Ознакомительная версия.
— Этот голубок не доверял никому, — пожаловался Сол.
Мы вошли в спальню — она была раза в два меньше первой комнаты, — Сол окинул ее быстрым взглядом и сказал:
— Слава богу, хоть книг нет.
Я от всего сердца поддержал его:
— Для книг надо с собой мальчика приводить. Листать до одурения страницы — взрослому человеку зарабатывать таким путем просто неприлично.
На спальню ушло меньше времени, но результат оказался тот же. Я все больше убеждался, что у Рони либо вообще не было никакого секрета, либо их было столько, и весьма опасных, что тут не годились банальные меры предосторожности… если вспомнить, что случилось с оранжереей, то сделать выбор из этих «либо» было нетрудно. Мы расправились с кухонькой — по размеру она напоминала лифт моего босса, — с туалетом — он был гораздо больше и вообще напоминал снимок из рекламного журнала, — и в бутылке шотландского виски, спрятанного в ларе от уборщицы, мне увиделось нечто трогательное — единственный невинный секрет, настолько невинный, что хранить его можно было дома.
Наверное, я человек очень демократичный, раз могу испытывать столь трогательные чувства к такому отпетому мерзавцу, как Рони, об этом стоит сказать Солу. Перчатки уже были в чемоданчике, я держал его под мышкой, мы были в коридоре и направлялись к двери, собираясь распрощаться с этим жилищем. Рассказать Солу, какой я демократичный, однако не удалось: спокойное течение вечера прервали. Я уже взялся через платок за дверную ручку, как вдруг раздался звук, производимый лифтом, он остановился на нашем этаже, и его дверь открылась. Кто-то шел в эту квартиру: другой на этом этаже просто не было. Снаружи послышались шаги, в замочную скважину вставили ключ, но, пока его поворачивали и открывали дверь, мы с Солом были уже в туалете, плотно прикрыв за собой, но не заперев дверь
— Есть кто-нибудь? — негромко спросил голос. Это был Джимми Сперлинг.
Раздался другой голос, совсем тихий, однако без всякой дрожи:
— Ты уверен, что это здесь?
Это была мать Джимми.
— Конечно, уверен, — грубо буркнул Джимми. Такая грубость свойственна людям, до смерти испуганным. — Пятый этаж. Пошли, не стоять же здесь.
Шаги направились к большой комнате. Я шепотом объяснил Солу, кто это такие, и добавил:
— Если они хотят здесь что-то найти, пусть ищут на здоровье.
Я чуть приотворил дверь, и мы стали вслушиваться. Они разговаривали и, судя по другим звукам, обыскивали жилище, но далеко не с той методичностью и сноровкой, с какой это делали мы с Солом. Кто-то из них уронил ящик на пол, упало что-то еще, кажется, картина со стены. Потом, если не ошибаюсь, упала книга — это было уже слишком. Не прочеши мы квартиру со всем возможным тщанием, может и был бы смысл ждать: вдруг они найдут то, что ищут, а мы возьмем и попросим их показать это нам; но стоять и тратить впустую время, позволяя им шарить по книгам, которые мы уже пролистали до последней страницы, — не глупость ли это? Поэтому я открыл дверь из туалета, через коридор вошел в большую комнату и окликнул их:
— Эй, привет!
Век живи — век учись. Я решил, что с Джимми все ясно, опасаться его нечего. У меня есть правило: не ходить без наплечной кобуры, когда расследуешь дело об убийстве, но я был о Джимми слишком невысокого мнения и не стал перекладывать пистолет в карман или брать его в руку. Из литературы же мне известно о материнском инстинкте, да и в жизни иногда приходится с ним сталкиваться, так что я все-таки должен был быть начеку. Правда, пистолет в руке едва ли помог бы, разве вздумай я огреть ее по черепу. Когда я вошел под арку комнаты, она оказалась совсем рядом, ярдах в двух, и этого было достаточно для внезапного нападения.
Она вихрем кинулась на меня, ее руки метнулись к моему лицу, а сама она завопила что есть мочи:
— Беги, беги, беги!
Смысла в этом не было никакого, но кто ждет смысла от женщины, когда она в таком состоянии? Даже будь я один, и она смогла бы задержать меня на некоторое время, позволив сыну бежать, что с того? Поскольку ни убийцей, ни полицейским я не был, то представлял опасность лишь тем, что просто видел Джимми, правда, содрать с меня это открытие она все равно не могла, даже если ногти у нее были бы еще в десять раз длиннее. Однако именно это она и пыталась сделать, и первый натиск был весьма бурным — она добралась-таки до моего лица. Один из её коготков меня ужалил, я тут же вывернул ей руку и так бы и держал подальше от себя, если бы не Джимми, — когда я вошел, он был в другом конце комнаты. Он не кинулся мамуле на помощь, не стал поддерживать ее выпад с фланга — он просто стоял у стола… но в руке держал пистолет. При виде пистолета Сол, следовавший за мной, застыл под аркой, стараясь сориентироваться, и я его понимаю: правую руку Джимми, сжимавшую пистолет, никак нельзя было назвать твердой, а это значило, что в следующую секунду может случиться что угодно. Я сгреб мамулю и притиснул к себе, она даже не успела понять, в чем дело. Она даже не могла извиваться, хотя и пыталась. Вонзив подбородок ей в плечо, я обратился к Джимми:
— Я могу сломать ее напополам, и, если потребуется, я это сделаю, не сомневайся. Хочешь слышать, как хрустит ее позвоночник? Брось пистолет. Разожми пальцы и выпусти его на пол.
