— Не знаю. Я находился на пирсе с младшим Мэнселлом, мы наблюдали в бинокль за чайками — как хорошо, что я захватил его с собой, — и вдруг увидели Тимоти на катере. Кстати, мальчик управлялся с ним весьма успешно, но потом катер вдруг начал крениться, и я, почуяв неладное, завел эту моторку. Что там происходило, разглядеть не удалось, но посудина потонула через тридцать секунд после того, как сбавила скорость. Скорее всего днище пробил подводный камень. Такое бывает.
— Идиот, — пробормотал Джим. — Он же хорошо знает бухту. И все равно не сумел выбрать правильный курс, напоролся на камни.
— Наверное, его переполнял восторг, и он забыл о курсе, — проговорил Робертс с легкой улыбкой. — Управлять быстроходным катером не так-то просто, верно?
— Вот именно. Он сделал это в отместку за то, что я утром не взял его на прогулку. Ну ничего, я его проучу.
— Думаю, он достаточно напуган. Некоторое время ему пришлось бороться с очень сильным течением.
Джим нехотя улыбнулся:
— Большое спасибо, сэр, что пришли на помощь. Пойдемте, я познакомлю вас с моей мамой. Она неожиданно приехала утром.
— Неужели? Буду рад познакомиться с ней, но сначала мне следует отвести лодку на место. Возможно, ее ищет хозяин.
— Ничего, Манселл все ему объяснит. Пойдемте чего-нибудь выпьем. — Джим пошел по дорожке, петляющей между камней, а затем оглянулся. — Вы не представляете, как я расстроился. Потерять такой катер. А вот мама будет наверняка довольна, и Тимоти решит, будто совершил что-то хорошее.
Леди Харт, по-прежнему в поношенном твидовом жакете и юбке, встретила их, когда они пересекли лужайку. Тепло пожала руку Оскару Робертсу, поблагодарив за Тимоти.
— Для своих лет он плавает очень прилично, — добавила она. — Однако там очень сильное течение. Так что я вам благодарна. — Она обратилась к Джиму: — Дорогой, мне жаль «Чайку», но ты ведь можешь купить себе другой катер?
— Конечно, могу, мама. Но не делай из Тимоти героя. Он заслуживает наказания.
— Я с тобой не согласна, Джим, — решительно проговорила леди Харт. — Он не имел права брать твой катер, признаю, но и ты должен признать, что это смелый поступок. — Она повернулась к Робертсу. — Я терпеть не могу бесхарактерных людей.
Тот с улыбкой кивнул.
— Я так и знал, — простонал Джим. — Тебе это нравится, мама?
— Нет, он поступил неправильно. Но мальчик сильно огорчен, так что не будь с ним строгим, дорогой. В конце концов, это могло случиться и с тобой. Тимоти говорит, что с катером было что-то не в порядке.
— А что с ним могло быть не в порядке? Кроме того, что он разбил его о камни.
На террасе сидела Розмари в черном платье, которое ей было очень к лицу. Пока Джим пошел в дом за напитками, она сообщила леди Харт и Оскару Робертсу, что предчувствовала какую-то беду, и добавила, что Тимоти ей очень нравится, но мальчик совершенно отбился от рук. Естественно, Норма принялась решительно защищать сына. К ней присоединился вернувшийся Джим, хотя все еще сердился на брата. В результате обиженная Розмари удалилась в дом, говоря, что здесь с ней никто не считается.
— Этой молодой женщине не хватает цели в жизни, — заметила леди Харт, принимая у сына бокал с пивом.
— Ты ошибаешься, мама. У нее она есть. Это деньги. Много денег. Чем больше, тем лучше. Боюсь, ее нынешний поклонник в этом смысле удовлетворить ее не сможет. Подожди, скоро его увидишь. — Он повернулся к гостю: — Робертс, вам пива или коктейль?
— Лучше пива, спасибо. Кстати, я его тоже видел.
Джим рассмеялся:
— Нордический тип, верно? Слишком нордический для убийцы. Привет, Адриан. Хотите пива?
Сэр Адриан, вышедший на террасу из гостиной, отклонил предложение, но пожелал узнать, что случилось. То, что Тимоти мог утонуть, его, кажется, совершенно не взволновало. Он лишь заметил, что ругать за это сына не намерен.
Вскоре на террасе появился и сам Тимоти, притихший, но жаждущий оправдаться. Не встретив должного сочувствия, он удалился страдать в одиночестве.
Остаток дня Тимоти провел необычно смирно и рано отправился спать. Убитым голосом пожелал Джиму спокойной ночи, получил в ответ короткое «пока» и поплелся к себе. Доброе сердце Патрисии не выдержало, и она вскоре выскользнула из гостиной, поднялась наверх и постучала в его дверь. После небольшой паузы оттуда донесся приглушенный голос, приглашающий войти. Тимоти читал книгу в постели. Увидев Патрисию, он спросил:
— В чем дело?
