Ознакомительная версия.
– Да, как я понимаю, вот и преступление, но существовало ли оно на самом деле? – спросила я, понимая, что это еще не вся информация, и есть еще кое-какие подробности.
В таком виде это дело не стало бы интересовать Генри Тамона. Николь продолжила свое повествование и невольно подтвердила то, о чем я подумала.
– Генри, конечно, скептически отнесся к рассказу молодого человека. Он заявил, что доктор Эдмонс – великолепный психолог, но это не имеет отношения к сути загадки, связанной с убийством, которое, возможно, существовало только в воображении нервного ребенка. Однако, он тут же предположил, что дело, видимо, этим не закончилось.
– Я тоже предполагаю, что если бы больше ничего не произошло, Фил вряд ли стал бы вас с шефом беспокоить. Кроме того, не думаю, что в таком возрасте ребенок способен вообразить подобное убийство. Выстрел, нож – это я еще допускаю, но чтобы восьмилетний мальчик представил себе яд в стакане с водой в момент запивания таблеток? Не думаю… – высказала я свое первое предположение. Впрочем, оно еще не относилось к процессу разгадывания загадки. Да и не было пока понятно, в чем же состояла проблема.
– Да, – подтвердила Николь, – эти события составляли лишь предысторию. За несколько месяцев до того дня, когда Фил обратился к нам, он неожиданно стал все время возвращаться к мысли о том, что убийство все же имело место. Было неплохо бы понять, почему эти события вдруг вошли в его судьбу, да еще в столь раннем возрасте. В общем, он уже не мог не думать об этом происшествии, но доктор Эдмонс тут уже не могла ему помочь.
– Странно, что эта мысль не приходила ему в голову раньше, – прокомментировал сказанное комиссар.
– Он, видимо, задумался над тем, кто его убил в той жизни, именно потому, что никак не мог понять, можно ли верить в переселение душ? – добавила я свою догадку. Впрочем, ничего особенного в этом не было. Этими сомнениями болела и я сама, да и сейчас я все еще ничего не могу утверждать наверняка.
– Да, – согласилась моя подруга и со мной, и с комиссаром, – вы угадали.
– И что же молодой человек стал делать? – спросил Эрик Катлер.
– Он стал искать сам факт убийства, понимая, что, скорее всего, оно произошло, если произошло вообще, именно в Джонсвилле, – продолжила свой рассказ Николь, – и об этом в этом маленьком городке должны были, как минимум, сообщать в прессе. В городской библиотеке Джонсвилля Фил пролистал подшивки местных газет (их всего-то две), начиная с даты своего рождения, ретроспективно. Довольно быстро он нашел то, что искал. Похоже было на то, что таким образом был убит его собственный дед, которого также звали Фил Гибсон. Ожидая от Генри, который просто не переносит ничего мистического, какой-нибудь бестактности, я поспешила заявить, что не считаю это случайным совпадением, и мистер Гибсон правильно оценил мою реплику, о чем свидетельствовала его благодарная улыбка. Я заявила также о том, что где-то читала, будто переселение души очень часто происходит в родственников. Тем самым мне удалось не дать Генри излить свой скепсис, а Фил продолжил свой рассказ. Сопоставив даты и факты, он получил такую картину происшедших событий. Фил Гибсон-младший, то есть, он сам, родился через год с небольшим после смерти своего деда, и его назвали в честь умершего Фила Гибсона-старшего. О смерти деда в газетных публикациях говорилось не так уж много. Писали, что яд, которым отравился мистер Гибсон был обнаружен в стакане с водой, которой он запивал таблетку. Хотя большая часть жидкости вытекла из стакана, а сам стакан разбился, на осколках оказалось достаточно капель, чтобы получить материал для исследования. Писали также, что подозрения пали на обоих сыновей покойного: только они находились в момент случившегося в доме, но никаких улик против них не было найдено, так что полиция закрыла дело, остановившись на версии самоубийства. Но, как вы, видимо, догадались, нашего клиента эта версия не устроила. Он хотел знать правду. Именно поэтому он и обратился к нам. Несмотря на свое скептическое отношение к реинкарнациям, Генри наконец-то оживился. «Замечательная ситуация: жертва и свидетель в одном лице!» – воскликнул он.
– Загадка любопытная, но замечательной мне эта ситуация не кажется, – возразила я.
– Да, – согласилась со мной моя подруга, – на самом деле, для Фила эта ситуация была ужасной. Он объяснил нам, что и без того у него всегда были тяжелые взаимоотношения с отцом, что-то подспудно раздражало в нем Фила. Они вообще никогда не понимали друг друга. Если выяснится, что отец повинен в смерти деда, то это, по крайней мере, все как-то сможет объяснить. Ну, а если окажется, что это не так, то, возможно, Фил сможет изменить в дальнейшем характер отношений с отцом. Этот аргумент молодой человек привел нам, скорее всего, для большей убедительности.
