Ознакомительная версия.
Этот ответ чуть было не вызвал у сэра Джулиуса новый взрыв смеха, но он удержался.
— А мой кузен… он знал об этом? — спросил он.
— Нет, сэр Джулиус. Не такое это дело, чтобы я стал его с ним обсуждать. Конечно, я полагался на мистера Роберта — надеялся, что он поговорит с его светлостью и все уладит.
— Разве можно полагаться на Роберта, — сказал сэр Джулиус наставительно. — Дед у вашего внука был куда лучше, чем отец был или чем мог бы стать. — Он тяжело поднялся на ноги. — Я должен сойти вниз, к гостям, — продолжал он. — Они, наверное, недоумевают, что со мной случилось.
— Вы на самом деле вполне пришли в себя, сэр Джулиус?
— Да, я уже совсем оправился. Это была минутная слабость. Хотя все-таки дайте-ка мне на вас опереться. И я попросил бы вас никому ничего об этом не говорить.
— Я только собирался просить вас о том же, сэр Джулиус.
— Для человека в моем положении, — продолжал сэр Джулиус, когда они вместе спускались по лестнице, — нехорошо, если начнутся толки о моем здоровье и тому подобное. Это наводит людей на разные мысли. Я совершенно здоров. Так сплоховать — совсем не похоже на меня. Небывалое дело! Но если бы начались безответственные догадки и толки о том, что я сдаю, это наделало бы много вреда. Вы понимаете меня?
— Вполне, сэр Джулиус. Мне никогда и в голову не придет разговаривать об этом. Но я не это имел в виду.
— А?
— Я собирался просить вас, сэр, чтобы вы были бы так добры и пока что не говорили ничего… о моем внуке, сэр.
Джулиус остановился и изумленно посмотрел на него:
— Это почему же?
— Видите ли, сэр, я оказался, так сказать, в неловком положении.
— Ну, не вы один. Неужели вы всерьез надеетесь скрыть это?
— Конечно, нет, сэр Джулиус, это я понимаю. Просто мне было бы приятнее, чтобы об этом стало известно после того, как разъедутся гости. Мне не хотелось бы предстать перед миссис Карстерс и леди Камиллой в качестве члена семьи. Вы понимаете меня, сэр? Леди Камилле, к несчастью, уже сказали о мезальянсе мистера Роберта, и это очень огорчило нас обоих. Если бы вы, в свою очередь, посчитали возможным больше ничего не говорить об этом деле, сэр, я был бы вам крайне благодарен.
На мгновение сэр Джулиус поколебался. Когда он заговорил, обычное добродушие ему изменило.
— И только поэтому вы хотите скрыть столь важный факт? — спросил он.
— Не понимаю, сэр.
— А вам не пришло в голову, что сержант Роджерс тоже может им заинтересоваться?
— Не понимаю, как это касается сержанта Роджерса, сэр.
— Не понимаете, Бриггс? А вы подумайте. За минуту до смерти мистер Роберт готов был объявить, по его словам, важную новость. Сержант Роджерс спрашивал меня, знаю ли я, в чем дело. Разве он не спрашивал вас о том же?
— Да, сэр Джулиус, признаюсь, спрашивал.
— Теперь мне совершенно ясно, о какой новости шла речь. Вы ничего не сказали ему, Бриггс?
— В данных обстоятельствах, сэр, я не считал это необходимым.
— А может быть, вам просто надо было кое-что утаить?
— Право, сэр, не знаю, что и сказать, раз вы делаете такое предположение. Это… Я никак не мог ждать этого от такого джентльмена, как вы.
— Давайте оставим на время вопрос о джентльменстве. У Роджерса хватило любезности намекнуть, что у меня была причина убить мистера Уорбека. Не вижу, почему у вас должно быть лучшее положение, чем у меня. В этом деле каждый за себя, Бриггс, и если вы не расскажете полиции все начистоту, я в своих собственных интересах вынужден буду информировать Роджерса.
Бриггс нервно сглотнул слюну и сказал:
— Хорошо, сэр Джулиус, я сейчас же повидаюсь с сержантом. Однако я хотел бы заметить…
— Да?
— Видите ли, сэр, я так понимаю, мы вроде как пришли к тому, что мистер Роберт совершил самоубийство.
— Забудьте о самоубийстве, Бриггс. Я убежден, да вы и сами увидите, что сержант Роджерс о нем тоже забыл.
— Хорошо, сэр. А что касается дам?
— Положитесь на меня, Бриггс. Я считаю это вашим личным делом.
Когда Джулиус наконец вернулся в столовую, ленч уже кончился, но гости еще не разошлись. Он застал их у камина — унылое, нестройное трио, объединенное общей тревогой. Когда он вошел, все повернулись к нему.
— Да, — сказал сэр Джулиус, отвечая на немой вопрос в их глазах. — Мой бедный кузен скончался. Кончина его была очень мирной.
