— Да, вы правы.
— Что еще сказал мистер Сейбин?
— Он сказал, что собирается прислать Болдингу образец почерка другого человека.
— Получил ли мистер Болдинг это письмо?
— Нет.
— Выходит, что мистер Сейбин не имел возможности отправить этот документ?
— Да.
— Теперь вернемся к моменту идентификации убийцы. Сейчас нам прекрасно известно, что мистер Фраймонт Сейбин подозревал Стива Вейткинса в том, что тот занимался систематической подделкой его чеков. Мистер Болдинг проверил почерк Вейткинса. Если бы Вейткинс занимался подделками, разве не естественно было ему желать заставить навсегда умолкнуть мистера Фраймонта Сейбина?
— Вы забываете, что у Вейткинса отличное алиби, — усмехнулся Холкомб. — Он вылетел на самолете в присутствии надежных свидетелей в начале одиннадцатого в понедельник в Нью-Йорк. Каждая минута его времени поддается учету.
— Правильно. Если исходить из предположения, что Фраймонт Сейбин был убит во вторник шестого числа. Дело в том, сержант, что в ваших рассуждениях нет подтверждения тому, что он был убит шестого числа.
— Но тогда получается, что пятого?! — воскликнул сержант. — Это невозможно! Рыболовный сезон открылся только шестого, а Фраймонт Сейбин никогда не стал бы заниматься браконьерством.
— Не стал бы, согласен. Браконьерство — это судебно наказуемый поступок, не так ли, господин сержант?
— Да.
— Убийство является тоже уголовным преступлением?
Сержант не пожелал ответить на нелепый вопрос.
— Поэтому можно с уверенностью сказать, — продолжал Мейсон, — что убийца не стал бы раздумывать, этично или нет поймать сколько-то рыбы накануне открытия рыболовного сезона. А теперь, господин сержант, я прошу вас откровенно сказать присяжным, имеется ли в вашем рассуждении что-нибудь более веское, чем эта рыба?
Сержант встревоженно посмотрел на Мейсона.
— Я понимаю, — продолжил Мейсон, — что решив заранее, что Фраймонта С. Сейбина убила Элен Монтейт, вы интерпретировали факты так, чтобы они подтверждали вашу теорию. Но если подойти к вопросу без предвзятости, то сразу становится ясно, что мистер Сейбин был убит где-то около четырех часов пятого сентября в понедельник и что убийца, понимая, что пройдет некоторое время, прежде чем будет обнаружен труп мистера Сейбина, предпринял кое-какие меры, чтобы сбить полицию со следа. Он сфабриковал себе великолепное алиби, отправившись на реку, наловив с десяток окуней и положив их в корзину из ивняка. Причем, господин сержант, для того, чтобы подтвердить этот вывод, не нужно игнорировать никакие мелочи. Чистое белье на кровати лежало потому, что на ней никто не спал. Будильник остановился в три сорок семь, потому что убийца завел его примерно в шесть сорок перед тем, как уйти из домика, после того как он подстроил все остальные заранее продуманные улики. Именно по этой причине на пять тридцать им был поставлен звонок будильника. Ясной становится и поразительная забота убийцы о попугае — он хотел, чтобы птица дала ложные показания, прокричав заранее заученные слова об Элен, которая должна положить револьвер. И дрова были приготовлены в топке, потому что мистер Сейбин собирался затопить печь позднее. Пока же он ограничился тем, что надел свитер. Солнце уже ушло, и в помещении стало холодно. Убит он был до того, как стало необходимо затопить печь. Мистер Сейбин впустил убийцу в дом, потому что он хорошо знал этого человека. Однако у него имелось основание кого-то опасаться. И он попросил жену достать ему револьвер, чтобы быть вооруженным на случай, если придется обороняться. У убийцы, несомненно, имелось свое оружие, которым он намеревался воспользоваться, но войдя в дом, он увидел револьвер, лежавший на тумбочке около кровати. И он сразу сообразил, насколько выгоднее застрелить Фраймонта Сейбина из этого револьвера. Ему оставалось только схватить его и нажать на курок… Так вот, господин сержант, будьте добры, скажите, что неверного вы усматриваете в моей теории? Можете ли вы отыскать что-либо, что опровергает хотя бы один факт или ставит его под сомнение? Согласитесь, в основе ее лежит нечто куда более убедительное, чем полдюжины протухших рыбешек.
Сержант Холкомб заерзал на стуле.
— Я не поверю, что это мог сделать Стив Вейткинс, — воскликнул он. — Вы придумали контрмеры, чтобы вызволить Элен Монтейт.
— Я спросил вас, что неверного в моей теории?
— Решительно все!
