– Предположим, вы увидели его. Узнали бы?
– Думаю, узнала бы. Его внешность отчетливо запечатлелась в моей памяти.
– Возможно, это вызовет у вас потрясение, миссис Трой, – продолжал Селлерс, – но тот мужчина, на которого мы бы просили вас взглянуть… Тот мужчина… откровенно говоря, он в морге. Понимаем, это будет для вас потрясением, но в интересах правосудия нам бы очень хотелось, чтобы вы на него взглянули.
– Я не боюсь покойников, – ответила она. – Посмотрю.
Селлерс достал из кармана фотографию и сказал:
– Но сначала я хочу показать вам снимок того человека в профиль. Надеюсь, что снимок повлияет на ваше суждение. Если опознаете – хорошо. Если не сможете – не надо ехать на опознание, потому что, увидев фотографию, вы могли бы спутать и подумать, что это именно тот самый человек.
– Понимаю.
Селлерс передал ей фотографию.
Разглядывая снимок, миссис Трой неуверенно произнесла:
– Пожалуй… пожалуй, это он… Думаю, что это тот самый человек. Похоже на него.
Взяв у нее фотографию и убрав в карман, Селлерс решил:
– Полагаю, вам следует поехать с нами в морг, миссис Трой, если не возражаете. Тут недалеко. Съездите, а потом наш сотрудник доставит вас домой.
– Не возражаю. Когда ехать?
– Прямо сейчас – то есть, как только будете готовы.
– Ой, господи, у меня же курица на рашпере…
– Не могли бы вы попросить приглядеть за курицей кого-нибудь из соседок? – спросил Селлерс.
– А-а, – махнула она рукой, – не важно. Выключу. На вкус не повлияет. Выключу, а когда вернусь, включу. Мы же недолго?
– Нет, не очень, – заверил Селлерс.
– Задержу вас на минутку, – сказала она и поспешила на кухню.
Селлерс и Эндовер переглянулись.
– Было бы чертовски здорово, если бы удалось закрыть это дело, – произнес Эндовер.
Селлерс поглядел на меня.
– Везет сукину сыну! Если и из этого дела выкарабкаешься, считай, черт возьми, что в рубашке родился.
– Я и не думаю ниоткуда выкарабкиваться, – заартачился я. – Просто даю тебе шанс отличиться, только и всего.
– Он дает мне шанс отличиться! – воскликнул Селлерс, изумленно покачав головой. – Лучше и не скажешь. В этих словах весь ты. Подумать только, он дает всем нам шанс отличиться!
Мы поехали в морг. Полицейские сели впереди. Мы с миссис Трой – сзади.
– А что у вас за интерес в этом деле, мистер Лэм? – спросила она.
– Лэм – детектив, – бросил через плечо Селлерс, – и хотя он по достоинству оценивает все ваши дела, сам предпочитает не распространяться о том, что у него на уме.
– Понимаю, понимаю, – осеклась миссис Трой. – Я спросила просто из вежливости.
– Знаете, как бывает в таких делах, – внушительно пояснил Селлерс. – Приходится больше помалкивать.
– О, конечно же, понимаю. Мне это объяснять нет необходимости.
Больше вопросов она не задавала.
Когда подъехали к моргу, Селлерс решил:
– Ты остаешься в машине, Кроха. Обойдемся без твоих фокусов.
Они пробыли внутри минут пятнадцать. Когда вышли, Селлерс задумчиво покачивал головой.
– О’кей, – спросил я, – ну и как?
– Сам знаешь, как, – ответил Селлерс. – Опознала. Не на все сто процентов, но опознала. Посмотрела со стороны на усы и сказала, что узнала его по усам… а тебе, конечно, не надо объяснять, что заявит в суде какой-нибудь адвокатишка. Станет утверждать, что она опознала не человека, а усы. Но опознание, что ни говори, состоялось. Она настаивала, что малый был пьян, у него глаза, по ее словам, осоловели, веки набрякли, и что он весь как бы обвис на баранке, и что она хорошо разглядела его лицо и запомнила усы. Правда, Кроха, между нами, усы, будь они неладны, виноваты в ошибках при опознании больше, чем что-либо еще на свете. Но тем не менее она его опознала и вполне, черт побери, определенно.
– Повезем ее обратно? – спросил я.
– Не мы. Отправим ее с полицейским. И, клянусь дьяволом, если затеешь с ней разговор или попытаешься повлиять на ее свидетельские показания, упеку тебя в такую яму, откуда не увидишь ни дня, ни ночи, и на все тридцать суток посажу на хлеб и воду. Мне осточертело, что ты постоянно суешь нос в мои дела и вертишь мною, как хочешь, так что у меня давно чешутся руки посадить тебя под замок. Мы, как кретины, выбиваемся из сил, распутывая дело, и тут являешься ты с каким-нибудь очередным фокусом и достаешь из шляпы кролика.
– Надо полагать, – заметил я, – теперь мы едем навестить Вивиан Дешлер.
