— При других обстоятельствах я бы согласился с вами, — ответил судья Китли, — но сейчас нам необходимо убедиться в полной достоверности ее показаний с помощью косвенных вопросов.
— Да, конечно, она может кое-что скрывать из своего прошлого, — упорствовал Гамильтон Бергер. — Скрывать, например, причины своего ухода из дома. Скрывать свою интимную жизнь. Но неужели Суд желает выяснить именно это?
— Суд не интересуют ее сердечные тайны, — сказал Пол Китли. — Но Суду интересно, как она могла целый год добираться сюда из Индианы.
— Но эти расспросы есть прямое вмешательство в ее частную жизнь! — настаивал окружной прокурор.
— Хорошо, — согласился судья Китли, — мистер Мейсон, попытайтесь в своих вопросах не задевать обстоятельств жизни свидетельницы, и придерживаться возможно более узкого интервала времени, непосредственно связанного с моментом совершения преступления.
— Я постараюсь, Ваша Честь, — сказал Мейсон. — Итак, мисс Дейл, вы голосовали на шоссе, чтобы вас подвезли до города. Как вы оказались именно в этом месте, у дренажной трубы?
— Потому что именно там я вышла из машины, на которой ехала до этого.
— А почему вы вышли?
— Водитель позволил себе излишние вольности, а я не могла терпеть этого.
— Как же вам удалось избавиться от приставания?
— У меня был лишь один способ. Я вырвала ключ зажигания, машина остановилась, я выпрыгнула из нее и отбежала. После этого я бросила ключ водителю.
— Интересный прием, — сказал Мейсон. — Как вы только до него додумались?
— Я использовал его и раньше.
— Много раз?
— Ваша Честь, — вмешался Гамильтон Бергер, — защита вновь стремится выяснить обстоятельства частной жизни свидетельницы, бросить тень на ее репутацию.
— Протест принят, — согласился судья Китли, — прошу защиту придерживаться оговоренных ранее рамок допроса.
— Хорошо, Ваша Честь, — сказал Мейсон. — Итак, вы выключили зажигание и выскочили из машины?
— Да.
— Водитель не пытался остановить вас?
— Пытался. Но у него не вышло. Ему ничего не оставалось как вернуться к своей машине и уехать без меня.
— Когда это произошло было уже темно?
— Да.
— И сколько же времени заняла ваша схватка с этим типом?
— Немного. До Верд-Каньона он ничего такого себе не позволял, хотя и делал попытки обнять меня. А потом он начал распускать руки, и я выдернула ключ и выскочила из машины.
— Как же вы решились сесть к нему в машину? Неужели вы не догадывались, что это за тип? Ведь у вас должен быть опыт езды на попутных!
— Конечно, перед тем как сесть, я всегда прикидываю, что за человек водитель. Смотрю, что за машина. Только после этого я голосую.
— Как же вы не сумели оценить этого наглеца?
— Когда кто-то делает пятьдесят миль в час, не так-то просто разглядеть, что за человек за рулем.
— Но зато машину при этом оценить можно?
— Да.
— В какой же машине ехал ваш обидчик?
— На «линкольне».
— На «линкольне»?
— Да. Последней модели.
— Вы не запомнили ее номер?
— Нет.
— Вы не обратили на номер никакого внимания, ни когда садились, ни когда выскочили из машины?
— Обратила. Но сейчас я не могу вспомнить.
— Мне кажется, учитывая ваш опыт, у вас должна была выработаться привычка записывать номера машин, на которых вы едете.
— Записывать?
— Да. Вы записывали их или нет?
— Иногда, — после паузы выдавила она.
— В свой блокнот?
— Да.
— А теперь эта записная книжка лежит в вашей сумочке?
— Я…
— Да или нет?
— Ваша Честь! Это запугивание, это грубое нарушение, — закричал Бергер.
— Успокойтесь, господин прокурор, — сказал судья Китли, — не мешайте свидетелю давать показания. Мисс Дейл, этот блокнот при вас?
— Да… Он у меня…
— Вы записали номер машины Джона Рэйса Эдисона?
— Да.
— Зачем вы сделали это?
— На всякий случай. Вдруг чего случится.
— Вы записали его до того, как сели к нему в машину или после?
— Конечно, после. Когда уже вышла. Я не могла сделать это до того. Ведь вполне понятно, что…
— То есть, вы сделали это, когда вышли из машины?
— Да.
— Но зачем?
— Бывает полезно знать, с кем едешь. На случай если возникнут какие-нибудь неприятности.
— Какие неприятности?
— Ну, если человек станет вести себя грубо…
— И вы записывали номера машин, водители которых вели себя неподобающим образом?
