— Что произошло затем?
— Какое-то время я нервничала. Потом сказалось действие таблеток. Мне стало тепло и спокойно. Я заснула и проснулась только днем. Харлоу, стоявший у моей постели, сказал: «Филлис, прими эту таблетку».
— Что вы сделали?
— Я ее проглотила.
Мейсон повернулся к журналистам.
— Господа, так обстояло дело. Можете задавать моей клиентке любые вопросы. Она постарается на них ответить.
— Когда это произошло? Я имею в виду выстрел, — сказал один из журналистов.
— Я думаю, — откровенно призналась миссис Бэнкрофт, — что следователь правильно установил время. Это произошло примерно часов в девять.
— Вы хотите сказать, что до этого не видели Джилли? — вмешался Хастингс.
— Я избегала его и была очень удивлена, увидев его на борту яхты.
— Маловероятно, — проворчал Хастингс.
— Возможно, вы перестанете нас прерывать, — заметил кто-то из репортеров. — Мне нужны факты. Можете ли вы, миссис Бэнкрофт, объяснить причины, по которым хотели оставить Фордайса на яхте?
— Фордайс был… У него были обстоятельства, когда… Боюсь, что не смогу ответить вам на этот вопрос, так как это касается событий, о которых я не хотела бы рассказывать.
— Имел ли шантаж какое-нибудь отношение к Фордайсу?
— Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос.
— Вы заплатили Джилли тысячу долларов?
— Да.
— А ваша дочь, Розена, три тысячи?
— Она не говорила мне об этом, но мне все-таки стало известно, что ее тоже шантажируют.
— Значит, это затрагивало не только ваше благополучие, но и вашей дочери?
— Я не буду отвечать на этот вопрос.
— Где был ваш муж после десяти часов?
— Не знаю.
— А говорил он вам, что собирается поехать в порт?
— Да.
— Вы говорили с ним потом об этом?
— Да. Он сказал, что был на пристани, но из-за густого тумана не смог найти яхты. Но я точно помню, что из-за прилива она была… футах в десяти-пятнадцати от берега.
— В котором часу ваш муж ездил в порт? — спросил Хастингс.
— Не знаю. Я вернулась домой часов в десять, а заснула в десять тридцать или без четверти одиннадцать.
— Муж был с вами в это время?
— Да.
— Теперь все ясно, — заявил Хастингс газетчикам. — Так как смерть наступила в девять часов, муж обвиняемой, безусловно, не мог произвести рокового выстрела. Именно к такой мысли, как мне кажется, нас пытается подвести мистер Мейсон.
Журналисты переглянулись. Один из них произнес:
— У нас еще есть вопросы, но с этим можно подождать. Нужно быстрее звонить в наши редакции, пока у нас не перехватили этого материала.
— Да, — поддержал его другой. — Нужно поторопиться.
Газетчики сломя голову кинулись к выходу. В библиотеке суда остался только Хастингс.
— У меня еще несколько вопросов, — произнес он.
— А разве вам не нужно звонить в редакцию? — улыбаясь спросил Мейсон.
— Пока еще нет. Я хотел бы еще кое-что выяснить.
— Мне кажется, мистер Хастингс, что ваша преданность профессии обвинителя гораздо сильнее вашей преданности газете, которую вы представляли на этой пресс-конференции. Должен вам заявить, что она уже закончилась, и миссис Бэнкрофт больше не собирается отвечать ни на какие вопросы.
Хастингс повернулся к Харлоу Бэнкрофту и спросил:
— А вы? Вы поехали в порт и…
— Хочу, чтобы вы правильно поняли нас, — перебил его Мейсон. — Это была пресс-конференция миссис Бэнкрофт. Ее муж не намерен делать никаких заявлений.
— Все это старые трюки, — буркнул Хастингс. — Вы пытаетесь представить дело так, что муж обвиняемой поехал в порт, что было два револьвера, что именно Харлоу Бэнкрофт убил Джилли… Вы стремитесь выгородить миссис Бэнкрофт. Когда же мы возбудим дело против него, вдруг окажется, что именно ею был произведен роковой выстрел. Если же она выстрелила в целях самообороны, почему она не рассказала об этом в полиции?
— Потому, — пояснил Мейсон, — что она не хотела излагать причин шантажа и не хотела объяснять, почему отвезла Фордайса на свою яхту.
— Пусть она изложит всю эту историю в суде, — заявил Хастингс, — где я смогу подвергнуть ее перекрестному допросу, и я разнесу ее показания в пух и прах. Неужели вы думаете, что Суд позволит вам вкладывать в уста обвиняемой нужные вам слова! Она вынуждена будет отвечать на предъявленные доказательства. Насколько я понимаю, пресс-конференция была только репетицией, попыткой с вашей стороны повлиять на прессу и вызвать симпатии к обвиняемой со стороны обывателей. Я требую, чтобы завтра в суде она обо всем рассказала.
