Эллери потер подбородок ладонью:
— Признаю, что в подобных обстоятельствах смерть одного человеческого существа не является событием мирового значения... Что там такое?
Оба встрепенулись и напрягли зрение. Откуда-то с восточной стороны послышался грохот металла.
— Я думал, никто не может... — Старый джентльмен оборвал фразу. — Пошли!
Квины сбежали со ступенек и поспешили по дорожке из гравия в направлении звуков. Обогнув левую сторону здания, они остановились. Дорожка здесь раздваивалась, и одно из ответвлений вело к низкому деревянному гаражу. Широкие створки дверей были открыты; шум доносился изнутри строения. Инспектор бросился вперед, заглянул в гараж и поманил к себе Эллери, который подошел к отцу, ступая на цыпочках по обочине дорожки, покрытой чахлой растительностью.
В гараже аккуратно выстроились в ряд четыре автомобиля. Одним из них был приземистый «дюзенберг» Квинов. Второй — великолепный лимузин с длинным капотом, — несомненно, принадлежал покойному доктору Ксавье. Третий — мощный седан явно иностранного происхождения — мог быть собственностью только миссис Карро. Четвертым был потрепанный «бьюик», поднявший на вершину Эрроу тяжелую тушу Фрэнка Дж. Смита из Нью-Йорка.
Из-за машины Смита раздавался оглушительный грохот металла. Некто, производивший его, скрывался за корпусом автомобиля.
Протиснувшись между «бьюиком» и иностранной машиной, Квины ринулись к сутулой мужской фигуре, колотившей ржавым топором по бензобаку автомобиля толстяка. Металл уже был разрублен в нескольких местах, и струи специфического запаха уже стекали на цементный пол.
Мужчина испуганно вскрикнул, уронил топор и бросился в драку. Квинам понадобилось несколько нелегких минут, чтобы справиться с ним.
Это оказался старый Боунс, выглядевший мрачным, как обычно.
— Чем это вы тут занимаетесь, псих ненормальный? — пропыхтел инспектор.
Костлявые плечи Боунса поникли, но он упрямо огрызнулся:
— Выливаю бензин из его машины!
— Вижу! — рявкнул инспектор. — Но за каким чертом?
Боунс пожал плечами.
— И почему вы просто не вылили его, не разрубая бак?
— Чтобы он не мог наполнить бак снова.
— Настоящий нигилист, — усмехнулся Эллери. — Он ведь может воспользоваться другим автомобилем.
— А я и их собирался испортить.
Квины уставились на него.
— Ну, будь я проклят! — воскликнул после паузы инспектор. — Не сомневаюсь, что вы бы так и поступили.
— Но это же глупо, — запротестовал Эллери. — Смит не может убежать, Боунс. Куда он денется?
Боунс снова пожал плечами:
— Все равно так спокойнее.
— Но почему вы стремитесь воспрепятствовать отъезду мистера Смита?
— Мне не нравится его толстая рожа, — буркнул старик.
— Веская причина, — заметил Эллери. — Послушайте, дружище, если мы еще раз поймаем вас возле автомобилей, то, честное слово, мы вас просто уничтожим!
Боунс отряхнулся, скривил губы в усмешке и быстро вышел из гаража.
Инспектор последовал за ним, оставив Эллери задумчиво тыкать носком ботинка в лужу бензина.
* * *
— Покуда мы здесь поджариваемся, — проворчал инспектор после завтрака, — мы можем с таким же успехом не бездельничать, а работать. Пошли!
— Работать? — точно эхо откликнулся Эллери, куривший шестую сигарету за утро и смотревший в пространство.
— Вот именно.
Они вышли из игральной комнаты, оставив остальных апатично сидеть перед электрическим вентилятором. Инспектор направился по коридору к двери кабинета доктора Ксавье. Воспользовавшись ключом из собственной связки, он открыл дверь. Комната выглядела точно такой же, какой они покинули ее вчера.
Эллери закрыл дверь и прислонился к ней.
— Ну и что дальше?
— Я хочу просмотреть его бумаги, — сказал Квин-старший. — Кто знает, что там может быть?
— А-а! — Эллери пожал плечами и подошел к одному из окон.
Инспектор обшаривал кабинет с тщательностью, свидетельствующей о долгом опыте. Шкафчик с выдвижными ящиками, письменный стол, книжный стеллаж были обысканы вплоть до каждого уголка; старик просматривал старые письма, медицинские карты, счета и тому подобное. Эллери довольствовался созерцанием деревьев, слегка колыхавшихся на горячем воздухе. В комнате было душно, как в пекле, и оба Квина покрылись потом с головы до пят.
