— Джузеппе? — задумался Фрэнк Корниш. — Вы полагаете, это сделал он?
— У нас нет мотива, чтобы утверждать это, — сказал Крэддок, — но мы можем его найти. Солидный убедительный мотив, так сказать. Да, он имел возможность сделать это. Да и любой из обслуживающего персонала — из этой ресторанной фирмы — тоже. К сожалению, их не было в тот момент на лестнице. Кто-нибудь из них мог поступить в эту фирму с целью попасть на прием и отравить Марину Грегг.
— Вы считаете, что преступление могло быть обдумано заранее?
— Все возможно. Мы ведь еще практически ничего не знаем, — с досадой произнес Крэддок. — Мы не знаем даже, что сб этом деле думают Марина Грегг и ее муж. А ведь они-то должны знать или, по крайней мере, подозревать кого-то, но они молчат. И мы до сих пор не знаем, почему они так поступают. Нам еще предстоит много работы.
Он помолчал и затем подвел итоги:
— Если отвлечься от «замороженного взгляда», который, в общем-то, мог быть исключительно игрой воображения миссис Бэнтри, подозревать можно кого угодно. Например, секретарь Радда — Элла Зилински. Она также разносила напитки. На нее никто не обращал особого внимания. То же самое можно сказать и о стройном молодом человеке… я забыл его имя. Ах да, Хейли Престон, так кажется? Каждый из них мог бросить яд в бокал. В самом деле, если кто-нибудь из них имел желание избавиться от Марины Грегг, при данных условиях это было бы гораздо безопаснее.
— Кто-нибудь еще?
— Ну, всегда есть муж.
— Опять мы возвращаемся к мужьям, — с кислой улыбкой заметил Корниш. — Сначала мы подозревали беднягу Бедкока, пока не выяснилось, что отравить намеревались Марину Грегг. Теперь наши подозрения падают на Джейсона Радда. Правда, говорят, что он обожает свою жену.
— Это общепризнанно, — согласился Крэддок, — но никогда не знаешь…
— Если бы он желал избавиться от нее, разве трудно было развестись?
— Это было бы гораздо более естественно, — кивнул Крэддок, — но могут быть подробности, о которых нам ничего не известно.
Зазвонил телефон. Корниш снял трубку.
— Что? Да? Соединяйте. Да, он здесь. — С минуту он молчал, слушая, затем прикрыл трубку рукой и взглянул на Дэрмота. — Мисс Марина Грегг чувствует себя значительно лучше. Она готова говорить с вами.
— Я, пожалуй, потороплюсь. — Дэрмот Крэддок встал. — А то как бы она не передумала.
В Госсингтон-холле Дэрмота Крэддока встретила Элла Зилински. Она, как обычно, была элегантна и строга.
— Мисс Грегг ждет вас, мистер Крэддок, — сказала она.
Дэрмот взглянул на нее с некоторым интересом. С первого взгляда Элла Зилински показалась ему незаурядной личностью. Она с готовностью отвечала на все его вопросы. Внешне казалось, она ничего не утаивает, но что она думала и чувствовала на самом деле, оставалось для него загадкой. Ей могло быть известно только то, что она ему сказала, а могло быть и значительно больше. Ее бесстрастие было абсолютно непробиваемым. Единственное, в чем он был уверен — это то, что она была влюблена в Джейсона Радда. Такова, думал Дэрмот, участь большинства секретарш. Возможно, это не имело никакого значения. Но это давало мотив, и, потом, Дэрмот был уверен, совершенно уверен, что она что-то скрывает. Может быть, любовь, не исключено, что и ненависть. Или просто чувство вины? В тот вечер она могла воспользоваться счастливой случайностью, или же она могла заранее подготовить это преступление. Ему нетрудно было представить ее в роли отравительницы. Он почти въявь видел сейчас, как она ходит по залу, встречает гостей, подносит им напитки, наблюдая одновременно краем глаза за бокалом Марины, стоящим на столике. А затем, быть может, в тот самый момент, когда Марина приветствовала прибывших американцев, когда глаза всех присутствующих были обращены на них, когда раздавались бесконечные возгласы удивления и радости, Элла могла спокойно и незаметно бросить смертельную дозу кальмовита в этот бокал. Требовались лишь смелость, хладнокровие, проворство. У нее это все было. Она могла это проделать с невинным лицом. Такое простое и одновременно тонко задуманное преступление имело все шансы на успех. Однако судьба распорядилась иначе. Кто-то случайно толкнул Хесю Бедкок, она уронила бокал с коктейлем, и Марина как любезная хозяйка предложила ей свой, от которого она не успела еще отпить ни глотка. И жертвой пала совсем другая женщина.
