Нортон, не связанный узами брака и не имевший опыта в этом деле, придерживался моей точки зрения. Франклин, современный ученый, как ни странно, решительно возражал против развода. Очевидно, развод был несовместим с его идеалом четкого мышления и действия. Вступая в брак, берут на себя определенную ответственность, и от нее нельзя впоследствии увиливать. Договор, сказал он, есть договор. Его заключают по доброй воле, и его следует выполнять. В противном случае возникает, как выразился Франклин, неразбериха. Полуразвязанные узлы, полураспавшиеся узы.
Доктор Франклин сидел, откинувшись в кресле, вытянув длинные ноги; он говорил:
– Человек выбирает себе жену. И он берет на себя ответственность за нее, пока она не умрет – или он.
Нортон произнес с иронией:
– А иногда – о благословенная смерть, да?
Мы засмеялись, а Бойд Каррингтон сказал:
– Не вам говорить, мой дорогой, вы никогда не были женаты.
Покачав головой, Нортон ответил:
– А теперь уже слишком поздно.
– В самом деле? – Бойд Каррингтон насмешливо взглянул на него. – Вы в этом уверены?
Именно в этот момент к нам присоединилась Элизабет Коул. Она пришла от миссис Франклин.
То ли мне это почудилось, то ли Бойд Каррингтон действительно с многозначительным видом перевел взгляд с нее на Нортона, а Нортон покраснел.
Это подало мне новую идею, и я испытующе посмотрел на Элизабет Коул. Она была еще сравнительно молода. К тому же хороша собой. Обаятельная, милая и способная сделать мужчину счастливым. В последнее время они с Нортоном проводили много времени вместе. Они сдружились, охотясь за дикими цветами и птицами. Я вспомнил, как мисс Коул говорила, что Нортон очень добр.
Ну что же, коли так, я был рад за нее. Ее голодная и унылая жизнь в девичестве будет вознаграждена безоблачным счастьем. Трагедия, которую она пережила, не станет препятствием для этого счастья. Глядя на нее, я подумал, что сейчас она выглядит гораздо счастливее и – да, веселее, чем когда я приехал в Стайлз.
Элизабет Коул и Нортон – да, это возможно.
И вдруг, без всяких к тому причин, мной овладело неясное чувство тревоги. Негоже… небезопасно планировать здесь счастье. В атмосфере Стайлз есть что-то зловещее. Я ощутил это сейчас, в эту самую минуту. И вдруг почувствовал себя старым, и усталым, и… напуганным.
Минуту спустя это чувство прошло. Кажется, никто этого не заметил, за исключением Бойда Каррингтона. Чуть позже он обратился ко мне, понизив голос:
– Что-нибудь случилось, Гастингс?
– Нет, а что?
– Ну… у вас такой вид… я не могу это объяснить.
– Просто какое-то чувство… опасение.
– Предчувствие зла?
– Да, если хотите. Чувство, как будто… что-то должно произойти.
– Забавно. Такое со мной случалось один-два раза. А есть какое-то представление, что именно?
Он пристально смотрел на меня.
Я покачал головой. Потому что у меня действительно не было каких-либо определенных опасений. Просто неожиданное ощущение тоски и страха.
В этот момент из дома вышла Джудит. Она шла медленно, высоко подняв голову. Губы плотно сжаты, лицо серьезное и прекрасное.
Я подумал, насколько она не похожа ни на меня, ни на Цинтию. Она напоминала какую-то молодую жрицу. Нортон, видно почувствовавший что-то подобное, сказал, обращаясь к Джудит:
– Вы сейчас похожи на вашу тезку перед тем, как она отрубила голову Олоферну[26].
Джудит улыбнулась, слегка приподняв брови.
– Я не могу сейчас припомнить, почему она это сделала.
– О, из самых высокомерных принципов, на благо общества.
Его несколько насмешливый тон рассердил Джудит. Покраснев, она прошла мимо Нортона и уселась рядом с доктором Франклином.
– Миссис Франклин чувствует себя гораздо лучше, – сказала Джудит. – Она хочет, чтобы все мы сегодня вечером поднялись к ней выпить кофе.
IV
«Миссис Франклин определенно человек настроения, – подумал я, когда все мы собрались у нее наверху после ужина. – Целый день отравляла всем жизнь, а теперь – само очарование».
Она возлежала в своем шезлонге в бледно-сиреневом неглиже. Возле нее был маленький вращающийся столик-этажерка с книгами, на котором уже стоял кофейник. Ее ловкие белые пальцы совершали ритуал – она заваривала кофе, правда с небольшой помощью сестры Крейвен. Мы были здесь все – за исключением Пуаро, который всегда удалялся к себе до обеда, Аллертона, еще не вернувшегося из Ипсуича, и полковника Латтрелла с женой, которые оставались внизу.
