– Что еще он говорил? – спросил Эрвин.
– Ну, что он ошибся, рассказав об этом адвокату. Вроде бы это вышибло из адвоката весь кураж.
Глаза присяжных устремились на Барни Куинна, у которого хватило присутствия духа вскинуть голову и усмехнуться.
– Что еще? – настаивал Эрвин.
– Что миссис Эндикотт говорила ему о какой-то секретарше, которая все ей выложила про то, как Эндикотт послал его…
– Под «ним» вы подразумеваете Энсела?
– Верно, его. Энсел сказал, что эта секретарша выложила миссис Эндикотт про то, как Эндикотт нарочно послал его на Амазонку, чтобы убрать с дороги, прекрасно зная, что его там прикончат.
– Он говорил что-нибудь еще?
– Говорил со мной раза два-три, но все о том же. Спрашивал, как по-моему, сделал ли он ошибку, рассказав адвокату про пушку.
– Свидетель ваш, – сказал Эрвин Куинну.
– Энсел говорил вам, что выбросил оружие из окна? – спросил Куинн с презрительной усмешкой.
– Да.
– Он сказал, что это было его оружие?
– Да, сэр, именно так он и сказал.
– И что он взял его с собой, когда поехал к Эндикотту?
– Да, сэр.
– Он говорил, почему выбросил оружие?
– Ну, сказал, что его вроде как затошнило.
– Он объяснил почему?
– При мысли, что девушка, которую он любил, замужем за Эндикоттом.
– Теперь внимание. – Куинн указал пальцем на свидетеля. – Энсел говорил, что стрелял из револьвера?
– Нет, сэр.
– А что не стрелял?
– Да, говорил.
– А он не рассказывал вам, когда именно миссис Эндикотт сообщила ему о своем разговоре с секретаршей?
– Нет, сэр, не рассказывал.
– Но у вас сложилось впечатление, что это произошло спустя много времени после смерти Эндикотта, не так ли?
– Протестую, – всполошился Эрвин. – Его впечатление не имеет значения. Вопрос подталкивает к выводу.
– Протест принят, – сказал судья Лотон.
– Энсел говорил вам, что он не видел миссис Эндикотт до гибели ее мужа?
– Да, сэр.
– Следовательно, она не могла ничего ему сообщить до этого времени?
– Протестую – вопрос подсказывает свидетелю ответ, – заявил Эрвин.
– Протест принят, – кивнул судья.
– Но он точно сказал вам, что не видел миссис Эндикотт со времени отъезда в джунгли и до смерти Эндикотта?
– Да, сказал.
– Вы торговец наркотиками, не так ли? – спросил Куинн.
– Протестую, – в третий раз сказал Эрвин. – Это не основание для отвода свидетеля. Свидетель может быть подвергнут отводу только в том случае, если осужден более чем на год тюремного заключения.
– Вопрос может оказаться предварительным. Возможно, он должен подвести к вопросу об ошибочности показаний, – заметил судья Лотон.
– Тогда другой вопрос следует задать первым, – настаивал Эрвин.
– Хорошо. Протест принят.
– Вы находитесь в тюрьме в качестве заключенного? – продолжал Куинн.
– Да, сэр.
– Сколько времени вы пробыли в тюрьме?
– Чуть больше четырех месяцев.
– И сколько вам осталось?
– Около десяти дней при хорошем поведении.
– Почему вас отправили в тюрьму?
– У меня нашли сигареты с марихуаной.
– Вы курили их?
– Да, сэр.
– Вы торговали ими?
– Протестую. Вопрос некомпетентный, несущественный и не имеющий отношения к делу, – заявил Эрвин.
– Протест принят, – распорядился судья.
– Не было ли у вас разговора с тюремной администрацией, во время которого вам сообщили, что вас могут обвинить в торговле сигаретами с марихуаной, но если вы дадите показания по этому делу, обвинение не будет предъявлено?
– Ну… нет.
– А вам не говорили, что если вас подсадят в камеру обвиняемого Джона Диттмара Энсела и вы сможете вытянуть из него какое-нибудь признание, идущее на пользу обвинению, то вас освободят из тюрьмы и не станут преследовать за торговлю наркотиками.
– Нет, сэр, не в таких выражениях…
Куинн с презрением посмотрел на обувь свидетеля.
– Сколько времени у вас эти ботинки? – спросил он.
– Со вчерашнего дня.
– Где вы их взяли?
– В обувном магазине.
– Вы ведь должны находиться в тюрьме. Как вы оттуда выбрались?
– Шериф меня отпустил.
– Где вы взяли эти брюки?
– В магазине одежды.
– Когда?
– Вчера.
– А пиджак?
– Там же.
– Когда?
– Вчера.
– Кто платил за костюм?
– Шериф.
– А за ботинки?
– Шериф.
– Когда вы в последний раз стриглись?
– Вчера.
– Кто платил за стрижку?
– Шериф.
– Где вы стриглись?
