– Нельзя же быть таким неуклюжим, Джон.
– Прости, Барбара. Я задумался.
Миссис Франклин жеманно проворковала:
– Такой большой медведь, да, дорогой?
Доктор Франклин рассеянно взглянул на нее, затем проговорил:
– Прекрасная ночь. Пожалуй, пойду прогуляться.
И он вышел.
Миссис Франклин заметила:
– Вы знаете, он – гений. Об этом можно судить по его поведению. Я в самом деле безмерно восхищаюсь им. Такая страсть к своей работе!
– Да, да, умный малый, – довольно небрежно согласился Бойд Каррингтон.
Джудит стремительно вышла из комнаты, чуть не столкнувшись в дверях с сестрой Крейвен.
Бойд Каррингтон предложил:
– Как насчет того, чтобы сыграть в пикет, Бабе?
– О, чудесно. Вы можете раздобыть карты, сестра?
Сестра Крейвен пошла за картами, а я пожелал миссис Франклин доброй ночи и поблагодарил ее за кофе.
Выйдя за дверь, я увидел Франклина и Джудит. Они стояли, глядя в окно коридора. Не беседовали, а просто молча стояли рядом.
Франклин оглянулся через плечо, когда я приблизился. Он сделал пару шагов, в нерешительности остановился и спросил:
– Собираетесь прогуляться, Джудит?
Моя дочь покачала головой.
– Не сегодня. – И резко добавила: – Я собираюсь спать. Спокойной ночи.
Я спустился по лестнице вместе с Франклином. Он тихонько насвистывал себе под нос и улыбался.
Я заметил довольно зло, поскольку был подавлен:
– Кажется, сегодня вечером вы собой довольны.
– Да. Я сделал то, что собирался сделать уже давно. И все прошло успешно.
Я расстался с ним внизу и на минуту заглянул к игрокам в бридж. Когда миссис Латтрелл отвернулась, Нортон подмигнул мне. Судя по всему, за роббером царило непривычное согласие.
Аллертон еще не вернулся. Мне казалось, что без него атмосфера в доме не такая безрадостная и гнетущая.
Я пошел к Пуаро. У него в комнате сидела Джудит. Когда я вошел, она улыбнулась мне и ничего не сказала.
– Она простила вас, mon ami, – объявил Пуаро.
Возмутительное замечание!
– В самом деле… – забормотал я бессвязно, – не думаю, что…
Джудит встала. Она обвила рукой мою шею и поцеловала.
– Бедный папа, – сказала она. – Дядя Пуаро пощадит твое самолюбие. Это меня нужно простить. Так что прости меня и пожелай доброй ночи.
Я не совсем понимаю, почему я сказал следующее:
– Прости меня, Джудит. Я очень сожалею, я не хотел…
Дочь остановила меня:
– Все в порядке. Давай забудем об этом. Теперь все хорошо. – Она улыбнулась каким-то своим собственным мыслям и повторила: – Теперь все хорошо… – И тихо вышла из комнаты.
Когда Джудит ушла, Пуаро взглянул на меня.
– Итак? – спросил он. – Что происходило сегодня вечером?
Я развел руками.
– Ничего не случилось, да и вряд ли случится.
На самом деле я был весьма далек от истины. Потому что кое-что случилось в ту ночь. Миссис Франклин стало очень плохо. Послали еще за двумя врачами, но тщетно. На следующее утро она скончалась.
Лишь сутки спустя мы узнали, что она умерла от отравления физостигмином.
I
Через два дня было дознание. Итак, я во второй раз в этих краях присутствовал на дознании.
Коронер был человеком средних лет, не без способностей. Его отличали сухая манера речи и пристальный взгляд.
Вначале было оглашено медицинское заключение, согласно которому смерть наступила в результате отравления физостигмином, а также другими алкалоидами калабарского боба. Яд был принят накануне вечером, между семью часами и полуночью. Медицинский эксперт из полиции и его коллега не могли указать более точное время.
Первым давал свидетельские показания доктор Франклин. В целом он произвел благоприятное впечатление. Его показания были четкими и точными. После смерти жены он проверил свои растворы в лаборатории. Он обнаружил, что одна бутылочка, в которой содержался концентрированный раствор алкалоидов калабарского боба, необходимый ему для экспериментов, была теперь наполнена обычной водой. В воде остался лишь след этого раствора. Доктор не мог сказать с определенностью, когда именно заменили раствор, поскольку уже несколько дней не пользовался им.
