Теперь это уже не имело значения.
Полит стоял у стойки, со своей капитанской фуражкой на голове; он уже опустошил некоторое количество рюмок; голос его звучал так громко, что заглушал все разговоры. По приказанию м-с Уилкокс Филипп пересек зал, чтобы завести проигрыватель; ему это приходилось делать часто.
Тогда, перемигнувшись с Мегрэ, Полит тоже направился к проигрывателю и остановил его. Потом он повернулся к Морикуру и с саркастическим видом посмотрел ему в глаза.
Филипп, не протестуя, сделал вид, что не заметил этого.
— Я не люблю, когда на меня так смотрят! — отчеканил тогда Полит, сделав несколько шагов по направлению к Филиппу.
— Но… Я ведь даже не смотрю на вас…
— Вы не удостаиваете меня взглядом?
— Я этого не говорил.
— Думаете, я не понимаю?
М-с Уилкокс прошептала что-то по-английски своему соседу. М-р Пайк нахмурил брови.
— Может быть, я недостаточно хорош для вас? Жалкий сутенеришка!
Филипп сильно покраснел, но не двигался с места, стараясь смотреть в другую сторону.
— Попробуйте повторить, что я недостаточно хорош для вас?
В тот же миг де Греф быстро посмотрел на Мегрэ каким-то особенно острым взглядом. Неужели он понял? Леша, ничего не подозревая, хотел подняться и встать между ними, и Мегрэ пришлось схватить его под столом за руку.
— Что вы скажете, если я попорчу вашу хорошенькую мордашку? Что вы на это скажете?
Тут Полит, по-видимому считая, что достаточно подготовил себе путь, размахнулся и ударил Филиппа по лицу.
Тот поднес руку к носу. Но этим и ограничился. Он не пытался ни защищаться, ни напасть в свою очередь.
Он только пробормотал:
— Я вам ничего не сделал.
М-с Уилкокс кричала, повернувшись к прилавку:
— Месье Поль! Месье Поль! Выбросьте вон этого громилу! Безобразие!
Ее акцент придавал особую сочность словам «громила» и «безобразие».
— Что касается вас… — начал Полит, повернувшись к голландцу.
Здесь реакция была совсем иной. Не поднимаясь с места, де Греф напружинился и уронил:
— А ну-ка, попробуй, Полит!
Чувствовалось, что он не даст себя в обиду, что он готов ринуться на обидчика, что мышцы его напряжены.
Наконец вмешался Поль:
— Успокойся, Полит. Выйди на минутку на кухню. Мне надо с тобой поговорить.
Капитан позволил увести себя, упираясь только для виду.
Леша, который не совсем понял, все же задумчиво спросил:
— Что это может значить, шеф?
Мегрэ не ответил. Он принял как можно более добродушный вид, когда инспектор Скотленд-Ярда посмотрел ему в глаза.
Поль стал извиняться, как принято. Полит больше не появлялся, его вывели через заднюю дверь. Сегодня он будет расхаживать с геройским видом.
Ясно было одно: Филипп не стал защищаться. Лицо его на мгновение выразило страх, физический страх, который зарождается в глубине живота и преодолеть который он был не в силах.
После этого он беспрестанно пил, мрачно глядя перед собой, и в конце концов м-с Уилкокс увела его.
Больше ничего не произошло. Шарло со своей танцовщицей пошли спать довольно рано, и, когда Мегрэ тоже поднялся к себе в комнату, они еще не заснули. Жинетта и г-н Эмиль вполголоса болтали между собой. Никто больше не поставил всем выпить — может быть, из-за недавнего происшествия?
— Входи, Леша! — крикнул комиссар через дверь.
Инспектор был уже готов.
— Мистер Пайк пошел купаться?
— Он внизу, ест яичницу с беконом. Я ходил смотреть, как отчаливает «Баклан».
— Не заметил ничего особенного?
— Ничего. По воскресеньям сюда приезжает много народу из Йера и Тулона. Все устремляются на пляжи и усеивают их банками от сардин и пустыми бутылками. Через час начнется высадка.
Сведения из Остенде не дали ничего неожиданного. Г-н Бебельманс, отец Анны, оказался важной персоной: долго был мэром города и однажды даже выставил свою кандидатуру на выборах в Национальное собрание. После отъезда дочери запретил произносить при нем ее имя. Когда умерла его жена, Анне даже не сообщили об этом.
— Можно сказать, что здесь встречаются все, кто по той или иной причине сбился с пути, — заметил Мегрэ, надевая пиджак.
— Дело скорее в здешнем климате, — возразил инспектор, которого мало тревожили подобные вопросы. — Я сегодня уже проверил один револьвер.
Леша добросовестно выполнял свои обязанности. Выяснил, у кого на острове есть револьверы. И по очереди ходил к этим людям, осматривая их оружие, не особенно надеясь что-нибудь выяснить, а просто потому, что так уж положено.