Никто не ответил. Миссис Карстерс громко вздохнула, и вздох ее в тишине прозвучал почти как шипение. Д-р Ботвинк, засунув руки в карманы, тихо покачал головой. И вдруг Камилла заговорила резко и неестественно:
— Вот уже двое. Роберт лежит в гостиной, а дядя Том — в своей постели наверху. Нас осталось четверо! Четверо, оцепленных этим чертовским туманом и снегом. Чья теперь очередь, как вы думаете?
— Камилла, дорогая! — воскликнула миссис Карстерс. — Не надо так говорить! Вы расстроены! Все мы, конечно, горюем о бедном лорде Уорбеке, но…
— Я хочу уехать отсюда, — продолжала Камилла, не обращая внимания на ее слова. — Уехать, пока не поздно! Над этим домом проклятие. Здесь пахнет смертью. Мы здесь в опасности — каждый из нас. Неужели никто из вас не чувствует этого? Неужели вы не понимаете, что чем дольше мы здесь останемся…
— Что касается этого, миледи, — сказал нарочито невозмутимо д-р Ботвинк, — к сожалению, у нас пока нет выбора.
Его слова прервал сильный стук в окно. Все обернулись на этот звук, но миссис Карстерс первая поняла, что это значит.
— Все в порядке! — воскликнула она неожиданно весело и уверенно. — Разве вы не видите, Камилла? Туман рассеивается, пошел дождь!
— Прежде всего вы должны были рассказать это мне, — сурово сказал Роджерс.
— Да, мистер Роджерс, — смиренно ответил Бриггс, — теперь я это понимаю. Но я так привык помалкивать об этом, что привычка эта стала, так сказать, моей второй натурой. Я считал, что это касается только меня и мистера Роберта, больше никого. Понимаете?
— Вполне. Вы считали, что он должен был обо всем рассказать отцу и открыто признать вашу дочь своей женой?
— Вот именно, мистер Роджерс.
— И вы угрожали, что если он так не поступит, это приведет к неприятным последствиям?
— Я не люблю употреблять слово «угрожать», мистер Роджерс. Поговорили мы несколько резковато, это я признаю. А что касается угроз — ну что я смог бы сделать? В худшем случае я рассказал бы об этом его светлости, но он был очень плох, и я боялся, что он не перенесет такого удара.
— А вы очень любили лорда Уорбека?
Дворецкий молча кивнул.
— И не особенно его сына?
— Он поступил не по-джентльменски, мистер Роджерс, это факт.
— Может быть, вы предпочли скорее убить сына, чем нанести удар хозяину?
— Да разве вы не поняли, каким ударом для него была смерть мистера Роберта, упокой, Господи, его душу! — воскликнул Бриггс.
Сыщик ничего не ответил. Он подошел к окну и стал смотреть на двор. Дождь стучал по стеклам, огромная глыба снега соскользнула с крыши и с грохотом рухнула на землю.
— Вскорости вам представится удобный случай дать объяснения маркширской полиции, — сказал он. — Ладно, Бриггс, вы можете подписать свои показания и идти. Пожалуй, будет лучше, если я сниму показания и с вашей дочери, чтобы представить дело во всей полноте. — Вид у него был очень усталый и подавленный.
— Хорошо, мистер Роджерс, я сейчас же пошлю миссис Уорбек к вам.
— Кого? Ах да! Совсем позабыл. А теперь скажите мне еще вот что: если дождь скоро перестанет, как вы думаете, когда к нам доберутся?
— Все зависит от Диддера, мистер Роджерс.
— От чего?
— От Диддера — от речки, которая отделяет нас от деревни. Последний раз, когда выпал такой снег — это было еще во времена старого лорда, — так когда начало таять, мы из-за разлива были отрезаны целых три дня. Но в нынешнее время, когда завелись все эти отделы по охране природы, планы осушения и всякое такое, речка мелеет гораздо быстрей, чем бывало. И то сказать, его светлость постоянно жалуется, то бишь жаловался, что в округе загубили рыболовство. Сам-то я рассчитываю, что мы восстановим связь с округой завтра.
— Завтра! — повторил сержант. Он опять отвернулся к окну, так что Бриггс не мог видеть выражения его лица. Но спина выдавала его. Его рослая фигура вся как-то осела, широкие плечи потеряли свои прямые, уверенные очертания. На светлом фоне окна вырисовывался силуэт человека побежденного, приунывшего в ожидании завтрашнего дня, когда он должен будет передать своим коллегам дело, в котором потерпел неудачу.
Начавшийся дождь принес обитателям Уорбек-холла блаженное чувство облегчения. Они собрались у окна в столовой и смотрели, как белый мир за окном менялся у них на глазах. Гладкую пелену, которая покрывала лужайки и куртины, испещрили темные дырочки. Округлые пригорки снега превращались в кусты роз. В каждой ямке образовалась темная лужица, которая становилась все шире и глубже. Воздух был наполнен журчанием воды, каскадами низвергавшейся прямо из водосточных желобов.
Ознакомительная версия.
