Ознакомительная версия.
И Аристидис понимал это. Дипломаты были в его руках, журналистов, сколько бы они ни стоили, можно было купить. Оставались Джессеп, Лебланк и лорд Альверсток. Этих не купишь, но в конце концов…
— По-моему, — медленно проговорил вдруг лорд Альверсток, — нам вовсе не следует спешить с отъездом, поскольку перед нами дело, которое требует незамедлительного рассмотрения. Тут были высказаны серьезные обвинения, и справедливость требует, чтобы была предоставлена любая возможность для опровержения этих обвинений.
— Тут были предъявлены глупейшие обвинения, — также спокойно отозвался Аристидис. — Причем они не подтверждаются никакими доказательствами.
— Нет, подтверждаются.
Все обернулись на голос.
Какой-то марокканец выступил из толпы слуг. Он являл собой колоритное зрелище — белая, расшитая золотом одежда, белый тюрбан на голове, черное блестящее лицо. Все присутствующие с изумлением смотрели на него.
— Я свидетельствую, что все сказанное господами Аристидисом и Ван Хейдемом — ложь. Они отрицают, что Эндрю Питерс, Торквил Эрикссон, мистер и миссис Беттертон, а также доктор Луи Баррон находятся при лепрозории. Это ложь. Все эти люди здесь, и я говорю от их имени. — Он сделал шаг по направлению к американскому послу. — Видимо, вам будет трудно узнать меня в таком виде, сэр, тем не менее я — Эндрю Питерс.
Аристидис издал какое-то тихое, почти змеиное шипение, но тут же взял себя в руки, плотнее уселся в кресло и снова замер с совершенно бесстрастным лицом.
— Здесь находится очень много ученых, — продолжал Питерс. — Например, доктор Шварц из Мюнхена, Нидхейм, известные английские ученые Джеффри и Дэвидсон, Поль Вэйд из США, сюда привезены итальянские ученые Рикочетти и Бианко, здесь работает доктор Мэрчисон. И всех их прячут тут, в этом здании. Система дверей доведена до совершенства, простым глазом трудно определить, где находится изолированная часть здания. Здесь создана целая сеть секретных лабораторий. И помещения для них вырублены и отделаны в недрах скал…
— О господи! — проговорил вдруг американский посол. Он все время внимательно вглядывался в величественную фигуру человека в туземном одеянии. В конце концов посол не выдержал и громко расхохотался.
— Не могу сказать, чтобы я узнал вас даже сейчас! — едва проговорил он.
— Все очень просто. Инъекция парафина увеличивает губы, а лицо и тело покрыты черной краской.
— Хорошо. Если вы действительно Питерс, назовите номер, под которым вы числитесь в ФБР.
— 813471, сэр!
— Правильно. Теперь скажите мне инициалы вашего настоящего имени.
— Б. А. П. Г., сэр!
Посол удовлетворенно кивнул.
— Этот человек — Эндрю Питерс. Я подтверждаю это. — И он повернулся к министру. Тот, поколебавшись, спросил:
— Вы утверждаете, что здесь находятся люди, которых задерживают насильно, против их желания?
— Да. Большая часть ученых содержится насильно.
— В таком случае, — сказал министр, — этим делом следует заняться соответствующим органам. — И он скосил глаза на шефа полиции.
— Один момент, прошу вас! — Аристидис поднял руку. — Кажется, кое-кто злоупотребил моим доверием и в очень больших масштабах. — Его холодные глаза уставились сначала на Ван Хейдема, потом на Директора. — Основывая это медицинское учреждение, я преследовал только одну цель — развитие научно-исследовательских работ. Я рекомендую вам, мосье Директор, если все предъявляемые вам обвинения основываются на фактах, показать немедленно тех людей, которых вы задерживаете помимо их воли.
— Но, мосье, это невозможно. Это.., это…
— Похоже, что, прикрываясь моим именем, — презрительно проговорил Аристидис, — вы перешли все границы и нарушили закон. — Его спокойный повелительный взгляд скользил где-то над головами присутствующих.
Аристидис… Эта фигура, обладающая огромным весом, не должна иметь никакого отношения к афере. Конечно, ему удастся выйти сухим из воды, но все равно это — поражение. Гибель его надежд, провал идеи о создании людей-автоматов, от продажи которых он намеревался извлечь колоссальные прибыли. И мистер Аристидис невозмутимо встретил свое поражение. Такое случалось с ним не однажды в течение его деловой карьеры. Он всегда принимал все философски и шел дальше, готовя новый ход.
— Я умываю руки, — как всегда четко проговорил Аристидис. — Никакого отношения ко всему этому я не имею.
Шеф полиции засуетился.
— Прошу мне не мешать, — сказал он. — Мой долг провести всеобъемлющее расследование.