Дразнящий аромат кофе ударил нам в нос. Обычно мы довольствовались в Стайлз какой-то бурдой, называвшейся кофе, поэтому предвкушали напиток, который миссис Франклин готовила из свежесмолотых зерен.
Франклин, сидевший по другую сторону столика, передавал жене чашки, а она наливала кофе. Бойд Каррингтон стоял в изножье софы, Элизабет Коул и Нортон – у окна, сестра Крейвен находилась на заднем плане, у изголовья кровати. Я сидел в кресле, сражаясь с кроссвордом в «Таймс», и зачитывал вопросы.
– «Она убегала от Аполлона и превратилась в дерево», – читал я. – Пять букв.
Пару минут все думали. Наконец Джудит сказала:
– Дафна.
Я продолжил:
– «Последователь одного маркиза, любившего мучить людей».
– Садист, – быстро произнес Бойд Каррингтон.
– Цитата: «И что бы ни спросил, ответит Эхо» – пропуск. Теннисон. Шесть букв.
– Тотчас, – предложила миссис Франклин. – Конечно, это правильно. «Ответит Эхо: «Тотчас».
Элизабет Коул у окна подала голос:
– Цитата из Теннисона звучит так: «И что бы ни спросил, ответит Эхо: «Смерть».
Я услышал, как за спиной кто-то судорожно вздохнул, и оглянулся. Это была Джудит. Пройдя мимо нас к окну, она вышла на балкон.
Я записал последний ответ и перешел к следующему вопросу.
– «Ревности остерегайтесь, зеленоглазой ведьмы»[27], – сказала эта особа».
– Шекспир, – сказал Бойд Каррингтон.
– Это Отелло или Эмилия? – раздумывала миссис Франклин.
– Очень длинные имена. Всего три буквы.
– Яго.
– Я уверена, что это Отелло.
– Это вообще не «Отелло». Ромео сказал эти слова Джульетте.
Мы все высказывали свое мнение. Внезапно Джудит крикнула с балкона:
– Посмотрите, падающая звезда! О, вот еще одна.
Бойд Каррингтон спросил:
– Где? Мы должны загадать желание.
Он вышел на балкон, присоединившись к Элизабет Коул, Нортону и Джудит. Сестра Крейвен тоже вышла на балкон. Они стояли там, вглядываясь в ночное небо и обмениваясь восклицаниями.
Я остался сидеть, склонившись над кроссвордом. Чего ради мне смотреть на падающую звезду? Мне нечего загадывать…
Вдруг в комнату вернулся Бойд Каррингтон.
– Барбара, вы должны выйти на балкон.
Миссис Франклин ответила ему резко:
– Нет, я не могу. Я слишком устала.
– Чепуха, Бабе! Вы должны выйти и загадать желание! – Он рассмеялся. – И не возражайте. Я отнесу вас.
И, внезапно наклонившись, он подхватил ее на руки. Она смеялась, отбиваясь:
– Билл, поставьте меня на пол! Не будьте же таким глупым.
– Маленькие девочки должны выйти и загадать желание. – И он вынес миссис Франклин на балкон.
Я еще ниже склонился над газетой. Потому что я вспоминал… Ясная тропическая ночь, кваканье лягушек… и падающая звезда. Я стоял тогда у окна, а потом, обернувшись, подхватил Цинтию на руки и вынес ее посмотреть на звезды и загадать желание…
Строчки кроссворда поплыли и затуманились у меня перед глазами.
Кто-то показался в дверях и вошел с балкона в комнату. Это была Джудит.
Джудит не должна увидеть, что у меня на глазах слезы. Это никуда не годится. Я торопливо крутанул столик-этажерку и притворился, будто ищу книгу. Я вспомнил, что видел тут старое издание Шекспира. Да, вот оно. Я начал пролистывать «Отелло».
– Что ты делаешь, папа?
Я промямлил что-то про кроссворд, а пальцы мои перелистывали страницы. Да, это был Яго.
Ревности остерегайтесь,
Зеленоглазой ведьмы, генерал.
Которая смеется над добычей[28].
Джудит продолжила, цитируя другой отрывок:
Вот он идет. Уже ему ни мак,
Ни сонная трава, ни мандрагора —
Ничто не восстановит сна,
Которым спал он нынешнюю ночь[29].
Ее сильный, красивый голос зазвенел.
С балкона вернулись остальные, смеясь и переговариваясь. Миссис Франклин вновь опустилась в шезлонг, Франклин сел на свой стул и помешал кофе. Нортон и Элизабет Коул, допив кофе, извинились, сказав, что обещали сыграть в бридж с Латтреллами.
Миссис Франклин выпила свой кофе и затем потребовала дать ей ее «капли». Джудит принесла их из ванной, поскольку сестра Крейвен как раз вышла.
Франклин бесцельно слонялся по комнате. Он споткнулся о маленький столик-этажерку. Его жена сказала резким тоном:
– Нельзя же быть таким неуклюжим, Джон.
