Ну так вот, каждый раз, когда Хадсон Лоу посылал за своими пустыми бутылками, ему отвечали, что бутылок нет, и каждый раз, когда он посещал виллу, то обнаруживал у входа пирамиду из разбитых бутылок. Так пленные французы ясно и недвусмысленно выражали свое критическое отношение к коменданту и его распоряжениям. Страж бесился от ярости, обвинял «генерала Буонапарте», что тот умышленно оказывает неповиновение предписаниям английского правительства, грозил прекратить поставки вина, если скандал будет продолжаться… Обоюдное раздражение было так велико, что трагикомическая «война пустых бутылок» продолжалась не менее двух лет, впрочем, поставки вина не прекращались…
Люченс провел рукой по лбу. Что-то поразило его в прочитанном отрывке, что-то не имевшее непосредственного отношения к героической войне. Что же это было? Ага, теперь он понял. Это было слово «китайцы». Стало быть, на Святой Елене были китайцы? Он раскрыл еще один из томов, взятых директором банка, и, полистав его, нашел официальный поименный список мужского населения острова. Сомнений не оставалось. Среди представителей различных рас, обитавших на острове в южной части Атлантического океана, насчитывалось немало китайцев, чистокровных и полукровок, которые были привезены сюда в качестве рабочей силы, конечно, то была более изощренная форма работорговли. На вилле Лонгвуд было двое китайских слуг, да еще иногда к работе в саду под верховным надзором императора привлекали представителей этой расы. Была знаменитая гравюра на дереве, где Наполеон в огромной, защищающей его от солнца соломенной шляпе орудует лопатой в своем саду и ему помогают рабочие-китайцы…
Вздрогнув, доцент бросил взгляд на часы. Датский коллега не должен застать его на месте преступления! К тому же и ему давно пора перекусить. Он выскользнул из зала. В его мозгу, все утро занятом другими вещами, начала назойливо жужжать какая-то мысль, словно попавшее в голову насекомое. Но каждый раз, когда он пытался поймать это насекомое, чтобы рассмотреть повнимательнее, оно ускользало. Он возвращался к другим мыслям — жжж! насекомое опять начинало жужжать… В чем дело? Он что-то видел? Что-то прочитал? Или прочитал кто-то другой? Черт возьми! Люченсу никак не удавалось в этом разобраться!
Когда директор банка после ланча возвратился в читальный зал, его шведского коллеги в зале не было. Трепку охватило страстное желание посмотреть, что читает швед. С самым непринужденным видом он направился к столику, за которым работал Люченс, и заглянул во взятые доцентом книги. И едва удержался от смеха. Что же такое изучал доцент? То, что он должен был бы знать наизусть, — «Погребальные обряды Дальнего Востока». Разве не это было его научной специальностью? Именно это!
Тихо посмеиваясь, Трепка прокрался на свое место и погрузился в чтение…
Оба члена детективного клуба вернулись из Ниццы порознь, но, как это часто случается на забитых транспортом дорогах, в Ментону они приехали почти одновременно. К своему удивлению, Люченс увидел, что из того же автобуса, что и Трепка, вышел Мартин Ванлоо. Вид у Мартина был отсутствующий, и он тотчас направился в сторону своей виллы. С важностью римского авгура доцент осведомился у своего датского коллеги, хорошо ли тот провел время в Ницце. Директор банка подтвердил это таким же серьезным тоном и спросил, обратил ли внимание шведский коллега, что один из подозреваемых с виллы Лонгвуд тоже ездил в Ниццу.
— И знаете, где я видел его сегодня в полдень? Я скажу вам, если вы дадите мне честное слово, что дальше это не пойдет!
Доцент дал слово.
— У витрины фокусника! — прошептал банкир.
— Вот как? — тем же тоном отозвался доцент. — У лавки фокусника? Вы уверены?
— Уверен! Но вы обещаете мне не арестовывать его? — умоляюще спросил Трепка. — Обратили ли вы внимание, что он похож на бога благоденствия, бюст которого стоит на столе у Эбба? А сажать бога благоденствия на хлеб и воду…
Он не успел закончить. Доцент вдруг хлопнул себя по лбу, словно его осенила гениальная идея.
— Вы правы! Он похож на бога благоденствия! Быть может, в этом разгадка! Да, вся разгадка!