Она приблизилась и села на край постели.
— Я знаю, тебе надоело повторять одно и то же, но, пожалуйста, расскажи мне, что случилось.
— Вы все равно не поверите, — с горечью произнес он.
— Но все же дай мне такую возможность.
Тимоти крепко сжал книгу обеими руками.
— Впрочем, мне безразлично, верит мне кто-нибудь или нет.
Патрисия погладила его по руке.
— Хватит дуться. Ты не хуже Джима знаешь, где там подводные камни. И если говоришь, что их обошел, значит, так оно и есть. И я тебе верю.
— Да, это правда.
— Честно, Тимоти?
— Клянусь. Кроме того, если бы я на что-нибудь напоролся, то сразу бы почувствовал.
— А в двигателе не копался?
— Конечно, нет. Да катер и не потонул бы, если бы я даже копался.
Она вздохнула.
— Так что же там случилось?
— Не знаю.
— Ладно, давай расскажи по порядку.
— Поначалу все было нормально. Катер шел отлично. Скорость я прибавлял очень медленно. И вообще все было классно. Катер двигался прямым курсом, двигатель работал как часы. Неожиданно я почувствовал, что ход замедляется, и увидел воду. Она быстро заполняла корпус, катер стал крениться. Все произошло так быстро, что я не успел ничего сообразить. А вскоре меня выбросило за борт.
— Какой ужас. — Патрисия побледнела.
— Меня подхватило течение, и если бы не моторка мистера Робертса…
— Ты бы мог утонуть?
— Вполне.
Она крепко сжала его колено.
— На твоем месте мог оказаться Джим.
— Да, я знаю, но он не верит ни одному моему слову. Считает, что я сам опрокинул этот чертов катер или налетел на подводный камень. Но Джим ведь знает, что я умею управлять катером. Он сам меня научил. Я очень жалею, что взял катер сегодня и… и загубил его. А Джим говорит, что я… — Голос Тимоти дрогнул.
Патрисия встала.
— Подожди, пока не засыпай. Я приведу Джима.
Он резко сел.
— Лучше не надо.
— Надо, Тимоти.
— Из этого все равно ничего хорошего не получится, он опять станет ругаться.
— Не станет, — успокоила Патрисия. — Нам очень важно выяснить, отчего затонул катер.
Тимоти пристально посмотрел на нее:
— Вы хотите сказать, что был злой умысел? Но… зачем?
— Чтобы избавиться от Джима.
— Вот это да! — воскликнул он, округлив глаза.
Патрисия спустилась вниз и встретила в холле Джима.
— А я искал тебя, — сказал он. — Давай прогуляемся?
— Нет. Я хочу, чтобы ты поднялся в комнату Тимоти.
— Зачем? Видеть его у меня нет ни малейшего желания, зато я мечтаю пообщаться с тобой.
— Не злись на него, Джим, не надо.
— Я не злюсь.
— Ты прекрасно знаешь, что он тебя обожает. И сейчас жутко расстроен случившимся. Помирись с ним. Кроме того, я хочу, чтобы ты внимательно выслушал его. Уверена, он говорит правду.
— Только не понимаю, зачем мне всю эту белиберду выслушивать снова?
— Я объясню тебе, когда ты его выслушаешь.
Когда они вошли в комнату, Тимоти сидел в постели в той же позе.
— Ты думаешь, я взял катер, потому что хотел тебе досадить? — с ходу начал он. — Так я этого совсем не хотел. И говорил тебе, что очень жалею, но если ты не хочешь слушать, так и не надо.
— Будешь продолжать мне хамить, я сверну тебе шею, — сказал Джим.
Странно, но после этих слов Тимоти немного повеселел.
— Джим, честное слово, я очень переживаю!
— Ладно, хватит болтовни. Патрисия говорит, я должен снова выслушать твой рассказ, показавшийся мне в высшей степени неубедительным, — произнес тот, садясь на край постели.
— Да, выслушай, пожалуйста, потому что мистер Робертс утверждает, что я наскочил на камни. А этого не было.
— В таком случае что же произошло?
— Тимоти, расскажи ему правду, — попросила Патрисия, а затем повернулась к Джиму: — А ты выслушай без предубеждения. Это важно.
— Хоть убей, не понимаю зачем, — отозвался Джим, — но послушаю.
Тимоти охватил колени руками и повторил рассказ. Джим выслушал его, не прерывая, и заметил:
— Понимаешь, дружок, катер не мог затонуть за тридцать секунд без причины. Видимо, ты повредил днище. Если шел на большой скорости, то достаточно было коснуться камня.
— Если бы подобное случилось, я бы почувствовал.
— Должен был почувствовать, несомненно. Со мной такого никогда не было.
