– Вы уверены в том, что Хайнс не получал денег по чеку?
– Уверен. Во всяком случае, не у меня. Впрочем, у меня он все равно бы не смог этого сделать, я обслуживаю клиентов, фамилии которых начинаются на другие буквы. Но по тому, как он разговаривал, я понял, что у него нет денег в банке. Я не проверял этого, но думаю, что у нас нет ни цента.
– Это точно, что вы не выплатили ему десяти сотенных бумажек?
– Да вы что? Откуда вам такое в голову взбрело?
– Не знаю, – ответил Мейсон и добавил с кислой миной: – А хотел бы знать. Миссис Ридли в курсе, что вы намереваетесь разговаривать с ее мужем?
– Я сказал ей, что хочу сделать это.
– И что она ответила?
– Умоляла меня, чтобы я подождал. Сказала, что это все испортило бы, что ее муж никогда не согласится на развод и что таким образом он держал бы нас в руках.
– Послушайте, – сказал Мейсон. – Вы когда-нибудь, при каких-либо обстоятельствах, хоть на короткий срок имели в руках ключ от квартиры Хелен Ридли?
– Это оскорбление! Вы не имеете права…
– Поспокойнее, пожалуйста, – поморщился Мейсон. – Прошу ответить на вопрос. Когда-нибудь у вас были ключи от квартиры Хелен Ридли?
– Нет.
– А у Хайнса ключ был.
– Он работал на нее и должен был входить в ее квартиру.
– А у вас никогда не было ключа, даже на непродолжительное время? Никогда она не посылала вас туда, чтобы что-нибудь забрали?
– Абсолютно никогда. Если Хелен что-нибудь было нужно в своей квартире, то она сама бы пошла туда. Ей никогда в голову бы не пришло послать меня.
– Я стараюсь выяснить некоторые аспекты этого дела. Пока я не могу увидеть никакой связи между фактами, но должен знать хотя бы сами факты. Я надеялся, что вы мне поможете.
– Я могу вам сказать только следующее: Орвиль Ридли страшно агрессивный и ревнивый – он совершенно невыносим. Он отказался дать своей жене развод и пообещал, что будет против любой попытки с ее стороны добиться развода. Она проиграла с той минуты, когда сказала, что ей нужен кто-то другой.
– Есть свидетели того разговора?
– Нет, они были одни. Но нужно знать одну черту характера Хелен Ридли. Она не солгала бы ни за что на свете, не смогла бы скрыть правду. Если бы ее муж повторил этот разговор в Суде, Хелен не смогла бы отказаться от него. Это не в ее характере. Она никогда не лжет.
Какое-то время Мейсон молчал. Наконец, он спросил:
– Хайнс появлялся у вас в банке в день убийства?
Кловис утвердительно кивнул головой.
– Вы виделись с Хелен Ридли в тот день?
– Да. Я застал ее в кафе, где обычно обедаю.
– Во сколько?
– Примерно в половине первого.
– Вы знали, что она там будет?
– Да, но…
– Вы встречались с ней раньше в этом месте?
– Да.
– Вы сели с ней за один столик?
– Да, конечно.
– Вы тогда рассказали ей о визите Хайнса?
– Да.
– И что было дальше?
– Мы пообедали и все.
– Может быть, что-то указывало на то, что она хотя бы немного обеспокоена разговором, который был у вас с Хайнсом?
– Нет, совершенно ничего. Она сказала, что немного знает его.
– В какое время вы с ней расстались?
– Это было приблизительно… около половины второго.
– Вы сказали, по-моему, что обедаете в половине первого.
– Да, сказал.
– Разве обеденный перерыва в банке продолжаете больше часа?
– Я… я плохо почувствовал себя в тот день и отпросился. У меня бывают сильные головные боли и у меня очень устают глаза.
– Говорите же правду, – сказал Мейсон. – Ведь я могу это проверить. Сколько дней вы пропустили за последние шесть месяцев по причине головной боли?
Кловис колебался.
– Будьте откровенны, – посоветовал Мейсон. – Так сколько дней?
– Третьего дня и сегодня.
– Значит, вы пропускали тот день, когда Хайнс был убит?
– Почему вы мне все время говорите о «дне убийства Хайнса»? Это было просто третьего сентября.
– Хорошо, пусть так. Куда пошла Хелен Ридли после выхода из кафе?
– Не знаю.
– Вы не пытались идти за ней?
– Я проявил много терпения по отношению к вам и рассказал о вещах, которые не должны вас касаться. Теперь я вынужден предложить вам уйти. Я слишком взволнован и плохо себя чувствую, чтобы отвечать на ваши дальнейшие вопросы.
– В таком случае, я могу считать, что вы шли за Хелен Ридли?
– Мистер Мейсон, вы покинете мою квартиру?
– Думаю, что это было то, что нам нужно, – сказал Мейсон, кивнув Дрейку.
Они поднялись и направились к дверям. Мейсон повернулся и быстро спросил:
– Вы шли за ней до Сиглет Мэнор?
Артур Кловис закрыл за ними дверь с полным достоинства молчанием.
