– По крайней мере мы могли бы намекнуть, что они получат назад свои деньги или что-нибудь в этом роде, – настаивал я.
Никакого ответа.
– Мы могли бы снова поместить их и добавить фразу о получении назад своих денег, или мы могли бы предложить награду тому, кто назовет нам имена подписчиков Орчарда или Пул.
Никакого ответа.
– Или я мог бы поехать к Фрейзер и поговорить с компанией, вдруг что-то получится.
– Так и сделай.
Я подозрительно посмотрел на него. Он действительно хотел, чтобы я поехал.
– Сейчас?
– Да.
– Когда вы принимаете мои предложения, это означает, что вы в затруднительном положении.
Я пододвинул к себе телефон и набрал номер. Трубку снял Билли Медоуз, и голос его звучал совсем невесело, даже когда он узнал, что звоню я.
Однако после небольшого диалога я был готов простить его. Я повесил трубку и проинформировал Вульфа:
– Думаю, что придется отложить визит. Нет ни мисс Фрейзер, ни мисс Коппел. Билл был немного резок, но мне удаЛось выяснить, что мисс Коппел арестована полицией, а мисс Фрейзер пытается ее вызволить. Возможно, ей нужна помощь. Почему бы мне не выяснить, в чем дело?
– Не знаю. Можешь попробовать.
Я повернулся и позвонил Уоткинсу по телефону 9-8241. Инспектора Крамера на месте не было, но к телефону подошел сержант Стеббинс, который ничем ему не уступал, а помоему, иногда даже кое в чем его превосходил.
– Мне нужна информация в связи с гонораром, которым вы, ребята, зарабатываете для мистера Вульфа, – сказал я.
– Мне тоже, – признался он. – У тебя есть что-нибудь
– Пока нет. Мы с мистером Вульфом совещаемся. Чем вас обидела мисс Коппел и где она находится? Если мисс Фрейзер, поблизости, передай ей, что я ее люблю.
Он радостно взревел. Перли не часто смеется, особенно на работе, и меня это возмутило. Я подождал до тех пор, пока, по моему мнению, он смог бы меня услышать, и спросил:
– Какого черта ты так развеселился?
– Никогда не думал, что настанет такой день, – заявил он. – Ты позволишь мне узнать, где находится ваш клиент? В чем дело? Вульфу нечего есть
– Перезвони мне, когда кончишь смеяться.
– Я уже закончил. Ты не слышал, что сделала это Коппел?
– Нет, я знаю только то, что ты мне сказал.
– Это пока секрет. Мы не хотели бы разглашать его.
– Я помогу тебе сохранить его. И мистер Вульф тоже.
– Точно?
– Ладно. Все они, конечно, дали подписку о невыезде. Сегодня утром мисс Коппел взяла такси до аэропорта «Ла Гардиа». Ее перехватили, когда она садилась на девятичасовой самолет на Детройт. Говорит, что хотела навестить свою больную мать во Флитвилле, который находится в восьми километрах от Детройта. Но она не спрашивала разрешения, чтобы уехать, и, как мы узнали, ее мать не больнее, чем год назад. Так что мы арестовали ее как важную свидетельницу. Тебе не кажется, что это требует ответных мер?
– Приготовься посмеяться еще. Где мисс Фрейзер?
– Вместе со своим адвокатом в кабинете окружного прокурорт. Они обсуждают возможность выпустить мисс Коппел под залог.
– А какие причины, побудившие мисс Коппел отправиться в поездку, вы считаете правдоподобнее ее собственных?
– Мне об этом не говорят. Ты вышел за рамки моих возможностей. Если вы хотите разузнать о деталях, Вульфу лучше позвонить самому инспектору.
Я попытался попробовать другие подходы, но либо Перли выложил мне все, либо остальное хранилось в другом шкафу, а он не хотел его открывать.
Я повесил трубку и передал новости Вульфу.
Он кивнул так, как будто это его не заботило. Я уставился на него:
– Вам не хотелось бы, чтобы одна из них или обе сразу по дороге домой заехали бы поговорить к нам? Вам не хотелось бы спросить, почему мисс Коппел взяла и отправилась в Мичиган? Или, по вашему, это вульгарное любопытство?
– Ба! Об этом ее сейчас спрашивает полиция, не так ли? – сказал Вульф. – Я провел бесчисленное количество часов с этими людьми и добился чего-то, лишь щелкнув кнутом. Зачем идти по сложному пути? Мне опять нужен хлыст. Позвони снова в газеты.
– Пожелание, чтобы я поехал туда, все еще остается в силе? Когда дамы вернутся домой?
– Можешь съездить, если хочешь.
– Да. – Я рассвирепел. – По крайней мере я могу себе позволить идти по сложному пути.
