— Наверное, вам приходилось очень тяжело, — сочувственным тоном заметил Хардинг, надеясь ускорить таким образом продолжение рассказа.
— Честно говоря, да. Хотя, в сущности, это особой роли не играло, и я не хочу, чтобы у вас создавалось впечатление, будто мы вечно ссорились. Естественно, в детстве мне приходилось очень скверно, но потом я просто пошел своим путем, а отец шел своим.
— То есть особой любви между вами не было?
— Нет-нет! У отца совершенно не находилось для меня времени. Лично я всегда считал, что это из-за матери. Она ушла от него к другому, когда я был еще малышом, и винить бедную женщину за это нельзя, отец явно относился к ней по-свински, но невзлюбил он меня именно из-за этого.
— Если я правильно понимаю, он был для вас сущим зверем с тех пор, как вы его помните?
— Нет, так бы я не сказал! — ответил Джеффри. — Для меня он был главным образом комической фигурой, хотя, конечно, зачастую ужасно меня раздражал.
Сержант при этих словах втихомолку покосился на Хардинга.
— Вы, насколько я знаю, живете не здесь, мистер Биллингтон-Смит? — спросил Хардинг.
— Нет, снимаю вместе с одним знакомым квартиру в Лондоне. Но вовсе не потому, что не ладил с отцом!
— Я ничего такого и не имел в виду, — успокоил его Хардинг. — Вы, кажется, недавно заключили помолвку с мисс Лолой де Сильва?
Джеффри тревожно заерзал.
— С этим все кончено, уверяю вас.
Хардинг поднял взгляд от блокнота, в котором делал записи.
— Правда? Но ведь вы привезли сюда мисс де Сильва в субботу, если не ошибаюсь, как свою невесту?
Джеффри издал смешок.
— Да, как невесту. Но с тех пор... Эту тему я предпочитаю не обсуждать.
— Жаль, — Хардинг посмотрел ему прямо в глаза, — потому что, боюсь, придется порасспросить вас об этом. Когда ваша помолвка была расторгнута?
— Вчера, если вам угодно.
— Расторгли ее вы или мисс де Сильва?
Джеффри взвился:
— Послушайте, я уже сказал, что не желаю говорить об этом! Вас это совершенно не касается, и я очень не люблю, когда суют нос в мои личные дела.
— Сядьте, мистер Биллингтон-Смит, — спокойно произнес Хардинг.
Джеффри после недолгого колебания повиновался.
— Есть два способа давать показания, — продолжил инспектор ровным тоном. — Один — отвечать на вопросы, которые вам задают, другой — вынуждать, чтобы из вас вытягивали правду. Я рекомендую первый. Он менее неприятен.
На лице у Джеффри отразилось смятение.
— Я не... конечно, раз уверяете, что это необходимо, дело другое. Только хочу вам сказать, что совершенно разочаровался в Лоле... в мисс де Сильва и не желаю даже слышать ее имени.
— Кто из вас расторг помолвку? — повторил Хардинг.
Джеффри провел рукой по подлокотнику.
— Трудно объяснить. В некотором смысле она сама.
— Что значит «в некотором смысле»?
— Ну... я понял, что она в высшей степени корыстное существо. Конечно, я жил иллюзиями. Мне теперь это ясно.
— Вы отклоняетесь от темы, мистер Биллингтон-Смит.
— Да не знаю я, что тут, собственно, говорить! — раздраженно воскликнул Джеффри. — Она сказала, что не пойдет за меня замуж, это мне открыло глаза, и, уверяю вас, ничто теперь не заставит меня жениться на ней, как бы она на это ни рассчитывала.
— Мисс де Сильва на это рассчитывает?
— Бог ее знает. Она красивая, совершенно бездушная кукла. Я был ослеплен ею...
— Почему она передумала? — спросил Хардинг.
— Потому что интересуется только деньгами. Деньгами! А теперь, после смерти отца, считает, я чудовищно разбогатею, хотя он мог завещать все деньги тому же Френсису. Меня это ничуть не удивит; отец вполне на такое способен.
— Стало быть, мисс де Сильва расторгла помолвку по финансовым причинам.
— Угу, — неохотно подтвердил Джеффри.
Хардинг отложил карандаш.
— Ясно. Не стану спрашивать, возмущался ли ваш отец этой помолвкой, так как знаю, что да.
— Вас послушать, так вы знаете чертовски много, — пробормотал Джеффри.
— Рад, что вы это понимаете, — хладнокровно кивнул Хардинг. — Так что отделываться от меня полуправдой и уклончивыми ответами бессмысленно. Незачем создавать о себе превратное впечатление. В понедельник утром вы разговаривали с отцом, он был очень сердит на вас, не так ли?
— Да, — ответил совсем уже присмиревший Джеффри. — Он сердился из-за Лолы.
— Чем окончился разговор, мистер Биллингтон-Смит?