— Что сегодня будем делать?
Мегрэ, направлявшийся к двери, медлил с ответом.
Они спустились к м-ру Пайку, сидевшему за столиком.
— Я полагаю, вы протестант? — осведомился Мегрэ. — В таком случае, вы не пойдете к воскресной обедне?
— Я протестант, и я уже был у заутрени.
Будь здесь только синагога, он, может быть, точно так же пошел бы туда, чтобы присутствовать на какой угодно церковной службе, потому что было воскресенье.
— Не знаю, захотите ли вы пойти со мной. Сейчас я должен посетить одну даму, с которой вы не очень любите встречаться.
— Вы пойдете на яхту?
Мегрэ кивнул головой, и м-р Пайк отодвинув свою тарелку, взял соломенную шляпу, которую купил накануне в лавке мэра, потому что он уже обжегся на солнце и лицо у него стало почти таким же красным, как у майора.
— Вы идете со мной?
— Может быть, вам понадобится переводчик.
— Мне тоже идти? — спросил Леша.
— Да, я хотел бы, чтоб и ты пошел. Ты умеешь грести?
— Я же родился на берегу моря.
Они зашагали к гавани. Инспектор попросил у одного из рыбаков разрешения воспользоваться шлюпкой, и все трое уселись в нее. Им было видно, как Анна и де Греф завтракают на палубе своей лодочки.
По случаю воскресенья море тоже принарядилось, оделось в муаровый атлас, и с каждым ударом весел на солнце сверкали жемчужины. «Баклан» стоял по другую сторону пролива у мыса Жьен, дожидаясь выходивших из автобуса пассажиров. Видно было дно моря, лиловые морские ежи в углублениях скал, иногда стрелой проносились морские окуни; колокола призывали к воскресной обедне, и во всех домах, наверное, пахло кофе и духами, которыми женщины опрыскивали выходные платья.
«Северная звезда» показалась Мегрэ и его спутникам гораздо больше и выше, когда они подплыли к ней вплотную; Леша запрокинул голову и окликнул:
— Эй, на яхте!
Прошло несколько минут, пока через борт не перегнулся матрос, одна щека которого была покрыта мыльной пеной: в руке он держал бритву.
— Можно видеть вашу хозяйку?
— А вы не можете вернуться сюда через час или два?
М-ру Пайку, видимо, стало неловко; Мегрэ помолчал немного, думая о «бабушке».
— Если можно, мы подождем на палубе, — сказал он матросу. — Поднимайся, Леша.
Один за другим они поднялись по трапу. На палубном тенте были иллюминаторы, вделанные в медные кольца, и Мегрэ заметил, что к одному из них на мгновение прильнуло женское лицо, которое затем исчезло в полумраке.
Еще через секунду открылся люк, ведущий в каюту, и показалась голова Филиппа с растрепанной шевелюрой, с глазами, еще припухшими от сна.
— Что вам нужно? — с неудовольствием спросил он.
— Поговорить с миссис Уилкокс.
— Она еще спит.
— Это неправда. Я ее видел.
На Филиппе была шелковая пижама в голубую полоску. Чтобы попасть в каюты, нужно было спуститься на несколько ступеней, и Мегрэ, неповоротливый и упрямый, не стал дожидаться приглашения.
— Вы позволите?
На яхте царила любопытная смесь роскоши и неряшества, утонченности и грязи. Палуба была тщательно надраена, все медные части сверкали, канаты аккуратно свернуты, рубка с компасом и мореходными инструментами сияла, как голландская кухня.
Спустившись по трапу, они очутились в каюте. Переборки из красного дерева, стол, привинченный к полу, две банкетки, обитые красной кожей, а на столе немытые стаканы, куски хлеба, початая банка сардин, игральные карты… В каюте стоял отвратительный смешанный запах алкоголя и несвежей постели.
Должно быть, дверь в соседнюю каюту, служившую спальней, поспешно закрыли, и м-с Уилкокс, убегая, забыла на полу атласную туфлю.
— Прошу прощения, что побеспокоил, — вежливо сказал Мегрэ Филиппу. — Вы, вероятно, завтракали?
Он без иронии посмотрел на недопитые бутылки с английским пивом, надкусанный хлеб, масло, завернутое в бумагу.
— Это что, обыск? — спросил молодой человек, приглаживая рукой волосы.
— Считайте, как хотите. Я до сих пор полагал, что это просто визит.
— В такой ранний час?
— Многие в такой час уже успели устать.
— Миссис Уилкокс привыкла вставать поздно.
За дверью был слышен плеск воды. Филиппу хотелось привести себя в более приличный вид, но для этого пришлось бы показать посетителям слишком интимный беспорядок, царивший в другой каюте. У него не было под рукой халата. Его пижама измялась. Он машинально выпил глоток пива. Леша, согласно инструкции комиссара, остался на палубе и должен был заняться обоими матросами.