— Да. Это что-то вроде меры предосторожности.
— Кто же мог вам угрожать и как?
— Ну… не знаю, но…
— Мистер Эдисон вел себя с вами не вполне корректно?
— Нет, вполне корректно.
— Но все же вы записали номер его автомобиля?
— Да.
— Позвольте мне посмотреть на ваши записи.
Она явно против желания подчинилась, открыла свою сумочку и извлекла из нее небольшой блокнот в кожаной обложке с карандашом в петлице.
— Позвольте мне тоже посмотреть, — сказал Бергер.
— Разумеется, — согласился Мейсон, чуть заметно улыбаясь.
Бергер, Мейсон и Китли склонились над блокнотиком, листая страничку за страничкой, испещренные номерами автомобилей. Напротив многих из них значились имена и адреса, все номера были сгруппированы под датами.
— В тот день, кода вы встретили и записали номер машины Джона Эдисона, вы записали еще около двадцати номеров. Не так ли? — спросил Мейсон.
— Я не считала их.
— Сосчитайте теперь, — попросил Мейсон, протягивая ей блокнот.
— Да, двадцать два номера, — сосчитала она.
— Значит, в тот день вы ехали на двадцати двух машинах?
— Да.
— Среди этих водителей была хотя бы одна женщина?
Вероника заколебалась.
— Хотя бы одна?
— Нет.
— Где же номер машины того типа, который заставил вас покинуть его «линкольн»?
— Он не заставил меня. Я сама решила избавиться от него.
— Хорошо. Пусть так. Но где его номер?
— Его здесь нет.
— Но вы же записывали номера всех автомашин.
— Да… Но его нет… Я тогда так растерялась, что не записала.
— Вы ведь записывали номера на всякий случай, это была мера предосторожности?
— Да.
— Но что могло произойти уже после того, как вы покинете машину?
— Что? Не знаю. Просто привычка. Хочется знать людей, с которыми едешь.
— Ну что тут неясного? — вновь вмешался Гамильтон Бергер. — Молодая женщина часто ездит на попутных машинах. Такой у нее непоседливый характер. Переезжала с места на место. Водители-мужчины подвозили ее. Ну и что из этого? Ведь это же не может поставить под сомнение тот факт, что она видела Джона Эдисона вблизи места преступления примерно в то самое время, когда оно совершилось. Ваша Честь! Ведь все те инсинуации, свидетелями коих мы были, никоим образом не ставят под сомнение тот факт, что Джон Эдисон был там и подвез ее до города. Он и сам этого не отрицает.
— Дойдем и до этого пункта, — заявил судья Китли. — А пока мы должны полностью восстановить картину. Дайте-ка мне еще раз взглянуть на ее записную книжку. — Получив блокнот, судья некоторое время молча листал его. Потом спросил: — Мисс Дейл, где вы работали?
— Пока не забрала полиция, я работала в универмаге.
— А до этого?
— Ну… в разных местах… Где приходилось.
— Что же, — сказал судья Китли, — я думаю, картина ясна. И должен сказать, она мне вовсе не нравится. Но это не причина, чтобы продолжать вопросы на эту тему. Даже если к этой молодой женщине можно предъявить претензии морального плана, это не дает оснований сомневаться в ее показаниях.
— Ваша Честь, — заявил Мейсон, — я прошу выяснить, как свидетель оказалась у этой дренажной трубы, где она встретила обвиняемого.
— Она уже объясняла это, — ответил за Веронику Гамильтон Бергер.
— Но ее рассказ пока ничем не подтверждается. Она почему-то не записала номер машины, на которой добралась до места, — сказал Мейсон.
— Но ведь мы уже слышали эту версию, и не раз, — заметил судья Китли.
— Все же я хочу задать еще несколько вопросов, — сказал Мейсон. — Я хочу остановиться на номерах, идущих до номера машины Эдисона. Номер машины Эдисона значится в списке последним. Наверное, это так, потому что он был последним, кто подвез мисс Дейл в тот день?
— Да, — ответила Вероника.
— И вы утверждаете, что вы не записывали номер машины, на которой вы ехали до того, как пересели в автомобиль Эдисона?
— Нет, не записала.
— Перед номером машины Эдисона указан номер четыреста пятьдесят пять тридцать три. Что вы можете сказать об этой машине?
— Ничего… не могу ничего припомнить.
Неожиданно Эдисон подпрыгнул на своем месте.
— Сидите спокойно, — одернул его Мейсон.
Но Эдисон не мог сидеть спокойно.
— Это же номер машины Эдгара Фэррела! — задыхаясь от волнения, выкрикнул он.