— Беги, беги, беги! — заголосила мамуля дурным голосом, потому что на большее в моих объятиях была не способна.
— Вот видишь, — сказал я. — Не заставляй маму мучиться.
Сол подошел к Джимми, завел его кисть вниз, и пистолет выпал на пол. Сол подобрал его и на несколько шагов отступил. Джимми двинулся на меня. В нужный момент я толкнул к нему его маму. Вместо моих объятий она оказалась в объятиях сына и тут только увидела Сола. Эта чертова дура в самом деле думала, что я здесь один.
— Пойди посмотри на свое лицо, — предложил мне Сол.
Я пошел в туалет, посмотрел на себя в зеркало и пожалел, что отпустил ее так легко. Рана начиналась под левым глазом и тянулась вниз на целых три дюйма. Я смочил ее холодной водой, поискал что-нибудь кровоостанавливающее, но не нашел и взял в комнату влажное полотенце. Джимми и мамуля мыкались по ту сторону стола, а Сол с пистолетом Джимми лениво подпирал арку.
— Ну что это такое? — пожаловался я. — Я ведь всего-навсего сказал «привет». К чему царапаться и стрелять?
— Он не стрелял, — с негодованием возразила миссис Сперлинг.
Я отмахнулся от нее:
— Вы-то уж точно царапались. Так, теперь возникает проблема. Вашего сына мы обыщем, тут все нормально, но как прикажете обыскивать вас?
— Только попробуйте ко мне прикоснуться, — заявил Джимми. Голос у него был злобный, да и вид тоже. Я считал, что из всей семейки именно его можно не принимать всерьез… неужели я ошибался?
— Глупости, — сказал я ему. — У вас не хватило храбрости выстрелить, вот вы и злитесь, и это лишний раз говорит не в вашу пользу. Сядьте на кушетку, оба. Что, я должен подойти и усадить вас?
Мамуля потянула сына за руку, они сбоку подошли к кушетке и сели. Сол положил пистолет в карман и опустил в кресло.
— Вы нас испугали, Артур, — объяснила мамуля. — Вот и все. Я так перепугалась, что просто вас не узнала.
Что ж, это был очень изящный ход, и чисто дамский, мужчине такое не пришло бы и в голову. Она предлагала вернуться в исходную позицию, когда я был в ее доме желанным гостем.
Но возвращаться в пункт А я не пожелал:
— Меня зовут Арчи, разве вы забыли? А теперь меня вообще никто не узнает, так вы меня отделали. Просто удивительно активная реакция на испуг, — я подвинул кресло и сел. — Как вы сюда попали?
— Что значит как? Открыли дверь ключом!
— Где вы его взяли?
— Что значит где? Он у нас был…
— А как сюда попали вы? — поинтересовался Джимми.
Я посмотрел на него и покачал головой:
— Этим вы ничего не добьетесь. Вы, наверное, знаете, что ваш отец отказался от услуг мистера Вулфа. Теперь у нас есть другой клиент, один из коллег Рони. Вы хотите привлечь к этой нашей встрече внимание? Вызвать полицию? Наверное, нет. Вот и не надо. Где вы нашли ключи?
— Не ваше собачье дело!
— Я же вам сказала, — укоризненно вступила мамуля. — Он у нас был.
Еще со времени окончания школы я считаю, что женщины и логика — понятия несовместимые, поэтому отвечать ей не стал.
— На ваше усмотрение могу предложить следующее, — сообщил им я. — Я звоню в участок и вызываю сюда двух городских детективов, мужчину и женщину, они обыскивают вас и выясняют, зачем вы сюда пришли, — на это уйдет время, к тому же огласки не избежать. Другой вариант: вы все расскажете нам… кажется, вы не знакомы с моим другом и коллегой — мистер Сол Пензер. Вот он сидит в кресле. Кстати, вы что, в кино не ходите? Почему без перчаток? Вы знаете, что оставили в этой квартире десять тысяч отпечатков? Да, значит, второй вариант: вы рассказываете нам, где взяли ключ и зачем сюда пришли, — но только правду. Второй вариант для вас предпочтительнее по одной простой причине: мы можем вас не обыскивать, потому что знаем — вы еще не нашли то, что искали.
Ознакомительная версия.