Затем возник вопрос о доступе в лабораторию. Доктор Франклин объяснил, что обычно лаборатория была заперта и ключ находился у него в кармане. У его ассистентки, мисс Гастингс, имелся дубликат этого ключа. Чтобы войти в лабораторию, необходимо было взять ключ у нее или у доктора. Его жена иногда брала ключ, когда оставляла свои вещи в лаборатории. Он никогда не вносил в дом раствор физостигмина и полагал, что его жена ни в коем случае не могла взять этот раствор случайно.
Отвечая на дальнейшие вопросы коронера, доктор Франклин сказал, что у его жены было расстройство нервной системы. Никакими органическими заболеваниями она не страдала. У нее бывали состояния депрессии и быстрой смены настроения.
В последнее время, продолжал он, она стала бодрее, и он считал, что ее здоровье и нервная система окрепли. Они не ссорились, и у них были хорошие отношения. В последний вечер его жена, по-видимому, пребывала в хорошем расположении духа и не предавалась меланхолии.
Доктор сказал, что иногда жена говорила о том, что покончит с собой, но он не принимал ее слова всерьез. Когда ему был задан вопрос со всей определенностью, он ответил, что жена не принадлежала к тем, кто имеет склонность к самоубийству. Это его мнение как врача, а также личное впечатление.
После доктора показания давала сестра Крейвен. Она выглядела элегантно в своей опрятной форме, отвечала уверенно и профессионально. Два месяца она ухаживала за миссис Франклин. У ее пациентки была тяжелая форма депрессии. Свидетельница по крайней мере три раза слышала, как миссис Франклин говорила, что «хочет покончить со всем этим», что ее жизнь бесполезна и она жернов на шее у мужа.
– Почему она так говорила? У них была размолвка?
– О нет, но она знала, что мужу недавно предложили работу за границей. Он отказался от нее, чтобы не покидать жену.
– И порой она болезненно переживала этот факт?
– Да. Она сетовала на свое расстроенное здоровье и огорчалась по этому поводу.
– Доктор Франклин знал об этом?
– Не думаю, чтобы она часто говорила ему о своих переживаниях.
– Но у нее бывали приступы депрессии.
– О, несомненно.
– Она когда-нибудь конкретно высказывала желание покончить жизнь самоубийством?
– Я помню, как она употребила выражение «Я хочу покончить со всем этим».
– Она никогда не имела в виду какого-либо конкретного способа самоубийства?
– Нет. Она выражалась весьма туманно.
– Что-нибудь особенно угнетало ее в последнее время?
– Нет. Она была в довольно хорошем расположении духа.
– Вы согласны с доктором Франклином, что у нее было хорошее настроение вечером, накануне смерти?
– Пожалуй… – запнулась сестра Крейвен, – она была возбуждена. Днем она жаловалась на боли и головокружение, однако вечером, похоже, ей стало лучше, хотя ее бодрое настроение казалось каким-то неестественным. В нем было что-то лихорадочное и показное.
– Вы не видели какой-нибудь пузырек или что-либо в таком роде, что могло содержать яд?
– Нет.
– Что она ела и пила?
– Она съела суп, отбивную котлету, горошек, картофельное пюре и вишневый пирог. И выпила стакан бургундского за обедом.
– Откуда взялось бургундское?
– В ее комнате была бутылка. В ней осталось вино, но, полагаю, его взяли на анализ и выяснили, что с ним все в порядке.
– Могла она незаметно для вас подлить себе яд в стакан?
– О да, легко. Я занималась в комнате уборкой и не следила за миссис Франклин. Рядом с ней был маленький саквояж, а также сумочка. Она могла подмешать что угодно в бургундское, или в кофе, который пила позже, или в горячее молоко – она попросила его на ночь.
– А как вы полагаете, что она могла потом сделать с этим пузырьком?
Сестра Крейвен задумалась.
– Ну что же, пожалуй, позднее она могла выбросить его в окно, или в корзину для бумаг, или даже вымыть в ванной и поставить в шкафчик для лекарств. Там есть несколько пустых пузырьков. Я храню их – иногда могут пригодиться.
– Когда вы в последний раз видели миссис Франклин?
– В десять тридцать. Я уложила ее в постель. Она выпила горячего молока и попросила принести ей таблетку аспирина.
– Как она себя чувствовала в тот момент?
Свидетельница с минуту подумала.
– Да, пожалуй, как обычно… Нет, я бы сказала, что она была немного перевозбуждена.
– Но не подавлена?
– Нет, скорее взвинчена, так сказать. Но если предполагать самоубийство, то она могла быть возбуждена мыслью о своем благородстве, могла впасть в экзальтацию по этому поводу.
– Вы полагаете, что она была способна покончить с собой?
Возникла пауза. Казалось, сестра Крейвен никак не может прийти к решению.
– Ну что же, – проговорила она наконец, – и да, и нет. Я… да, в целом я так думаю. Она была неуравновешенной.
