— Мой друг, — заявил он, — если бы я не был связан по рукам и ногам…
— Знаю, знаю, вы бы набросились сейчас на мистера Гудвина. Это очевидно, как очевидно и то, что вы с крайним неудовольствием признаете свою привязанность к мисс Кари. Вам совершенно необходимо именно сейчас не терять головы, действовать расторопно и с умом, а это так трудно, когда возникает вопрос, который заставляет учащенно биться сердце. Я постараюсь облегчить ваше положение. Но с тем, что вы были страстно влюблены в мисс Кари, нам придется считаться. Как-то она понравилась Ноэлю Хауторну, он захотел ее и забрал от вас. Естественно, вы были против. Вы возмущались. Насколько сильно, не скажу, но, что возмущались, несомненно. Однако связь ваша либо продолжалась, либо возобновилась потом. Первое или второе?
Дэйвис не ответил, и Вульф продолжил:
— Я не думаю сейчас об убийстве, речь идет только о завещании. Где оно было составлено? В бюро «Данвуди, Прескотт и Дэйвис». Где хранилось? В несгораемом шкафу того же бюро. Кому было на руку? Главным образом, мисс Кари. Знала она о нем? Да. Мистер Прескотт по указанию мистера Хауторна дал ей прочитать документ, как только тот был составлен. Вам об этом известно? Отвечайте!
— Нет! — яростно крикнул Дэйвис. — Меня оно совершенно не касалось! Завещание составлял Прескотт.
— Но ведь у вас есть доступ к несгораемому шкафу?
— Я адвокат, а не старая сплетница!
— А разве не естественно предположить, что сама мисс Кари вам все рассказала?
— Может, и естественно, но мне она ничего не рассказывала. Я абсолютно ничего не знал о содержании завещания, пока только вчера вечером не услышал о нем от мисс Кари. Наверное, Прескотт наговорил про меня небылиц?
— Нет, нет. Мне вообще никто ничего не говорил. Они все вроде вас… Торчу в этой проклятущей комнате с самого утра, а информации имею почти столько, сколько имел, переступая ее порог. И не тем я возмущаюсь, что у каждого из вас есть какие-то тайны. По сути дела, любому человеку всегда приходится что-то скрывать. Просто никогда еще я не тратил столько времени на поиски ниточки, с которой начинает разматываться клубок. Давайте попробуем с другого конца. Вы называете себя другом мисс Кари и заявляете, что она пользуется вашими услугами как адвоката. Значит, вы посоветовали ей приехать сюда на переговоры с миссис Хауторн?
— Нет. А что?
— А то, что она действительно приехала.
— Сюда?
— Вот именно.
— Откуда вы знаете? Вы ее видели?
— Я — нет, мистер Гудвин видел. Даже побеседовал с ней немного. Внизу, в приемной. Вот я и подумал…
Он не закончил фразу, потому что дверь внезапно отворилась и в комнату без стука вошел Гленн Прескотт.
Взгляды адвокатов встретились. Прескотт немного притормозил, сделал еще пару шагов и произнес:
— Привет, Джон.
Дэйвис кивнул, но промолчал.
Мне были видны лица обоих, физиономия Дэйвиса выражала презрение и настороженность. Прескотта, к тому же, — какое-то преувеличенное сочувствие.
— Успокойтесь! — неожиданно скомандовал Дэйвис. — И перестаньте смотреть на меня глазами деятеля Армии Спасения. Я совершенно трезв. Ребятишки живенько привели меня в норму. Им известно, что прошлый вечер я провел в обществе мисс Кари и что на Одиннадцатой улице я появляюсь под именем Даусона. Поэтому пришлось отвечать на их вопросы. Ничего нескромного… где я был во вторник и прочее подобное.
Прескотт пожал плечами.
— Вы глупец. Только недоумок сюда бы приехал. Вы вообще могли остаться в стороне. Больше одного дня секрет, конечно, не сохранится. А когда газеты примутся за него и за вас, как будет выглядеть «Данвуди, Прескотт и Дэйвис»?
— Бесценная старая фирма! — без всякого почтения фыркнул Дэйвис.
— Да, Джон, бесценная старая фирма. Не только мы ее создавали, но и она нас. Ведь вы поднялись до самой вершины, стали заметной фигурой в нашем обществе. Я сам отличный юрист и прилежный сотрудник, но до вас мне далеко. Вы своего рода редкость, из числа тех, кто делает историю… Да что я вам говорю… И вы вдруг без всякой необходимости сами впутались в некрасивую историю, не подумав ни о фирме… — Он резко повернулся к Вульфу. — Сдаемся вам на милость… Что вы намерены предпринять? Передать нас полиции?
Вульф покачал головой.
— Нет, сэр. Я бы мог обменять вас на какую-то информацию, но у полиции нет нужных мне сведений. Садитесь. Давайте все обговорим. Я только что спрашивал мистера Дэйвиса, не он ли посоветовал мисс Кари прийти сюда для беседы с миссис Хауторн.