— Ничего, — мрачно возвестил старый джентльмен, — кроме кучи хлама.
— Хлама? Ну что ж, я всегда питал интерес к этой категории вещей. — Эллери подошел к письменному столу, в последнем ящике которого рылся инспектор.
Ящик был полон всякой дребедени. Канцелярские принадлежности, сломанные и ржавые хирургические инструменты, коробка с шашками, десятка два карандашей разных размеров, большей частью сломанных, одиночная запонка для манжеты с крошечной жемчужиной в центре — очевидно, оставшаяся от пары, — по крайней мере дюжина зажимов и булавок для галстука, позеленевших от старости, пуговички с причудливым рисунком, старый значок студенческого общества, где два камушка были потеряны, пожелтевший от возраста зуб какого-то животного, серебряная зубочистка... Ящик был подлинным хранилищем мужских безделушек.
— Веселый был парень, верно? — заметил Эллери. — Господи, и как только человек умудряется скопить такую кучу бесполезных побрякушек! Пошли, папа, мы только теряем время.
— Очевидно, — согласился инспектор. Он задвинул ящик, дернул себя за ус и поднялся.
Старик запер дверь кабинета, и они зашагали по коридору.
— Одну минуту. — Инспектор заглянул в игральную комнату. — Все в порядке — она здесь.
— Кто?
— Миссис Ксавье. Это дает нам возможность пошарить у нее в спальне.
— Допустим. Но я не могу себе представить, что ты надеешься там найти.
Квины поплелись наверх, изнемогая от духоты. Через открытую дверь на другой стороне площадки они разглядели широкую спину миссис Уири, склонившейся над кроватью в комнате миссис Карро. Экономка не видела и не слышала их. Потихоньку пробравшись в комнату миссис Ксавье, они закрыли за собой дверь.
Хозяйская спальня была самой большой комнатой на втором этаже. Облик помещения был сугубо женский — дань властной натуре хозяйки, как сухо заметил Эллери. Свидетельств присутствия доктора Ксавье было очень мало.
— Неудивительно, что бедняга проводил дни и ночи у себя в кабинете. Думаю, он проспал немало ночей на старой кушетке внизу.
— Перестань болтать и прислушивайся, не идет ли кто по коридору, — проворчал инспектор. — Не хочу, чтобы она нас здесь застукала.
— Ты сэкономишь много времени и сил, если сразу займешься этим шифоньером. Все остальные места, несомненно, набиты парижскими финтифлюшками.
Массивный шифоньер был, как и остальная мебель, французского фасона. Инспектор быстро просмотрел все отделения и ящики, словно постаревший Раффлс[46].
— Рубашки, носки, нижнее белье и прочий хлам, — сообщил он. — Господи, сколько же здесь побрякушек! Весь верхний ящик набит ими. Правда, они выглядят новыми — не то что обломки в кабинете доктора. Кто сказал, что медик не может быть легкомысленным? Неужели бедняга не знал, что булавки для галстука вышли из моды лет пятнадцать назад?
— Я же говорил тебе, что это пустая трата времени, — с раздражением промолвил Эллери. Внезапно в голову ему пришла неожиданная мысль. — А колец здесь нет?
— Колец?
— Вот именно.
Инспектор почесал затылок:
— Нет, и это действительно странно. Должен же человек, так любивший побрякушки, иметь хотя бы одно кольцо!
— Об этом я и подумал. Не помню, чтобы у него на пальцах были кольца. А ты? — резко осведомился Эллери.
— Нет.
— Хм! Эта история с кольцами — едва ли не самая странная черта всего дела. Лучше нам последить за нашими кольцами, а то в один прекрасный день мы их тоже потеряем. Не то чтобы они представляют особую ценность, но здесь кто-то гоняется именно за ничего не стоящими кольцами. Тьфу! Что за бред!.. А. как насчет миссис Ксавье? Ну-ка, изобрази Джимми Валентайна[47] и залезь в ее шкатулку с драгоценностями.
Инспектор покорно обшарил туалетный столик миссис Ксавье и достал шкатулку. Двое мужчин окинули опытным взглядом ее содержимое. Там находились несколько браслетов с бриллиантами, два ожерелья и полдюжины пар серег — все, безусловно, очень дорогие, — но не было ни одного, даже самого дешевого кольца.
Инспектор с задумчивым видом закрыл шкатулку и вернул ее на место.
— Что это означает, Эл?
— Хотел бы я знать. Все это чертовски странно. Ни складу ни ладу...
Шаги снаружи заставили их быстро повернуться, бесшумно подойти к двери и застыть, чуть дыша.