— Ну, мы слегка повздорили — даже не слегка, отец был в совершеннейшей ярости и в конце концов сказал, чтобы я убирался с его глаз, что он больше не станет давать мне денег и не желает меня видеть. Меня это, как вы, надеюсь, поняли, задеть не могло, мы и раньше не ладили, а что до голодной смерти в канаве, по его выражению, то деньги для меня ничего не значат, я вполне могу прокормиться литературным трудом. Поверьте, это был очень забавный разговор.
— Похоже на то, — согласился Хардинг. — Что вы стали делать, когда он завершился?
— Естественно, пошел наверх рассказать обо всем Лоле. Мне просто в голову не приходило, что это может как-то отразиться на наших отношениях. Само собой, не очень приятно, когда отец, в сущности, отрекается от тебя, но тогда меня это не особенно волновало.
— Вы сказали, что пошли наверх — значит, мисс де Сильва завтракала у себя в комнате?
— Да, она никогда не встает раньше одиннадцати. И даже не хотела видеть меня до этого времени. А когда позволила мне войти и я рассказал ей — знаете, для меня ее реакция была жутким ударом. Услышав, что без отцовских денег она за меня не выйдет, я сперва решил, что это шутка. А когда понял, что нет, во мне что-то сломалось, хотелось бежать куда глаза глядят, только подальше от Лолы. Я подумал, что мне станет дурно, если пробуду рядом с ней хоть минуту. Поэтому именно так и поступил.
— Как? — спросил Хардинг.
— Ушел из дома, — раздраженно ответил Джеффри.
— Не представляете, который тогда был час?
— Нет, конечно, — ответил Джеффри. — Получив такой нокаут, совершенно потеряв веру в женщин... неужели думаете, я стал бы смотреть на часы? Знаю только, что был двенадцатый час и отец еще не вернулся.
— Мистер Биллингтон-Смит, куда вы пошли, выйдя из дома?
— Понятия не имею! За много миль. Просто шел и шел.
— Понятно, что вы были очень расстроены, — не унимался Хардинг, — но, видимо, все же представляете, где ходили?
— Да, сперва я пошел лесом, перевалил через холм Лонгшоу, а потом, должно быть, почти бессознательно, повернул назад, потому что оказался во владениях Карнаби — его усадьба находится у шоссе, между нашим домом и деревней, — и направился домой по тропинке через его парк. На шоссе не выходил — к нашим владениям можно пройти парком Мурсейла. Нужно только пересечь проселочную дорогу, а там выйдешь к рошице, граничащей с нашим садом. Вот так я и вернулся.
— Понятно. Встречали кого-нибудь по пути?
— Я меньше всего хотел с кем-то встречаться! — злобно огрызнулся Джеффри.
— Постарайтесь все-таки вспомнить, мистер Биллингтон-Смит. Я не знаю этой местности, но маршрут ваш, кажется, был очень причудливым. Здесь люди так не ходят!
— Конечно! Что мне и требовалось — побыть в одиночестве!
— Вас хорошо знают здесь? — спросил Хардинг. — Запомнили бы, случайно увидя?
— Понятия не имею. Наверное. Смотря по обстоятельствам. — Джеффри вызывающе поглядел на инспектора. — Я понимаю, куда вы клоните, но если намерены...
— Я никуда не клоню, — сдержанно ответил Хардинг, — но в ваших же собственных интересах постараться вспомнить, не встретились ли вы с кем-либо.
— Говорю же вам, если кто меня и видел, я этого не знаю! У меня была совершенная путаница в голове!
— Хорошо, мистер Биллингтон-Смит, — сказал Хардинг. — Это пока все. Попросите, пожалуйста, сюда мистера Холлидея.
Джеффри резко поднялся:
— Послушайте, инспектор! Если вы подозреваем меня только потому, что я не могу представить свидетелей, подтверждающих правоту моих слов, — это уже слишком! У многих людей было не меньше причин желать отцу смерти, чем у меня, и, если хотите знать, один человек имел их гораздо больше... так что выделять меня...
Хардинг оторвал взгляд от блокнота.
— Мистер Биллингтон-Смит, это пустой разговор. Будьте добры прислать ко мне мистера Холлидея.
Джеффри помялся, потом резко повернулся к двери. Когда он уже распахнул ее, Хардинг окликнул:
— Одну минутку! Говорил вам майор, что сейф вашего отца необходимо открыть в моем присутствии?
— Да. Отцовский адвокат приезжает завтра, — надувшись, ответил Джеффри и вышел, хлопнув дверью.
Инспектор задумчиво посмотрел ему вслед. И, не поворачивая головы, спросил:
— Сержант, вы однажды взглянули на меня. Что это означало?
— Когда мистер Биллингтон-Смит сказал, будто сэр Артур был для него комической фигурой, сэр, я подумал, что все говорили совсем другое. Мне кажется, на его слова нельзя особенно полагаться. На мой взгляд, это очень скверный свидетель, сэр.
