— Каким образом вы установили точное время убийства? — спросил коронер.
— На основании дедуктивных выводов, — ответил сержант Холкомб, бросив быстрый взгляд на Мейсона. После этого он почти слово в слово повторил рассуждения, которые в свое время излагал Мейсону шериф. Он упомянул про распорядок дня Сейбина, про будильник, про рыбу, про одежду, про дрова, приготовленные к топке, но не зажженные.
Выслушав все это, коронер одобрительно сказал:
— Итак, вы считаете, что мистер Сейбин возвратился с рыбалки и позавтракал вторично до того, как солнце добралось до крыши?
— Правильно.
— Могу ли я задать несколько вопросов? — спросил Мейсон.
— Конечно.
— Откуда вы знаете, что мистера Фраймонта С. Сейбина убили, скажем, не седьмого числа?
— Частично, по состоянию трупа, — снисходительно пояснил сержант. — Убийство произошло самое малое шесть дней назад. Возможно семь. В нагретой душной комнате разложение происходит быстро. Более того, есть и другие соображения. Усопший позавтракал беконом и яйцами. Мистер Фраймонт Сейбин был страстным рыболовом. Он и поехал в Гризли Крик с целью поспеть на открытие сезона. Само собой, поймав хотя бы пару рыбешек, на следующее утро он непременно поджарил бы их себе на завтрак. Ни в помойном ведре, ни в бачке с отбросами у гаража остатков рыбы не обнаружено.
— Прекрасно, — сказал Мейсон, — давайте взглянем на дело с другой точки зрения. В топке лежали дрова, так?
— Да.
— По утрам там всегда прохладно?
— Весьма.
— А ночью?
— Тоже.
— Хорошо. Согласно вашей теории, завод будильника был на пять тридцать. Мистер Сейбин поднялся и пошел ловить рыбу. Так?
— Да.
— Приготовив себе завтрак на скорую руку?
— На скорую руку, да. Я бы так это назвал. Если человек поднимается рано утром в день открытия рыболовного сезона, ему не до еды. Он спешит к реке.
— Понятно, — сказал Мейсон. — Когда мистер Фраймонт С. Сейбин вернулся с рыбалки, он страшно торопился приготовить себе что-нибудь поесть. Видимо, это было первое, что он сделал, сняв с себя сапоги. Следующее — вымыть рыбу и положить в холодильник. Так?
— Правильно.
— Однако, согласно вашей теории, он сначала положил в печку дрова, приготовил даже растопку, оставалось только поднести спичку. На все это потребовалось бы порядочно времени. И только потом он подумал о рыбе.
Лицо сержанта на минуту омрачилась, затем он сказал:
— Вы правы. Это нелогично. Дрова он приготовил с вечера. Утром ему было не до этого. Конечно, было холодно, когда он поднялся, но он быстренько пошел на кухню, приготовил завтрак и отправился на реку.
— Верно. Но ведь вечером у него были все основания затопить печку.
— Что вы имеете в виду?
— Вот что. Мы знаем, что он был в хижине в четыре часа дня в понедельник пятого числа. Можно предположить, что он оставался там вплоть до восьми вечера, когда вышел позвонить по телефону. Если вечером было холодно, почему он ее не затопил?
— По-видимому, он так и сделал. Ничто этому не противоречит.
— Правильно. Однако когда был обнаружен труп, в топке лежали дрова, растопка и все такое. Если допустить, что он положил их туда с вечера в понедельник, то тогда еще не остыли бы угли. Значит, остается предположить, что он сделал это, вернувшись с рыбалки, прежде чем занялся рыбой, логично?
После минутного колебания, Холкомб сказал:
— Это, по существу, мелочь. Она ничего не решает. Частенько наталкиваешься на пустяки, которые не вяжутся с общей картиной доказательств.
— Понятно. Ну, и когда вы наталкиваетесь на такие мелочи, господин сержант, что вы делаете?
— Просто их игнорирую.
— Сколько же мелочей вы проигнорировали, пока пришли к мнению, что Фраймонт С. Сейбин убит Элен Монтейт?
— Только эту!
— Отлично. Давайте взглянем на свидетельства под несколько другим углом. Возьмем, например, будильник. Завод кончился, да?
— Да.
— Где стоял будильник?
— На тумбочке возле кровати.
— Недалеко от спящего?
— Да.
— Рукой можно было бы до него дотянуться?
— Да.
— Кстати, постель была застлана?
— Да.
— Подведем итог. Поднявшись утром в пять тридцать, чтобы отправиться на рыбалку, мистер Фраймонт Сейбин позавтракал, задержался, чтобы приготовить дрова для растопки, застелить кровать и помыть за собой тарелки.
— Разве так долго застелить кровать?
— А вы не заметили, белье на постели было чистое?
— Абсолютно чистое.
