– Да, чрезвычайно резонно, – согласился Паркер. – Не могу оспаривать, да и не стану. Но мы так или иначе не уйдем. Мы не собираемся ничего хватать, мы даже без спроса ни к чему не прикоснемся. Но мы должны знать, что в сейфе. Если вы позовете на помощь и потребуете, чтобы нас выставили, боюсь, вы не добьетесь своего. Если нам придется уйти, мы уйдем отсюда вместе с вами, а я навещу судью Ракера и пожалуюсь, что вы отказались открыть сейф в присутствии адвоката вдовы. Думаю, он запретит открывать сейф до слушания дела.
Диган обхватил злосчастный ящик руками.
– Оставьте его, – велел я, закрыл дверь и вернулся на свое место. – Мистер Паркер сообщил вам почти все, однако он не сказал, что мы сделаем в том случае, если вы сделаете попытку уйти в другую комнату. Задача по моей части. Я попросту заблокирую собой дверь. – Что я и продемонстрировал. – Вот таким образом. Я на три дюйма выше вас и на пятнадцать фунтов тяжелее несмотря на ваш живот, к тому же у вас остается свободной лишь одна рука. Можете, разумеется, попробовать, а я обещаю, что не причиню вам увечий. Ну, по крайней мере, не слишком много серьезных увечий.
Диган смотрел на меня отнюдь не дружелюбно.
– Это фарс, – заявил Паркер. Он подошел и встал со мной рядом спиной к двери. – Сейчас. Сейчас или никогда. Давайте, открывайте же его. Если Гудвин на вас бросится, я поставлю ему подножку. Я ведь в конце концов поборник закона.
Диган оказался упрямее осла. Даже после слов Паркера он еще секунд двадцать изучал обстановку, после чего направился к дальнему концу стола, посмотрел на нас с расстояния двенадцати футов, поставил ящик и поднял крышку. Налоговый инспектор не отставал от него ни на шаг и теперь стоял у его локтя. Из-за поднятой крышки мы не видели, что внутри, зато Диган и представитель налоговой комиссии штата Нью-Йорк видели. Они вглядывались туда с полминуты, потом Диган засунул внутрь руку. Когда он ее вытащил, в ней оказалась пачка долларов в три дюйма, стянутая резинкой. Он осмотрел ее со всех сторон, положил на стол рядом с ящиком, снова засунул руку внутрь и вытащил еще одну пачку. И еще одну. Всего их оказалось восемь.
– Господи! – изрек он дрожащим от волнения голосом и посмотрел на нас. – Я рад, что вы остались. Подойдите сюда и взгляните.
Мы последовали его приглашению. Ящик оказался пустым. В пяти пачках верхние банкноты были по сто долларов, в двух по пятьдесят и в одной двадцатидолларовые. Это были потертые банкноты, плотно схваченные резинкой. Разумеется, на дюйм толщины пачки их приходилось меньше, чем новых (тех приходится примерно 250 штук), и все равно – не сено-солома.
– Ничего себе, запас, – отметил Паркер. – Разумеется, вы рады, что мы остались. Что касается меня, то я бы непременно испытал искушение, оставшись в одиночестве.
У Дигана был пришибленный вид.
– Черт побери. Придется их сосчитать, – сказал он. – Поможете?
Мы, ясное дело, согласились. Я придвинул к столу стулья и мы уселись – Диган с торца стола, мы с Паркером по оба его локтя и началась работа. Налоговый инспектор стоял за плечом Дигана и, наклонившись, дышал ему в затылок. Операция заняла много времени, потому что Диган хотел, чтобы мы все трое пересчитывали каждую пачку денег, что казалось вполне благоразумным, и одна из пачек, состоящая из пятидесятидолларовых банкнот, была в работе семь раз, и лишь тогда мы пришли к согласию. Когда мы завершили свою работу, каждую пачку венчал листок бумаги с суммой и нашими инициалами. Еще на одном листке Диган записал все эти данные и вывел общую сумму. Оказалось 327 640 долларов. Если не верите, могу перевести на слова: триста двадцать семь тысяч шестьсот сорок долларов.
Диган посмотрел на Паркера:
– Вы ожидали обнаружить деньги?
– Я вообще ничего не ожидал.
– А вы? – обратился он ко мне.
Я покачал головой:
– Я тоже.
– Интересно, что ожидал обнаружить Вулф?
– Спросите у него.
– С удовольствием. Он у себя?
Я взглянул на свои часы.
– Он будет у себя еще целых пятнадцать минут. По пятницам ланч в час тридцать.
– Мы можем успеть.