– В городской парикмахерской.
– Не знаете, есть в тюрьме парикмахеры?
– Не знаю.
– Так сколько времени вы пробыли в тюрьме?
– Четыре с половиной месяца.
– За это время вам ведь стригли волосы?
– Да.
– Кто?
– Тюремный парикмахер.
– Однако вчера, когда вы исполнили роль подсадной утки и доложили обо всем начальству, тюремный парикмахер оказался для вас недостаточно хорош. С целью произвести впечатление на жюри вас отвели в первоклассную парикмахерскую, не так ли?
– Ну, меня водили в город.
– На вас новый галстук, верно?
– Да.
– Кто за него заплатил?
– Шериф.
Барни Куинн с отвращением отвернулся.
– Это все, – сказал он.
– Вопросов больше нет, – кивнул Эрвин.
Ормсби покинул место свидетеля.
– Теперь, ваша честь, – сказал Куинн, – я возобновляю ходатайство о вычеркивании из протокола всех показаний Хелен Мэннинг, так как стало очевидным, что она ничего не могла сообщить по делу покойного. Я возобновляю ходатайство о вынесении окружному прокурору порицания за непрофессиональное поведение и об указании жюри не принимать во внимание все сказанное свидетельницей Хелен Мэннинг и все сказанное окружным прокурором в связи с ее показаниями.
Судья Лотон наклонился вперед, тщательно взвешивая слова.
– Ходатайство о вычеркивании показаний Хелен Мэннинг принято. Просьба к жюри не принимать во внимание показания этой свидетельницы, как если бы ее вообще не вызывали. Суд признает факт непрофессионального поведения окружного прокурора. Жюри указано не принимать во внимание никакие замечания обвинения и защиты, пока они не будут подкреплены доказательствами. Суд инструктирует присяжных полностью исключить из рассмотрения все заявления окружного прокурора в связи с показаниями свидетельницы Мэннинг относительно того, что он намерен связать смысл этих показаний с предъявляемым обвинением. А теперь, мистер обвинитель, вызывайте вашего следующего свидетеля.
– Если позволит суд, – сказал Эрвин, – моим следующим свидетелем будет тот, кто установит связь показаний…
– Эти показания вычеркнуты из протокола, – напомнил судья Лотон. – Вы сможете восстановить их в любое время, если сумеете доказать упомянутую связь. Суд полагает, что обвинителю следовало предъявить подобные доказательства, прежде чем вызывать свидетельницу Мэннинг. Суду кажется, что дальнейшие ссылки со стороны обвинения на показания, вычеркнутые из протокола, могут создать непонимание и предубеждение. А теперь продолжайте.
– Хорошо, – кисло улыбнулся Эрвин. – Вызовите Стивена Бердсли.
Высокий долговязый мужчина занял место свидетеля и принес присягу.
– Чем вы занимаетесь, мистер Бердсли?
– Я помощник шерифа этого округа.
– Есть ли особая область осуществления закона, в которой вы специализировались?
– Да, сэр.
– Что это за область?
– Баллистика. Идентификация огнестрельного оружия.
– Не сообщите ли вы нам, какое образование вы получили по этому предмету?
– Я обучался под руководством ведущих специалистов страны и практиковался в идентификации огнестрельного оружия более десяти лет.
– Вы знакомы с городом Ситрес-Гроув, входящим в этот округ?
– Знаком, сэр.
– И с ранчо под названием «Козодой», принадлежавшим Карлу Карверу Эндикотту?
– Да, сэр.
– Вы видите упомянутое место на этой карте – вещественном доказательстве города номер один?
– Да, сэр.
– Обыскивали ли вы живую изгородь, отмеченную на упомянутом вещественном доказательстве?
– Обыскивал, сэр.
– Находили ли вы на прошлой неделе оружие в этой изгороди?
– Да, сэр.
– Это оружие при вас?
– Да, сэр.
– Предъявите его, пожалуйста.
Свидетель предъявил покрытый ржавчиной револьвер.
– Что это за оружие?
– Револьвер «кольт» 38-го калибра.
– Сколько патронов в этом револьвере?
– В барабане пять патронов с пулями и одна пустая камера.
– Вы смогли выстрелить проверочными пулями из этого оружия?
– Мне было нелегко привести его в состояние, безопасное для стрельбы, но я удалил достаточно ржавчины, чтобы механизм функционировал. Я намеренно воздержался от удаления ржавчины, не препятствующей этой цели, чтобы продемонстрировать состояние, в котором оружие было найдено.
– Тест позволил вам определить, из этого ли оружия была выпущена пуля, убившая Карла Карвера Эндикотта?
– Ну, я отвечу так. Дуло очень заржавело, и оставляемые им следы на пуле не позволяют произвести идентификацию. Все, что я могу утверждать, что это «кольт» 38-го калибра, стреляющий пулями определенного типа, и что пуля, извлеченная из головы мистера Эндикотта, – того же самого калибра и типа.