– Сомнительный тезис, – не удержалась я от комментария, – но понять его желание – знать правду, можно.
– Генри тоже выразил сочувствие мистеру Гибсону, но заявил, что едва ли мы сможем быть ему чем-то полезны. Даже, если он вспомнил бы, кто убил его деда, ни один суд не принял бы его показания, в расчет. Это было понятно не только нам, но и самому Филу. Он не строил иллюзий в этом отношении. И, тем не менее, ему было необходимо во всем этом разобраться, это было нужно ему самому, ведь в дело замешаны были его отец и его дядя, о чем Фил нам и сказал в ответ на слова моего шефа.
– Но ведь в семье, наверняка, были те, кто помнил то трагическое событие, было бы неплохо начать с попытки выяснить что-нибудь именно у этих людей, – заметила я.
– Вот и я предложила нашему предполагаемому клиенту сначала поговорить с кем-нибудь из родственников, – согласилась со мной Николь, – на что молодой человек ответил, что он предполагал поговорить с тетушкой, сестрой деда. Она, несмотря на свой преклонный возраст, сохраняла трезвый ум и твердую память. Но он вынужден был признаться, что ему не хотелось бы правду услышать от нее. Он боялся узнать нечто очень страшное о своей семье от близкого человека, надеюсь, что и вам это сейчас понятно так же, как тогда было понятно мне. Хотя, с другой стороны, он был совершенно уверен, что ему-то как раз никто ничего и не скажет. Он бы предпочел, чтобы все осталось, как есть, но чтобы только знать, что же на самом деле произошло тогда с ним, то есть с его дедом. Он не задумывался над тем, что станет делать с этим знанием, но без него уже просто не мог спокойно жить. Поэтому он и хотел, чтобы расследование этих странных и трагических обстоятельств провели мы.
– Ну, я догадываюсь, что вы взялись за это дело, – отметила я, – иначе мы бы его сейчас не обсуждали.
– Да, Генри очень неохотно пообещал подумать над этим, – подтвердила Николь, – и я на него в этот момент ужасно злилась. Мне был очень симпатичен этот молодой человек, а его история казалась увлекательной и загадочной.
– Предполагаю, что, несмотря на это, мистер Гибсон был доволен вашим разговором, – усмехнулся комиссар, – в полиции с ним вряд ли стали бы обсуждать подобные истории.
– Так оно и было, – не стала спорить с Эриком Катлером Николь. – Когда Фил ушел, я, чтобы не накинуться на Генри, так уж была на него зла, отправилась на кухню и занялась кофе. В каком-то женском журнале прочитала, что суета на кухне успокаивает нервы не хуже вязания. Как ни странно, не врут. Я успокоилась еще до того, как кофеварка многообещающе зашипела. Когда мы заняли свои любимые места и взяли в руки чашки, я поинтересовалась у Генри, что побудило его изменить первоначальное решение, я была уверена, что за это дело он не станет браться. «Вы помните роман Агаты Кристи “Спящий убийца”?» – неожиданно спросил Генри. Даже не подозревала, что мой шеф так хорошо знаком с детективной литературой. Я ответила, что название мне знакомо, но в чем суть, не припомню. У меня не было уверенности, что я читала этот роман. «Парочка молодоженов взялась за расследование убийства, происшедшего пятнадцать лет назад, свидетельницей которому стала героиня романа, когда ей было три года. Их игра в сыщики повлекла за собой еще одно убийство...» – напомнил мне Генри. Кстати, а ты читала этот роман, – спросила Николь меня.
– Да, – ответила я, – Очень хороший детектив. Героиня сама чуть не погибает, ее спасает вездесущая мисс Марпл.
– Да-да, именно так! Так вот, Генри полагал, что мисс Марпл была абсолютно права, когда всячески отговаривала доморощенных детективов от их опасного предприятия, хотя никто ее об этом не спрашивал. Ведь понятно, что убийца за годы, прошедшие со дня преступления, успел почувствовать себя в безопасности, а тут приходит некто, и все начинается вновь. Но нужно признать, что мы, в данном случае, находились куда в более выгодном положении, чем мисс Марпл: молодой человек сам просил нас ему помочь. Ясно, что если бы мы ему отказали, он занялся бы этим делом самостоятельно, а в нужный момент мисс Марпл рядом могло и не оказаться. Так что, взявшись за это дело, как утверждал Генри, мы, прежде всего, уберегли его от риска. Не хотелось, чтобы сюжет «Спящего убийцы» повторился... Но вы теперь знаете все, что на момент начала расследования знали мы. Я готова отвечать на ваши вопросы, разумеется, если эти ответы были получены нами во время следствия.
Ознакомительная версия.