С этими словами он пожал руку Трепке и исчез за пеленой весеннего дождя, потому что вдруг начался дождь. Директор банка сердито смотрел ему вслед, он не мог взять в толк, подшутили над ним или нет, а это ощущение раздражает датчан больше всего на свете. К тому же он не мог причислить минувший день к удачным. Все попытки обнаружить на острове Святой Елены какого-нибудь Ванлоо по-прежнему ни к чему не привели. Как же согласовать это со сведениями, полученными от фирмы Шюттельмарка? Эбб предавался фантазиям на тему «тайна Ванлоо». Тайна и впрямь существовала, и ее-то Трепка пытался раскрыть с помощью фирмы с Беренштрассе, но тайна оставалась тайной, и казалось, разгадать ее невозможно.
В то же утро третий член детективного клуба не без оснований сказал себе, что его оттесняют на второй план.
Трепка внес свой негативный вклад в дело, опровергая все выдвинутые теории, Люченс — позитивный, предпринимая расследования, характер которых Эбб представлял себе очень смутно. Он же после столкновений с хозяевами аптеки и левыми в долине Карреи не сделал вообще решительно ничего.
И вот теперь пришло новое страшное сообщение с виллы Лонгвуд. Предположить, что первый и последний эпизоды никак не связаны между собой, противоречило законам логики и правдоподобия. А стало быть, кто-то действует в темноте и уже совершил два покушения, одно полностью удалось, другое удалось отчасти. Похоже, что именно так — вопреки мнению доктора! Но кто этот человек? И что надо сделать, чтобы его разоблачить?
Вот какой вопрос задавал себе Эбб, и вскоре ему показалось, что перед ним брезжит ответ. Его поразила одна подробность в рассказе доцента — его встреча с Жанниной. Видимо, она вернулась к тому месту, где разыгралась первая драма. Так, согласно старинной поговорке, поступают все преступники. Зачем она вернулась? Чтобы сказать последнее прости покойному другу, считал доцент. Но Эбб этого мнения не разделял. Тон, которым Жаннина говорила об Артуре, был очень далек от любовного: «буржуйский сынок, без гроша в кармане, который захотел примазаться к левым»… С другой стороны, они, несомненно, были близкими друзьями, на это намекали ее приятели-мужчины. Нетрудно было представить, что со стороны девушки эти отношения строились на расчете, и ей льстило, что среди ее поклонников есть «сынок из богатой семьи». Потом она обнаружила, что позолота на Артуре не столь основательна, как она предполагала, — это можно было заключить из ее слов — и, возможно, она все высказала ему напрямик во время их последнего ночного свидания. Но что она делала на вилле, когда ее там увидел доцент?
Ответ напрашивался сам собой: она искала то, что там забыла, а следствие могло использовать это нечто в качестве улики.
Эбб знал, как должен поступить — надо еще раз навестить мадемуазель Жаннину. На первый взгляд подозрения скорее падали на Аллана. Он странно вел себя наутро после смерти брата, и у него была связь, которая грозила ему неприятностями. Но Кристиан Эбб не напрасно в течение многих лет читал детективные романы. Он знал, что тот, на кого в первую очередь падают подозрения, чаще всего оказывается невиновным. Вот почему он решил на время забыть об Аллане и сосредоточить свое внимание на Жаннине.
В штабе левых в долине Карреи в этот раз не оказалось никого, кроме особы, которую Эбб искал. Было еще слишком рано как для игры в шары, так и для революционной деятельности. Жаннина встретила его улыбкой, в сравнении с которой самое кислое деревенское вино могло бы показаться патокой. Эбб пригладил свою светлую челку и обнажил в улыбке все свои белоснежные зубы — тщетно!
— Что желаете, месье?
— Полбутылки шампанского и два бокала.
— Вы кого-то ждете?
— Нет, мадемуазель Жаннина, я думал, что вы…
— Я пить не собираюсь. Я не пью.
— Тогда полбутылки и один бокал.
Она поставил на столик вино и стакан, глядя при этом в сторону. Эбб вынул портсигар.
— Позвольте предложить вам сигарету, мадемуазель Жаннина? У меня есть «капораль», американская и турецкие сигареты. Но если вы предпочитаете сигары, у меня есть гаванские.
Она в растерянности уставилась на него.
— Вы что, думаете, я курю гаванские сигары? Куда вы гнете? Чего вам от меня надо?
— Всего лишь небольшое разъяснение. В пятницу на прошлой неделе в некой комнате на вилле Лонгвуд обнаружили окурки гаваны, «капорали», американской и турецкой сигарет. И в этой же комнате нашли труп. А что курите вы, мадемуазель Жаннина? «Капораль», американские, турецкие сигареты или гаванские сигары?
Она отступила на шаг. Глаза на кошачьем личике метали искры.