Я позвонил во все три газеты. Ничего. Будучи не в настроении сидеть и заниматься карточками, на которых был отражен рост орхидей, я заявил, что иду прогуляться. Вульф рассеянно кивнул. Я вернулся после четырех. Вульф уже поднялся в оранжерею. Я послонялся немного и в конце концов решил, что надо все-таки чем-нибудь заняться, а у меня были только эти карточки. Я достал из шкафа доклады Теодора, но потом подумал, почему бы не выбросить на ветер еще три двадцатипятицентовые монеты. Я снова сел за телефон.
«Геральд трибюн» – ничего. «Ньюс» – ничего. Но в «Газетт» девушка сказала, что у них есть один ответ. Если бы вы увидели меня в то время, когда я взял шляпу и направился на Десятую авеню, чтобы поймать такси, вы могли бы подумать, что я отправился совершить убийство.
Таксист был философом.
– В наши дни не часто встречаются такие счастливые люди, как у вас, – сказал он мне.
– Я еду жениться.
Он открыл рот, чтобы продолжить разговор, но затем захлопнул его. Он покачал головой:
– Нет. Не буду все портить.
Я расплатился с ним у здания «Газетт», поднялся наверх и получил свой подарок. Это был бледно-голубой конверт, на котором был отпечатан на машинке обратный адрес:
Мистер У. Т. Майклз 89О, Йст-Энд-авеню Нью-Йорк, 28
Внутри был листок бумаги размером с конверт, где тонко от руки было написано:
«Почтовый ящик П-ЗО4.
Относительно помещенного вами объявления. Я не была подписчицей ни одного из изданий, но могу вам кое-что сообшить. Вы можете написать мне или позвонить по номеру Линкольн З-48О8. Но не звоните до 1О утра или после 17.ЗО. Это важно.
«Хильда Майклз».
До назначенного ею срока оставалось сорок минут, так что я прошел сразу в будку и набрал номер. Ответил женский голос. Я попросил подозвать к телефону миссис Майклз.
– Миссис Майклз слушает.
– Я поместил объявление в «Газетт». Вы мне писали. Я только что прочел…
– Как вас зовут?
– Гудвин, Арчи Гудвин. Я могу подъехать к вам через пятнадцать минут или даже быстрее.
– Нет, не надо. Мне бы не хотелось этого. Вы связаны с полицией?
– Нет. Я работаю на Ниро Вульфа. Возможно, вы слышали о нем. Это детектив.
– Конечно. Я живу не в женском монастыре. Это он давал объявление?
– Да. Он…
– Почему же не он мне позвонил?
– Потому что я только что получил вашу записку. Я звоню из телефона-автомата в здании «Газетт». Вы сказали, что вам нельзя звонить…
– Видите ли, мистер Гудман. Я сомневаюсь, смогу ли я рассказать мистеру Вульфу обо всем, что его интересует. Очень сомневаюсь.
– Вдруг и не сможете, – согласился я. – Но об этом лучше всего судить ему самому. Если вы не хотите, чтобы я приезжал к вам, может быть, вы позвоните мистеру Вульфу в его офис. Номер есть в телефонной книге. я могу подъехать сейчас на такси и…
– О нет, только не сейчас. Не сегодня. Возможно, завтра, в пятницу.
Я был раздражен. С одной стороны, мне ни разу не удалось завершить фразу до конца, и, с другой стороны, она явно читала заметку о том, что Вульфа наняли расследовать дело Орчарда, мое имя там упоминалось и было написано правильно. В общем, я надавил на нее.
– Кажется, вы не понимаете, что вы сделали, миссис Майклз. Вы…
– А в чем дело? Что я такого сделала?
– Вы приземлились точно посредине дела об убийстве. Мистер Вульф и полиция в той или иной степени сотрудничают в расследовании этого дела.
Мистер Вульф хотел бы встретиться с вами по поводу, изложенному в объявлении, не завтра и не на следующей неделе, а незамедлительно. Я думаю, вам надо повидаться с ним. Если вы хотите избежать встречи, потому что сожалеете, что послали эту записку, он будет вынужден посоветоваться с полицией, и что тогда? Тогда вас…
– Я не сказала, что жалею о том, что послала записку.
– Нет. Но то, как вы…
– Я буду у мистера Вульфа к шести часам.
– Хорошо. Надо ли мне…
Мне уже следовало во всем разобраться и не давать ей возможности снова прервать меня. Она сказала, что вполне способна доставить себя самостоятельно, во что я вполне поверил.
В ее внешности не было ничего из ряда вон выходящего. Норковая шубка, которую она сняла и повесила на спинку стула, и темно-красное шерстяное платье, сами по себе были хороши, но их хозяйка не сочеталась с собственной одеждой. Ее было слишком много, и она была слишком непропорционально сложена. Ее лицо настолько расплылось, что нельзя было сказать, есть ли под кожей кости. По лицу шли глубокие складки. Мне она не понравилась. По выражению лица Вульфа я понял, что и ему тоже. Глядя на нее, можно было поклясться, что ей никто не нравится, Вульф пошуршал бледно-голубой бумажкой, еще раз взглянул на нее и посмотрел на миссис Майклз.