– Ну прямо гений! – насмешливо воскликнул Селлерс. – Кто бы еще мог до этого додуматься? Просто гениально, Лэм! Обе стороны показывают, что было происшествие. Ты вылезаешь с блестящей идеей, что никакого происшествия не было, что это лишь прикрытие для другого происшествия, с места которого водитель скрылся, и мы находим свидетеля, подтверждающего твою правоту. Потом ты высказываешь догадку или приходишь к заключению, что мы едем поговорить с другой участницей происшествия. Сколько ума!
– Зря выпендриваешься. Как сказала бы миссис Трой, я разговариваю с тобой просто из вежливости.
– Не стоит утруждать себя, – откликнулся Селлерс, продолжая мусолить сигару.
– Вижу, это не в твоих привычках, – заметил я.
– Что не в моих привычках?
– Вежливость.
– Ты прав, черт возьми! Мне она ни к чему. Подожди здесь, Кроха. Поедем побеседовать к Вивиан Дешлер, пока какой-нибудь сукин сын не подсказал ей, что говорить и делать. Наверняка тогда дамочка проглотит язык или побежит к адвокату.
В ответ на наш звонок Вивиан Дешлер приоткрыла дверь и, увидев Фрэнка Селлерса, удивленно воскликнула:
– Ой, здравствуйте, сержант! Боже мой, я одеваюсь, а тут… Ой, и Дональд здесь! Ну как, все утряслось?
– Мы на минуту, надо поговорить, – сказал Селлерс.
– Ой, извините. Понимаете, я не одета. Я… я одеваюсь.
– Халат-то у тебя есть? – спросил Селлерс.
– Он на мне.
– Тогда в чем дело? Открывай. Мы быстро.
– Я не совсем прилично одета.
– А мы приехали не на конкурс красоты, – пошутил Селлерс. – Хотим разобраться с одним убийством.
Вивиан капризно надула губки.
– Когда у меня бывают интересные мужчины, я хочу выглядеть в лучшем виде… а-а, ладно уж, входите, – решилась она, распахивая дверь.
Мы вошли. Селлерс ткнул погасшей сигарой в сторону стула.
– Садись. Мы мигом.
Вивиан присела. Подол халатика стал медленно съезжать, обнажая ногу.
– Теперь видите, что я говорила? – сказала она, игриво поправляя халат.
– Что? – переспросил Селлерс.
– Что я не одета.
– Не понял? – повторил Селлерс.
Она открыла было рот, но потом, поглядев на меня, лишь молча улыбнулась.
– Дональд понял, – вдруг добавила она.
– Ладно, – оборвал ее Селлерс, – обойдемся без предисловий. Я пришел узнать о том дорожном происшествии.
– Боже мой, как не надоест! Сколько можно?
– В котором часу? – перебил ее Селлерс.
– В отношении времени я не совсем уверена, – начала Вивиан, опустив глаза и считая на пальцах. – Во второй половине дня, возможно… нет, не помню. Я пыталась припомнить, что было в тот день, и никак не могла. Знаете, сержант, меня довольно здорово тряхнуло, и в тот момент я еще не понимала, что серьезно пострадала. Я поехала домой, и, кажется, по пути у меня на какое-то время было частичное выпадение памяти. Следующее, что я помню, как я попала в квартиру, и снова – абсолютно ничего не помню… К тому времени я, конечно, поняла, что получила травму, но определенно не думала, что это что-нибудь серьезное. Считала, что просто возбуждена и… В общем-то, я читала про обмороки, стрессы, эмоциональные потрясения и подумала, что именно это и произошло со мной.
– Хорошо, – спросил Селлерс, – ответь начистоту, а было ли вообще дорожное происшествие?
– Было ли дорожное происшествие? – машинально повторила она. – Что вы хотите этим сказать? Конечно же, было.
– Именно это я и хочу знать, – заявил Селлерс. – Врезался ли Холгейт в твою машину или же все это было маскировкой?
– Что значит маскировкой?
– Имеются свидетельства, – начал Селлерс, – что Холгейт влип в дорожную аварию и скрылся с места происшествия, помяв при этом передок машины, что вы с Холгейтом состряпали версию, будто он стукнул твою машину, и тем самым ты помогла ему выкарабкаться и в свою очередь смогла предъявить страховой компании требование о…
– О чем, в конце концов, речь? Все произошло, как я говорила. И я не стала бы обманывать никакую страховую компанию. Я в жизни не встречала мистера Холгейта, пока он не врезался в задний бампер моего автомобиля, и мы не обменялись данными из водительских удостоверений.
Селлерс задумчиво поглядел на меня:
– У тебя есть вопросы, Кроха?
Я спросил:
– Мисс Дешлер, кто составлял заявление, которое вы предъявили страховой компании?
Она окинула меня с ног до головы долгим взглядом и переменила тон.
– Это, – парировала она, – не имеет никакого отношения ни к дорожному происшествию, ни к чему-либо еще. Не ваше дело, мистер Лэм!