Он положил пачки денег назад в сейф, запер его, поднял и направился к двери. Инспектор налоговой комиссии штата Нью-Йорк, можно сказать, наступал ему на пятки. Шествие замыкали мы с Паркером. Нам пришлось подождать, пока Диган, сопровождаемый служащим компании и налоговым инспектором, поставит сейф назад в нишу и запрет ее, а потом мы все четверо очутились на улице, где налоговый инспектор с нами расстался. Находясь в помещении, мы не привлекали постороннего внимания, разве что местных охранников, а на улице на нас накинулась пресса. Едва мы ступили на тротуар, как дорогу нам загородил какой-то репортер и сказал, что общественность хочет знать, что обнаружено в сейфе Моллоя. Разумеется, мы отказались удовлетворить желание общественности. Репортер провожал нас до самого такси, где я захлопнул перед его носом дверцу.
Из-за уличных пробок в это время дня нам не удалось попасть в старинный каменный особняк до часу тридцати, но поскольку я знал, что Диган все еще на подозрении, я прихватил его с собой. Проводив обоих гостей в кабинет, я прошел в столовую и закрыл за собой дверь. Восседавший на дальнем конце стола в массивном кресле с подлокотниками Вулф только что принялся за ломоть рулета диаметром в восемь дюймов и пряный мусс.
– Ты привел гостей, – с упреком заметил он, – не вовремя.
– Да, сэр, я привел Паркера и Дигана. Знаю, вы не любите шевелить мозгами во время еды, однако мы обнаружили в сейфе треть миллиона долларов в подержанных банкнотах, и Диган желает спросить у вас, знали ли вы об этом. Сказать им, чтобы подождали в кабинете?
– Они голодны?
– Да.
Разумеется, это действовало ему на нервы. Мысль о том, что в его доме находится голодный человек, будь то хотя бы подозреваемый в убийстве или даже женщина, была для него нестерпима. Так что в итоге мы разделили трапезу с гостями. Мы честно размазали по тарелкам предназначавшийся для меня пряный мусс, а когда мы с ним управились, Фриц соорудил грибной омлет с сельдереем. Вулф рассказывал мне, что, якобы, в Марселе живет человек, который омлет делает лучше, чем Фриц, но я не верю. Гости сказали, что им вполне достаточно мусса, но и омлет пошел за милую душу, правда, Вулф тоже к нему приложился, хотя и умеренно.
Выходя из столовой, я сделал знак Вулфу. Паркер повел Дигана в кабинет, а мы с Вулфом уединились на кухне, где я рассказал ему о церемонии открытия железного ящика. Он выслушал меня с недовольным видом, хотя вовсе не я был причиной его недовольства – он не любит стоять после еды, а в кухне он сесть не может, ибо кухонная мебель ему не годится – этажерка не для слона.
Когда я закончил свой рассказ, он спросил:
– Ты уверен, что в сейфе не было ничего, кроме денег?
– На все сто. Я не спускал с него глаз, а они у меня хорошие.
– Проклятье, – буркнул он.
– Боже мой, как же вам трудно угодить, – отметил я. – Триста двадцать семь тысяч…
– И больше ничего. Разумеется, предположить можно все, что угодно, но увы… Когда человек попадает в ситуацию, завершающуюся насильственной смертью, он, по идее, должен оставить какую-нибудь памятку. Я надеялся, что она окажется в сейфе. Ладно, Я хочу сесть.
Он направился в кабинет, и я последовал за ним.
Паркер уступил Дигану красное кожаное кресло, Диган зажег сигару, и Вулф, устраиваясь в своем кресле, недовольно повел носом.
– Разумеется, джентльмены, у вас уйма собственных дел, поэтому прошу прощения, что заставил вас ждать, но я никогда не обсуждаю дела во время еды, – сказал он. – Мистер Гудвин доложил мне о том, что вы обнаружили в сейфе. Внушительное гнездо. Хотите у меня что-то спросить, мистер Диган?
– Да. Но сперва я хочу поблагодарить вас за ланч, – сказал тот. – Я никогда в жизни не ел такого прекрасного омлета!
– Передам мистеру Бреннеру. Надеюсь, ему понравится. Итак, что у вас за вопрос?
– Он касается следующего. – Диган выпустил в лицо хозяина дома облако дыма. – Частично во мне говорит обычное любопытство. Ожидали ли вы обнаружить в сейфе столь значительную сумму денег?
– Нет. У меня не было никаких особенных ожиданий. Я надеялся обнаружить там что-нибудь, дающее возможность продвинуться с нашим делом, но у меня и в мыслях не было, что там могут оказаться такие деньги.
– О'кей. Я вовсе не подозрительный человек, мистер Вулф, что вам подтвердит любой из тех, кто меня знает, – разглагольствовал Диган, размахивая сигарой, – но сейчас я возьму на себя такую ответственность. Да это кому угодно придет в голову в данной ситуации. А что, если вы знали о существовании денег или, по крайней мере, догадывались? Теперь, когда они обнаружены, что, если вы рассчитываете на то, что значительная сумма из них пойдет на оплату вашей работы?