— Вы делайте свое дело, а я свое, — оборвал его Мейсон. — Пресс-конференция закончилась.
— Не понимаю, — сказал шериф Джуит, — почему вы на основании заявления вашей клиентки, мистер Мейсон, обвинили меня в небрежном расследовании дела. Только ли из-за того, что мы не отметили точного местонахождения яхты в момент ее обнаружения? Ведь и так ясно, что во время прилива яхта дрейфовала и остановилась именно там.
— Дело в том, — заметил Мейсон, — что вам не известно, что было брошено в воду и находится на дне залива.
— Почему вы думаете, что там должно что-то быть?
— Я полагаю, что в воду могло быть брошено что-то существенно важное, и я также считаю, что при нормальном ведении расследования следовало установить точное местонахождение яхты и послать туда водолазов исследовать дно.
— Не понимаю, чего вы добиваетесь?
— Позднее поймете.
— Хорошо. Вам я отвечу теми же словами, что вы — заместителю прокурора. Вы делайте свое дело, а я — свое.
— Благодарю вас, — улыбнулся Мейсон. — Пресс-конференция закончилась.
Миссис Бэнкрофт, мы с вами встретимся завтра утром, а до тех пор — никаких ответов ни на какие вопросы. Храните полное молчание.
Мейсон вышел из зала.
— Почему ты не сказал шерифу, — спросила его Делла Стрит, — что при написании письма шантажистов было использовано две печатные машинки?
Адвокат улыбнулся.
— Это не смутит ни шерифа, ни шантажистов.
— Почему? Ведь один из вымогателей — мертв.
— А ты уверена, что их было только двое? — спросил Мейсон.
Делла Стрит на мгновение задумалась.
— Нет, — произнесла она наконец.
— Вот именно, — сказал после некоторого молчания Мейсон. — Давай пойдем куда-нибудь пообедать.
В четыре часа дня Мейсону позвонил Пол Дрейк.
— Ты ездил в яхт-клуб, Пол? — спросил его адвокат.
— Да.
— Какова погода?
— Опять туман.
— Проклятье! Может быть, он рассеется?
— Может быть. Похоже, он уже начинает таять.
— Ты сейчас на пристани?
— Да. Мы оделись в спецодежду работников одной из нефтяных компаний и нетерпеливо ожидаем прибытия лодок на заправку.
— Прекрасно. Продолжайте наблюдение.
— За кем?
— За водолазами, — пояснил Мейсон. — Думаю, вскоре там появится Хастингс вместе с шерифом и водолазами. Я встревожил их. Наверняка, они захотят исследовать дно залива в том месте, где была найдена яхта, и там, где миссис Бэнкрофт прыгнула в воду. Мне кажется, что заместитель прокурора убежден, что убийство произошло именно там, где была обнаружена яхта, и попытается опровергнуть показания миссис Бэнкрофт.
— Хорошо. Принимаюсь за работу.
— Я хочу знать, когда появятся водолазы, — сказал Мейсон. — У тебя там есть телефон?
— Да, прямо на пристани. Я сижу здесь в небольшой будке и веду наблюдение за заливом.
— Хорошо. Продолжай наблюдение.
— И сколько времени я должен здесь торчать?
— Откуда я знаю, — ответил Мейсон. — Но я хочу, чтобы ты лично занимался этим.
— Чертовски холодно из-за этого тумана, — заметил Дрейк, — а на мне только костюм. Я надел спецовку, но она совершенно не греет.
— Побегай, попрыгай, попытайся как-нибудь согреться.
— Хорошо тебе советовать, сидя в удобном кресле в теплом кабинете.
Мейсон засмеялся.
— Продолжай работу, Пол. Мне нужна твоя помощь. Думаю, ты сможешь продержаться.
Вскоре после пяти Дрейк вновь позвонил Мейсону.
— Привет, Перри, — сказал он, — здесь прямо-таки столпотворение.
— Ты на пристани?
— Да.
— Как погода?
— Сейчас ясно.
— Холодно?
— Не так сильно, как при тумане.
— Кто появился на берегу?
— Шериф, заместитель окружного прокурора с помощниками и водолаз.
— Что они делают?
— Просто стоят, ожидая водолаза… А вот и он. У него что-то в руке.
— Что именно? — спросил Мейсон.
— Не знаю. Ведь он идет к берегу, а не ко мне.
— Продолжай наблюдение, — сказал Мейсон. — Постоянно звони мне и держи в курсе дела.
— Хорошо. Похоже, они о чем-то совещаются… Водолаз вновь погружается в воду.
— Как ты думаешь, что он нашел?
— Не знаю.
— Никак нельзя взглянуть?