«К сожалению, это только чистая теория», — подумал про себя Дэрмот Крэддок, обмениваясь в то же время вежливыми приветствиями с Эллой Зилински.
— Я хотел бы задать вам один вопрос, мисс Зилински. Обслуживающий персонал на празднике был из местной ресторанной фирмы?
— Да.
— Почему выбрали именно эту фирму?
— Понятия не имею. Это не входит в мои обязанности. Очевидно, мистер Радд подумал, что будет более тактично воспользоваться услугами местной фирмы, чем выписывать все из Лондона. Это своего рода дипломатия, понимаете?
— Вполне.
Дэрмот внимательно посмотрел на нее. Она слегка хмурилась. Высокий лоб, решительный подбородок, стройная фигура, которая могла при желании быть привлекательной, сжатый рот. Глаза? Что у нее с глазами? Они какие-то покрасневшие. Дэрмот удивился. Она плакала? Похоже на это. И все же он готов был поклясться, что она не из тех женщин, которые плачут. Как будто угадав ход его мыслей, Элла Зилински достала носовой платок и с шумом высморкалась.
— Вы простудились? — догадался Крэддок.
— Это не простуда. Сенная лихорадка. Аллергия своего рода. Она у меня каждый год в это время.
Зазвонил телефон в дальнем углу комнаты. Элла Зилински подошла и сняла трубку.
— Да, — сказала она. — Он здесь. Я проведу его к вам. — Она положила трубку. — Марина ждет вас.
Марина Грегг ожидала Крэддока в комнате на втором этаже. Это была, очевидно, ее собственная гостиная, соединенная со спальней. После рассказа доктора Гилкриста о прострации и нервозном состоянии Дэрмот ожидал увидеть безнадежную развалину. Однако, хотя Марина Грегг сидела, прислонившись к спинке дивана, голос ее был бодрым, а глаза сияли. Несмотря на почти полное отсутствие косметики на лице, она казалась моложе своих лет, и он был просто поражен ее спокойной красотой. Большие синие глаза, тонкие черточки бровей, волосы, длинными прядями спадающие на плечи, теплая и нежная улыбка — все это магически привлекало.
— Старший инспектор Крэддок? Я приношу свои извинения за постыдное поведение. Я позволила себе расслабиться после этого ужасного события. Я могла взять себя в руки, но не сделала этого. Мне стыдно самой себя.
Снова эта слабая, затрагивающая всего лишь уголки губ, но вместе с тем нежная улыбка. Она протянула руку, и Крэддок пожал ее.
— Вполне естественно, мисс Грегг, — сказал он, — что вы чувствуете себя такой расстроенной.
— Ах, все были расстроены, — возразила Марина, — у меня не было причин полагать, что это касается меня больше других.
— Так ли это?
Марина посмотрела на него и кивнула.
— Да, — сказала она, — вы очень проницательны. Да, у меня была причина. — Она опустила голову и тонким указательным пальцем осторожно провела по спинке дивана. Это был знакомый жест, жест, который Крэддок помнил по одному из ее фильмов. Казалось бы, бессмысленный жест, но, тем не менее, преисполненный значения.
— Я трусиха, — заметила она, не поднимая глаз. — Меня хотели убить, а я не хотела умирать.
— Почему вы думаете, что вас хотели убить?
Ее глаза широко раскрылись.
— Но ведь это был мой бокал — это мой напиток отравили. Только его случайно выпила та несчастная женщина. Вот почему все это так ужасно и трагично. Кроме того…
— Да, мисс Грегг?
Она, казалось, затруднялась продолжать.
— Может быть, у вас есть и другие причины полагать, что именно вы были предполагаемой жертвой?
Она кивнула.
— Какие причины, мисс Грегг?
После недолгой паузы она сказала:
— Джейсон говорит, что я должна рассказать вам все.
— Значит, вы доверились ему?
— Да… Сначала я не хотела… но доктор Гилкрист меня убедил. И, представьте себе, я обнаружила, что мой муж тоже так думал. Он был уверен в этом с самого начала, но, знаете, это довольно забавно, — нежная улыбка снова тронула ее губы, — он не хотел мне об этом говорить, боясь меня потревожить. В самом деле! — Марина резко выпрямилась. — Дорогой Джиикс! Неужели он считает, что я такая дура?
— Но вы еще не ответили мне, мисс Грегг, почему вы считаете, что вас хотели убить.
Марина мгновение сидела неподвижно, затем резким жестом взяла сумочку, открыла ее, достала листок бумаги и протянула Дэрмоту. На листке была всего одна строчка машинописного текста: «Не думай, что ты избежишь смерти в следующий раз!»