— Выходит, что он не только застелил постель, но и поменял на ней белье. Грязное белье вы нашли, сержант?
— Не помню.
— Прачечной поблизости нет. Так что, по всей вероятности, белье приходилось увозить в город и отдавать там в стирку, а взамен привозить чистое.
— Наверное, так оно и было.
— Куда же девалась смена грязного белья с постели?
— Не знаю, — раздраженно сказал Холкомб, — разве можно вот так сразу учесть все мелочи?
— Совершенно верно. Тогда вернемся к будильнику. Вы сказали, что завод кончился полностью?
— Да.
— Разве на будильнике не было ограничителя? Чтобы прекратить звонок?
— Конечно был.
— Скажите, сержант, разве бывает так, чтобы человек не прекращал звон будильника?
— Одни люди спят более чутко, другие менее.
— Точно, но когда человек просыпается от звона будильника, его первый интуитивный жест — нажать на ограничитель. Если, конечно, будильник находится близко.
— Не всегда так бывает, — возразил сержант, мрачневший буквально на глазах. — Многие снова засыпают, нажав на кнопку ограничителя звука. Поэтому они специально ставят будильник подальше, чтобы до него нельзя было дотянуться.
— Согласен. Но в данном случае будильник стоял на тумбочке рядом с кроватью?
— Да.
— И он не прекратил звонить?
— Я же говорил, что некоторые люди спят очень крепко.
— Вы хотите сказать, что мистер Сейбин не проснулся до тех пор, пока не кончился завод у будильника?
— Да.
— А потом, после того, как завод кончился, будильник уже не звонил. Так?
— Все эти рассуждения вас никуда не приведут, — разозлился сержант. — Завод в будильнике кончился, ну и что? Разве это так уж важно? Фраймонт Сейбин все равно поднялся, он не лежал в постели. Допускаю, что он не слышал звонка, проспал и страшно перепугался, что опоздает к началу рыбалки.
— И все же он приготовил себе завтрак, помыл посуду, приготовил дрова в топке, застелил постель чистым бельем, а старое отнес в город и сдал в стирку. И лишь потом отправился ловить рыбу.
— Что за абсурд?
— Почему абсурд? — спросил Мейсон.
Холкомб молчал.
— Хорошо, господин сержант, раз вас затрудняет ответ на этот вопрос, вернемся снова к будильнику. Помнится, в свое время вы проделывали эксперименты с будильниками, проверяли, сколько времени требуется, чтобы полностью израсходовать завод?
— Правильно. Мы проверяли этот будильник и позвонили на завод-изготовитель. Завода хватает на тридцать два часа двадцать минут. Это соответствует и техническим нормативам производства.
— В таком случае, — сказал Мейсон, — будильник должны были завести примерно двадцать минут седьмого. Правильно?
— Да. Что тут особенного?
— Меня интересует утра или вечера?
— Вечера, — ответил сержант. — Ведь бой был установлен на пять тридцать. Значит, его могли завести только вечером.
— Прекрасно. Именно это я и хотел уточнить. Пойдем дальше. Вы проверили все копии телефонных разговоров, междугородных, разумеется, которые состоялись с телефона в домике?
— Да.
— Вы, наверно, обратили внимание, что последний разговор был зарегистрирован в понедельник пятого сентября с Рейндольфом Болдингом, экспертом-графологом?
— Точно.
— Вы справлялись у мистера Болдинга об этом разговоре?
— Да.
— Был ли Болдинг лично знаком с мистером Фраймонтом Сейбином?
— Да.
— Вы спросили, точно ли он узнал голос мистера Сейбина?
— Да, он был уверен, что говорит с самим Фраймонтом Сейбином. Потому что уже до этого выполнял для него кое-какие поручения.
— Фраймонт Сейбин его спрашивал, какие он сделал выводы по поводу чеков, которые он дал ему на проверку?
— Да.
— А мистер Болдинг ответил, что чеки были подделаны, только он не мог разобрать, соответствовали ли подтверждения их обратной стороны тому почерку, образец которого мистер Сейбин вручил Болдингу? Не добавил ли он, что склонен думать, что это писал не тот человек?
— Да, вы правы.
— Что еще сказал мистер Сейбин?
— Он сказал, что собирается прислать Болдингу образец почерка другого человека.
— Получил ли мистер Болдинг это письмо?
— Нет.
— Выходит, что мистер Сейбин не имел возможности отправить этот документ?
— Да.
— Теперь вернемся к моменту идентификации убийцы. Сейчас нам прекрасно известно, что мистер Фраймонт Сейбин подозревал Стива Вейткинса в том, что тот занимался систематической подделкой его чеков. Мистер Болдинг проверил почерк Вейткинса. Если бы Вейткинс занимался подделками, разве не естественно было ему желать заставить навсегда умолкнуть мистера Фраймонта Сейбина?
