.
– В туалете есть проволока для белья, – сказал Инскип, – а у меня есть кусачки. Я всегда их с собой таскаю: никогда не знаешь, что может понадобиться в нашем деле. Давайте-ка я!
Инскип отрезал прямой кусок проволоки, пока Мейсон держал матрац.
Детектив просунул проволоку в отверстие в матраце на несколько дюймов.
– Вот она. Я чувствую, проволока наткнулась на что-то твердое.
– Вы сможете подцепить ее этой проволокой и вытащить? – спросил Мейсон.
– Попытаюсь. Сделаю петлю.
Инскип воспользовался кусачками, затем снова засунул проволоку в дырку, задвигал ею туда-сюда, вверх-вниз.
– Кажется, что-то подцепил. – Он протащил это «что-то» пару дюймов, затем проволочка соскользнула. – Надо, наверное, уменьшить петельку.
Он вновь начал работать над проволочкой, затем засунул ее в отверстие.
– Сейчас я ее вытащу, – пообещал он.
Он потащил проволочку назад. Из отверстия вылез и упал между пружинами металлический предмет. Инскип определил:
– Пуля 38-го калибра.
Мейсон стоял неподвижно, его глаза были задумчиво полуприкрыты.
