его намерения. Мне показалось, будет правильно, если Сильвен займет достойное место на фабрике. Не может же он всю жизнь довольствоваться ролью мужа Клодетты! Это важно для него самого, да и мнение окружающих…
— Разумеется, — торопливо прервал Симону комиссар, для которого ее рассуждения семейного характера не представляли решительно никакого интереса. — Но упомянутый план был последней и единственной картой, на которую мог ставить Фомбье. После того как этот… «законный метод» не принес успеха… у него не оставалось…
Симона отшатнулась и посмотрела на него с ужасом.
— Это невозможно, комиссар. Поверьте, на него это не похоже.
Флесуа успокаивающе улыбнулся.
— Поймите, я его не обвиняю… Я лишь делаю выводы которые напрашиваются сами собой, и, боюсь, следователь, господин Ируа, пойдет тем же путем. Однако здесь можно найти кое-какие возражения. И немалые! С какой стати мадемуазель Денизо открывать среди ночи дверь своему отчиму, тем более после такой страшной ссоры?.. Да и сам господин Фомбье не лишен здравого смысла. Он не мог не догадываться, что подозрения в первую очередь падут на него… По трезвом размышлении это кажется мне главным аргументом в его пользу. Совершить настолько глупое преступление!.. — Флесуа взглянул на часы и поднялся. — Да куда они все запропастились?
Симона встала.
— Если я вам больше не нужна, комиссар… Я хотела бы начать собирать вещи.
— Вещи?.. Разве вы хотите…
— Да, я хочу уехать из «Мениля» как можно быстрее, вместе с Сильвеном… Поймите, нам тяжело здесь оставаться. Даже мне, при том, что у меня крепкие нервы…
— И куда же вы теперь?
— В Беноде. В гостиницу «Каравелла», где мы уже останавливались. Там и пробудем до похорон. А потом…
Флесуа кивнул.
— Прекрасно вас понимаю. Но сомневаюсь, что господин Ируа позволит вам уехать. Пока идет следствие… Два-три дня придется подождать. По меньшей мере…
Он проводил ее взглядом и чуть не прищелкнул языком, когда дверь захлопнулась. Вот каких женщин он любит! Светлая голова! Крепкие нервы! А фигура!..
Он снял трубку и вызвал Кемпер.
— Алло!.. А, это вы, Тьерселен… Еще не выехали?.. Что же вы там делаете?.. Что-что?.. Врач… Ну так что ж, он сам сюда приедет… Скажите-ка, вы послали кого-нибудь на фабрику, как я приказал? А?.. Да, пусть незаметно следят за ним… Поедет куда-нибудь — чтобы не отставали… Но больше ничего, понятно? Без глупостей мне… Пока господин Ируа не сделал заключения… Именно… Пошевеливайтесь, старина, пошевеливайтесь…
Он положил трубку, вздохнул и достал портсигар. Жуткое дело! Любопытно, что же решит Ируа? Осмелится ли, основываясь лишь на подозрении?.. Все же Фомбье не последний человек в этих краях. Разразится скандал. А Ируа хоть и карьерист, но весьма, весьма осторожный. Он не склонен рисковать своим положением… На этом деле можно заработать очки, при условии…
В дверь постучали, вошел Франсуа.
— Жена легла. Пусть поспит немного… А я пришел узнать, не нужно ли вам чего, господин комиссар?
Флесуа торопливо, короткими затяжками курил.
— Чашечку кофе хорошо бы! Глядишь, в голове просветлеет… Да, подождите минутку, Франсуа… Ответьте откровенно, что вы думаете о своем хозяине?
Франсуа в затруднении шевельнул всеми своими морщинами и почесал ухо.
— Что думаю… Ну, он человек холодный, властный… Гордый или, по крайней мере, не слишком разговорчивый… Если вас это устроит…
— Не совсем. Короче, как вы считаете, способен он?..
— Я не Господь Бог, — медленно произнес Франсуа. — Но лично я чувствую, что господин Фомбье никогда бы не смог… даже если бы захотел… в мыслях. Трудно объяснять такие вещи… Просто чувствуешь. И все.
Его честный взгляд смущал комиссара. Флесуа старательно стряхнул пепел.
— Даже если забыть о материальных интересах, он ее ненавидел, правда? Они ненавидели друг друга. Здесь все дышало ненавистью.
— О! Не думайте, что они без конца ссорились, господин комиссар. Это происходило нечасто… В том-то весь и ужас… Обычно они не замечали друг друга. Для девочки он был все равно что невидимкой. Можно подумать, она смотрела сквозь него… как будто он прозрачный, что ли. А об отце говорила, словно покойный хозяин просто уехал — путешествует, например, а не умер и лежит в сырой земле.
— Но не считала же она в самом деле…
Франсуа протестующе поднял обе ручищи.
— Как можно?.. Нет. Просто хотела позлить господина Фомбье. Это в глаза бросалось. Постоянно давала понять, что в «Мениле» ему не место… Мы с Маргаритой даже жалели его, притом что не слишком любили. В глубине души он человек незлой. Ему бы нормальный дом, семью, как у людей.
— А как он вам показался сегодня, когда уезжал?
— Усталый был, нервный… Приказал срубить сирень.
— Сирень?
— Да. Ту, что у крыльца. Покойный хозяин ее посадил… Срубить сирень!.. Разве станет тот, кто только что убил человека, говорить о подобных пустяках?.. Да только я ее рубить не буду.
— Вы сказали, что ни вы сами, ни ваша жена не присутствовали при вчерашнем скандале.
— Да, господин комиссар. Господин Фомбье попросил Маргариту не прислуживать им. Понятно — нужно было поговорить.
Флесуа достал еще одну сигарету.
— Что же, благодарю… Сделайте мне кофе покрепче… Сегодня довольно зябко… Вы что-то хотите спросить?
— Да вот… То есть это моя жена… В общем, мы хотели бы уехать!
«И вы тоже!» — чуть не вскрикнул Флесуа. И с любопытством взглянул на старика:
— Уехать?.. Когда же?
— О! Как можно быстрее… Что нам теперь здесь делать, когда малышка… У нас есть родня в Понт-Аване… Кузина со стороны Маргариты… — Он задумчиво качнул головой, пригладил пальцем усы. — Давно надо было уехать. Два года назад. Как только хозяин…
— Ладно! Ладно! — проворчал Флесуа. — Об этом поговорим, когда закончится следствие. Пока же никто не имеет права покидать дом.
Автомобильный гудок заставил его вздрогнуть.
— Ступайте!.. Не нужно кофе. Прокуратура приехала. Ступайте! Ступайте!..
Он заторопился в холл.
Следователь Ируа лихо взбежал на крыльцо, за ним Маньяр и Тьерселен. Завершал шествие судебный медик, пузатый старик.
— Сюда!.. Сюда, пожалуйста!.. — повторял Флесуа голосом экскурсовода, проводя их к лестнице.
Следователь удержал его за рукав:
— Отпечатки есть?
— Никаких. Вернее, слишком много! До нас на месте преступления побывали четверо: гостящие здесь господин Мезьер с сестрой и двое слуг.
— Кого подозреваете?
Они добрались до третьего этажа. Флесуа толкнул дверь. Ируа снял шляпу.
Смерть сделала черты Клодетты более резкими. Лицо рано повзрослевшей девочки. Глаза из-под полуприкрытых век словно смотрели на что-то у подножия кровати.
Одеяло было натянуто до самого подбородка. Врач откинул его, стянул ночную рубашку, обнажив рану. Очищенная от крови, она выглядела всего лишь порезом, не больше сантиметра.
— Почти как