– Отлично, – сказал Мейсон. – Он что-то скрывает. Что-то его беспокоит, но один Бог знает, что именно. Он, конечно, не размазня, но и не боец. Девушка с огненным темпераментом, такая, как Хелен Ридли, влюбляется в сильного, уверенного в себе мужчину, а потом, когда у нее проявляется материнский инстинкт, увлекается молодым человеком, впечатлительным, робким и вежливым, с буйной фантазией, но умной головой.
– Ты имеешь в виду Артура Кловиса?
– Артур Кловис очень хорошо подходит под это описание.
– Так что мы будем делать? – спросил Дрейк.
– Вернемся к себе и будем ждать новостей. Мы почти до предела сжали все пружины, что могли. Теперь бы я хотел, чтобы какая-нибудь из них лопнула с таким грохотом, чтобы это наэлектролизовало нашего друга Гуллинга. Он хочет поставить меня перед Большим Жюри? Прекрасно. Следовательно, уже во вступительном раунде я должен нанести ему нокаутирующий удар до того, как он возьмется за меня.
В полные напряжения минуты перед началом заседания, зал суда заполнял гул голосов. Большой неожиданностью для всех было появление на предварительном слушании заместителя окружного прокурора Гарри Гуллинга. Для тех, кто ориентировался в коридорах правосудия это означало, что «яростная схватка», как писали газеты, неминуема.
Перри Мейсон поднял голову, когда бейлиф ввел Аделу Винтерс и Еву Мартелл. Адвокат встал, пожал руки обеим обвиняемым и они сели рядом с ним.
– Мне неприятно из-за того случая с такси, – шепнула Ева Мартелл. – Я думала, что мы проедем мимо моей квартиры. Если бы полиция не наблюдала… Это было глупо, не знаю, почему я это сделала.
– Все в порядке, – сказал Мейсон. – Теперь это не имеет ни малейшего значения.
– Они пытались получить от меня показания. Не столько о самом преступлении, сколько о том, где я провела ту ночь. И что вы…
– Знаю, – шепнул Мейсон. – Не беспокойтесь об этом. Извините, я отойду на минутку: мне необходимо поговорить с Полом Дрейком.
Адвокат поднялся и направился к только что вошедшему в зал детективу. Когда Мейсон приблизился, он шепнул Дрейку:
– Пол, встань рядом со мной. Мне нужно передать тебе кое-что, так чтобы никто не заметил.
– Что такое?
– Видишь ли, произошло то, на что я очень наделся, хотя и не слишком верил. Гарри Гуллинг сам собрался вести дело в суде.
– И что? В этом есть что-то исключительное?
– Это просто неслыханно, – ответил Мейсон. – Гуллинг – это очень знающий юрист, он заправляет почти всем в прокуратуре, но я не думаю, чтобы он мог с успехом выступить в суде. Его способ мышления слишком сух и абстрактен, ему не хватает знания человеческой натуры. Теперь слушай внимательно, Пол. Это мой собственный бумажник. Мне нужен список его содержимого. В нем немного денег, какие-то письма, мои водительские права и другие бумаги. Я хотел бы, чтобы Гуллинг нашел этот бумажник в мужском туалете.
– Это будет довольно трудно, – заявил Дрейк.
– Ничего в этом трудного нет. Можешь поставить там человека, готового подбросить бумажник в любую минуту. Поставь другого человека в коридоре, пусть подаст знак, когда появится Гуллинг. Нужно оставить бумажник на видном месте, но как-нибудь так, чтобы это не выглядело подозрительно.
– Хорошо, – сказал Пол, – сделаем.
– Присмотри, чтобы Гуллинг обязательно его нашел. – Мейсон незаметно сунул бумажник Дрейку.
Раздался стук молотка и голос чиновника, требующего, чтобы все встали. Судья Гомер Линдейл вошел в зал, занял свое место и кивнул головой, приглашая всех садиться. Спустя минуту он объявил, что открывает предварительное слушание по делу: общественный обвинитель против Аделы Винтерс и Евы Мартелл.
– Обвинитель готов, – сказал Гуллинг.
– Защитник готов, – заявил Мейсон.
– Прошу начинать, – сказал судья Линдейл заместителю окружного прокурора.
– Высокий Суд знаком с существом дела?
– Я читал акты обвинения. Это, насколько мне известно, дело об убийстве первой степени.
– Да, Ваша Честь. Обвиняемые выступают вместе и их обоих представляет адвокат Мейсон.
– Хорошо. Прошу начинать.
– Ваша Честь, первым свидетелем со стороны обвинения вызывается Сэмуэль Диксон.
Диксон был приведен к присяге и занял свидетельское кресло. Он показал, что является офицером патрульной машины и что третьего числа текущего месяца он получил вызов в жилой дом Сиглет Мэнор, в квартиру триста двадцать шесть. Прибыв на место он застал в квартире обеих обвиняемых. Более молодая, Ева Мартелл, была взволнована, находилась на грани истерики, но Адела Винтерс была спокойна и вполне владела собой. Они показали ему труп, который, по их заявлению, был Робертом Доувером Хайнсом.