— Если он… — Прескотт нахмурился. — А почему, собственно, это должно вас волновать?
Дэйвис предвосхитил ответ Вульфа:
— Потому что она была здесь! — Он стоял, широко расставив ноги, перед своим партнером. — А теперь спрошу я: это вы привезли ее сюда?
— Не сходите с ума, Джон. Ради бога, ведите себя рассудительно. Повторяю, сейчас не время…
— Так, значит, вы!
— Ненормальный! Стал бы я…
Но Дэйвис уже выскочил из библиотеки.
Довольно долго мы молча смотрели на дверь, которая так за ним и не затворилась.
Потом Прескотт недовольно сказал:
— Проклятый идиот!
И тоже вышел.
Я поднялся с места и поинтересовался с надеждой:
— Они вам нужны?
— Нет, Арчи! — Вульф откинулся назад и вздохнул. — Нет, благодарствую. — Потом закрыл глаза и повторил в третий раз: — Нет, спасибо.
— Дело хозяйское, — ответствовал я любезно и снова сел на место, даже не потрудившись закрыть дверь.
Вот еще один пример моего самообладания. Внутри у меня все кипело. Я прекрасно знал этот его тон, первый признак охлаждения… Если мне не удастся запугать его или в течение часа не явится с повинной убийца, он вообще опустит руки. Точно, как дважды два — четыре.
Осложнялось все тем, что мы находились не дома.
Там, на Тридцать седьмой улице, я бы сумел его встряхнуть, а на чужой территории мне бы попросту не хватило уверенности.
К тому же я не знал, сколько времени еще можно раздумывать над тем, какую следует выбрать линию поведения, и когда «профилактические меры» уже не помогут. Наверное, прошло минут десять, и вдруг послышались чьи-то шаги.
Повернув голову, я увидел дворецкого.
— Говорите, — произнес я рассеянно.
— Да, сэр. Мистер Данн хотел бы побеседовать с мистером Вульфом в приемной.
— Сперва принесите мне ворот для подъема тяжестей… — Я отпустил его величественным взмахом руки. — Ступайте, вы свое дело сделали. Я доставлю его, если сумею.
Он вышел. Прождав целую минуту, я наконец обратился к Вульфу:
— Вы слышали?
— Да.
— Ну?
Никакого ответа. Я подождал еще.
— Вот что. Вы не у себя дома. Притащились по собственной воле. И Данн не виноват, что дело становится таким трудоемким и занудным, если только не он сам убил Хауторна. Он вас пригласил, вы приехали. Теперь либо спуститесь и выясните, что ему нужно, либо будем дома сосать от голода палец.
Он заерзал, медленно открыл глаза и произнес какое-то слово на иностранном языке. Я уже не раз просил перевести его, ибо внутреннее чутье подсказывало мне, что оно нецензурное. Вслед за этим он поднялся и двинулся к дверям. Я неотступно шел за ним.
В приемной обнаружилось целое совещание. Участвовали Джон Чарльз Данн, Гленн Прескотт, Осрик Стоффер и небольшой нагловатого вида человечек, в котором я узнал детектива-лейтенанта Бройзена. Он был в парадном костюме с жилетом и белой рубашке с крахмальной манишкой. Сразу было видно, что чувствует он себя отвратительно. И наконец, имелась там еще одна жердь в пенсне на длинном носу.
Мистер Данн представил ее как мистера Ритчела из «Космополитен Трест Компани», душеприказчика Ноэля Хауторна.
И еще он объяснил, почему был вынужден выставить Вульфа из библиотеки.
Дело в том, что полиция попросила разрешения проверить личные бумаги Ноэля Хауторна, большинство из которых хранилось там в стенном сейфе, и компания согласилась при условии, что наблюдать за процедурой будет ее представитель. Им-то и был унылый мистер Ритчел. Желательным так же считалось присутствие личного адвоката Хауторна, то есть мистера Прескотта. Ну а для соблюдения интересов «Даниэля Галлена и Кº» существовал мистер Стоффер.
Бройзен, Стоффер, Прескотт и Ритчел направились в библиотеку открывать сейф. А я про себя подумал, что они как пить дать найдут там второе завещание, после чего мы вынуждены будем заниматься расследованием проклятущего убийства, дабы получить хоть какую-то плату.
Джон Чарльз Данн поинтересовался у Вульфа, есть ли какие-нибудь успехи, и тот недовольно ответил, что никаких. По-моему, перед Данном можно было и не откровенничать. И вдруг мне на ум пришло кое-чем заняться самому. Я пересек комнату и раздвинул портьеры, чтобы продемонстрировать нишу, в которой я недавно обнаружил Стоффера. И хотя я чуть-чуть не опоздал, оказывается, теперь там можно было увидеть нечто большее. Правда, все, чем мне пришлось довольствоваться, было лицезрением ее затылка и ускользающей в заднюю дверь спины в сером платье: вероятно, она заметила меня сквозь щелку.