Ван Хейдем, лицо которого покрыла смертельная бледность, выступил вперед.
— Если вы потрудитесь пойти за мной, — голос его дрожал, — я покажу наше резервное помещение, мы его называем Запасное крыло.
Хилари сидела с Томасом на веранде небольшой гостиницы в Танжере.
Только утром нынешнего дня они прилетели сюда.
— Неужели все это действительно было? Не верю сама себе, — вздохнула Хилари. — А где Эндрю Питерс? — спросила она у подошедшего Джессепа.
— Он скоро будет, — усмехнулся Джессеп, — у него тут кое-какие дела.
— Значит, Питерс из ваших людей. — задумчиво проговорила Хилари. — И светящиеся знаки — это дело его рук? И сигналы летчику?.. Никогда бы не подумала!
— Конечно, — отозвался Джессеп. — Вы были осторожны друг с другом. Вообще-то он не из моих парней. Питерс представляет США.
— Вы его имели в виду, когда говорили, что если я доберусь до Томаса, то буду иметь защиту? Вы имели в виду Эндрю Питерса?
Джессеп кивнул.
— Надеюсь, вы не упрекаете меня?
— В чем?
— В том, что я не смог обеспечить завершение ваших приключений желаемым концом?
— Каким концом? — Хилари непонимающе взглянула на Джессепа.
— Не обеспечил, как обещал вам, наиболее интересный вид самоубийства.
— Ах, вы об этом! — Хилари покачала головой. — Это сейчас кажется таким же нереальным, как и все остальное. Я так долго была Оливией Беттертон, что мне даже как-то странно снова становиться Хилари Крейвен.
— А вот и наш друг Лебланк, — оживился Джессеп. — Простите, я должен поговорить с ним. — Он встал и пошел навстречу Лебланку.
— Послушайте, Оливия! — взволнованно сказал вдруг Томас. — Могли бы вы сделать еще кое-что для меня? Я по-прежнему зову вас Оливией. Привык…
— Конечно. А что я должна сделать?
— Пройдитесь со мной по веранде, а затем вернитесь назад и скажите, что я поднялся в свою комнату немного отдохнуть.
Хилари посмотрела не него вопросительно.
— Зачем? Вы собираетесь…
— Я хочу бежать, дорогая, если только мне это удастся.
— Бежать? Куда?
— Куда глаза глядят…
— Но почему?
— Сами подумайте, дорогая моя девочка! Я не знаю, какое здесь законодательство. Танжер довольно странный город, он не подходит под юрисдикцию ни одной страны. Я совершенно точно знаю, что меня ждет, если я вместе со всеми поеду на Гибралтар. Первое, что со мной сделают, как только я переплыву пролив, это арестуют.
Хилари с участием смотрела на Беттертона. За всеми треволнениями она совсем забыла о личных неприятностях Беттертона.
— Вы имеете в виду, что вам придется отвечать за разглашение секретных сведений или как там это называется? И вы надеетесь, что вам удастся скрыться? Куда же вы можете уехать?
— Я уже сказал вам. Куда-нибудь.
— Но разве это реально в наше время? Ведь нужны деньги, потом всякие формальности…
— С деньгами все в порядке. Они отложены там, где я смогу их получить.
— Так вы все-таки взяли деньги?
— Конечно. Я взял деньги.
— Но ведь вас выследят.
— Это будет трудновато. Неужели вы не понимаете? У меня новое лицо. — Хилари посмотрела на него с сомнением.
— Но вы не правы, — горячо сказала она. — Я уверена, что вы не правы. Разве не лучше вернуться на родину и понести наказание? В конце концов ведь сейчас не военное время. Я думаю, вам присудят небольшой срок. Ведь это ужасно — всю жизнь нести бремя!
— Вы не знаете всего, Оливия. И поэтому вам трудно меня понять. А теперь пошли. Нельзя терять времени.
— А как вы собираетесь выбраться из Танжера?
— Как-нибудь устроюсь. Не беспокойтесь обо мне.
Хилари была погружена в свои мысли и как-то не очень ясно воспринимала окружающее. Обязательства по отношению к Джессепу и умершей Оливии Беттертон она выполнила. С Томасом провела бок о бок несколько недель, тем не менее они так и остались чужими. Между ними не возникли ни интимные, ни просто товарищеские отношения.
Томас и Хилари дошли до конца веранды. Маленькая боковая дверь в стене выводила на узкую тропинку, которая спускалась вниз к порту.
— Попробую проскользнуть тут, — сказал Беттертон. — Пока!..
— Желаю вам успеха…
Томас поспешно открыл дверь, но тотчас отпрянул назад: перед ним стояли трое мужчин. Двое вошли на веранду, третий остался снаружи. Это был Питерс.
Ознакомительная версия.