— Укажите нам хотя бы на одно расхождение между нею и известными фактами.
Сержант неожиданно разразился громким хохотом.
— Каким образом, вы объясните, что мистера Сейбина могли убить днем в понедельник пятого сентября, если он звонил из города своему секретарю с переговорного пункта в десять часов вечера и сообщил ему, что все в порядке?
— Он не мог этого сделать, — четко проговорил Мейсон, — по той простой причине, что был мертв. И тогда приходится сделать единственный вывод — он не звонил.
— Сознайтесь сами, что ваша теория разлетается, как… постойте… а-а… что же тогда выходит?
— Вот именно, господин сержант! Долго же до вас доходит, что убийцей является Ричард Вейд.
Шериф Барнес вскочил со стула.
— Где Ричард Вейд?! — крикнул он.
Зрители обменивались недоумевающими взглядами. В заднем ряду, возле выхода, одновременно поднялись двое мужчин.
— Только что вышел молодой парень, он сидел на этом стуле. Может, это и был Ричард Вейд?
Коронер громогласно объявил:
— Дознание откладывается на полчаса.
В зале творилось нечто невообразимое. Зрители повскакали с мест, кричали, жестикулировали, заполнили проход, пытаясь первыми пуститься вдогонку.
— Звоните в отделение, — приказал шериф Барнес своим подчиненным, — немедленно установите наблюдение за всеми дорогами. Сообщите городской полиции…
Мейсон повернулся к Элен Монтейт и улыбнулся:
— Ну, теперь уже осталось немного.
Мейсон сидел в кабинете шерифа Барнеса, терпеливо ожидая, когда будут оформлены бумаги, требуемые для освобождения Элен Монтейт из-под стражи. Сама она находилась тут же, устроившись в глубоком кресле, видимо, еще не полностью поверив в окончание своих злоключений.
Шериф Барнес через каждые две минуты снимал телефонную трубку, поскольку сообщения о розыске Ричарда Вейда поступали отовсюду. В перерывах между звонками он пытался разобраться в случившемся, задавая десятки вопросов Мейсону.
— Никак не могу понять, как вы все это сообразили? — сказал он.
— Очень просто, — улыбнулся Мейсон. — Убийцей должен был быть человек, имеющий доступ к попугаю, причем план убийства вынашивался давно, а для осуществления его была проведена большая работа. Несомненно, убийца намеревался свалить вину на Элен Вейткинс-Сейбин, поскольку скорее всего даже не подозревал о существовании Элен Монтейт. Так как он знал о привычке Сейбина возить с собой Казанову, когда отправлялся в охотничий домик, он, давно живущий в доме Фраймонта Сейбина, принялся учить попугая произносить знаменитую фразу про Элен и револьвер. Повторяю, схема убийства была тщательно продумана. Фраймонт Сейбин должен был приехать в город пятого числа, забрать попугая и отправиться в горы на открытие рыболовного сезона. Убийца к этому времени находился в боевой готовности. Его остроумное алиби было на мази. Но тут Фраймонт Сейбин в какой-то мере нарушил все планы, появившись второго числа и забрав попугая раньше назначенного срока. Как я полагаю, тут-то он и услышал, чему научился его Казанова. Скорее всего, мы так и не будем знать, что случилось после этого — либо Фраймонт Сейбин сообразил, что его жизни грозит опасность, либо постоянные выкрики птицы действовали ему на нервы. Но он захотел заменить его другим попугаем, возможно, он любил птиц. Но я склонен думать, что он хотел обмануть предполагаемого убийцу. Откровенно признаться, подмена попугаев не дает мне покоя, и я буду копаться до тех пор, пока не выясню, что лежит в ее основе. Одно несомненно — Фраймонта Сейбина это встревожило. Он поменял попугаев и попросил Элен Монтейт раздобыть для него оружие. Несмотря на предосторожности, он был убит. Убийца, естественно, не сомневался, что в клетке по-прежнему сидит Казанова. Именно по этой причине он заботливо снабдил его пищей и водой, отворив дверцу клетки. Тем временем Фраймонт Сейбин предпринял дело о разводе. Вернее, он считал, что жена занимается этим в Рино. Он надеялся в ближайшее время подкрепить свой сомнительный брак в Мексике настоящей брачной церемонией в другом месте. Ричард Вейд, как вы понимаете, устроился по соседству с охотничьим домиком Фраймонта Сейбина в полуразвалившейся хижине, где оборудовал аппаратуру для подслушивания и записи телефонных разговоров из домика Сейбина. Он ждал подходящего момента для решительного удара.
— Зачем ему нужны были телефонные разговоры? — недоумевал шериф.
