– Боже мой! – воскликнула Берта. – Есть только одна причина.
– Да? Давайте посмотрим, насколько наши версии совпадают.
– В этот момент она, должно быть, убивала Салли Брентнер.
Селлерс кивнул.
– Так что же сделала Карлотта? – спросила Берта.
– Она подумала, что Мейбл уехала на вокзал. Карлотта осталась ждать поезда. Уже не было времени ехать в город, и она осталась ждать Мейбл. Поезд пришел только в час дня. Мейбл не приехала. Теперь сопоставьте все это и скажите, каков ответ?
– Единственное, что можно сказать, – убийство совершено в одиннадцать часов.
– Мне тоже так кажется, – уныло произнес Селлерс. – Миссис Белдер могла позвонить в справочную и узнать, что поезд не придет до двенадцати пятнадцати. Она ждала звонка от автора письма и в одиннадцать не сняла трубку. Ей звонили, но, очевидно, не дозвонились до одиннадцати пятнадцати.
– Почему вы решили, что это произошло в одиннадцать пятнадцать?
– Вряд ли это произошло раньше этого времени. Есть вероятность, что это было как раз в одиннадцать двадцать одну и что миссис Белдер успела за минуту выйти из дома и сесть в машину. Телефон зазвонил между одиннадцатью пятнадцатью и одиннадцатью двадцатью одной.
Берта осторожно произнесла:
– По-моему, у нее было мало времени для того, чтобы убить Салли Брентнер. Ведь это произошло между одиннадцатью и тем моментом, когда ей позвонили.
– Ей вовсе не обязательно было начинать убийство в одиннадцать часов. В это время она могла уже заканчивать свое черное дело.
– Но ее муж вернулся в одиннадцать, – заметила Берта.
– И, согласно вашему утверждению, он не входил в дом, а просто просигналил из машины.
– Вы предполагаете, что Мейбл убила Салли… а не Эверетт Белдер?
– Похоже, что так.
– Но вы же говорили, что это дело рук мужчины.
– Наверно, так оно и есть. Получив письмо, миссис Белдер чуть не сошла с ума от ревности. Она была так занята Салли, что не ответила на телефонный звонок в одиннадцать часов. После убийства Салли миссис Белдер сама попалась в расставленную для нее ловушку.
– Тогда кто ее убил? – спросила Берта.
Селлерс зажег спичку, поднес к сигаре, которой он пренебрегал, пока разговаривал с Бертой.
– Между одиннадцатью пятнадцатью и одиннадцатью двадцатью одной зазвонил телефон. Миссис Белдер предложили сесть в машину, выехать на бульвар, проехать мимо светофора, словно избавляясь от преследования, повернуть налево на Норт-Хэркингтон-авеню, заехать в гараж, закрыть дверь и, оставив включенным мотор, ждать условленного сигнала. В такой ситуации неизбежно отравление угарным газом. И чтобы убедить полицию в том, что так именно и было, убийца вошел в гараж и заткнул паклей все щели.
На лице Берты появилось испуганное выражение:
– Вы в этом уверены?
– На сто процентов.
Берта присвистнула.
– Технически, – сказал сержант Селлерс, – мы не можем доказать, что это было убийство. Женщина умерла по своей собственной неосторожности и…
– Подождите минуту, – перебила его Берта. – Есть одна деталь, которую вы просмотрели. После того, как Мейбл поговорила с автором письма, она пошла к пишущей машинке и напечатала инструкцию.
Селлерс благодушно улыбнулся.
– Не обманывайте себя, – сказал он. – Ей не надо было оставлять телефон и идти к пишущей машинке. Во-первых, весь маршрут должен был отпечататься у нее в памяти. Она действовала под таким эмоциональным напором, что ее мысль работала на полную катушку. Но если бы она хотела записать маршрут, у нее около телефона должны были находиться карандаш и бумага. Она записала бы все сама и обязательно каракулями, которые выдавали бы ее напряжение. Но убийца хотел, чтобы мы поверили, будто она прибегла к помощи пишущей машинки, вставила маленький листок бумаги и аккуратно напечатала. Фу-у! Эта гадость настолько сырая, что от нее несет за версту.
– Вы говорите об убийце, который напечатал текст и подбросил его в машину?
– Он вполне мог это сделать.
– Зачем?
– Вы не понимаете? Даже тупой полиции будет ясно, что женщина умерла из-за собственной неосторожности.
– А так оно и было? – спросила Берта.
– Да, – сказал Селлерс. – Бензобак совершенно пуст. Зажигание было включено. Гальванический элемент остановлен. Она могла задохнуться в течение первых нескольких минут, а потом мотор продолжал работать до тех пор, пока не кончился бензин. Там было четыре галлона, столько Белдер влил в среду утром.
– Тогда убийца должен был прийти в гараж уже после и оставить записку.
– Верно. Именно поэтому я так обрадовался, когда увидел на ней два четких отпечатка, и поэтому был так разочарован, когда понял, что вы сунули туда свой нос.
– Мне очень жаль.
– Возможно. Вы достаточно давно занимаетесь такими делами, чтобы знать, что руки нужно держать подальше от места происшествия. Достаточно ваших отпечатков на ручке дверцы. Вы должны были открыть машину, убедиться, что она мертва, и на этом окончить осмотр и, уж конечно, ничего не трогать.
В голосе сержанта Селлерса слышался упрек. Он устал, был удручен и расстроен.
– Послушайте-ка, – внезапно сказала Берта, – это убийство было запланировано так, чтобы смерть выглядела как несчастный случай.
– Совершенно верно.
– Тогда убийца должен был снова прийти в гараж, чтобы посмотреть, что произошло, и оставить записку.
– Логично.
– Тогда почему убийца не вытащил из щелей паклю? Ведь она сразу говорит об убийстве.
– Я подумал об этом, – сказал Селлерс, – и это привело меня в некоторое замешательство. Но попробуйте влезть в шкуру убийцы.
– О чем это вы?
– Он достиг своей цели. Убрал женщину с дороги. Ночью он прокрался в гараж, и у него было достаточно времени, чтобы оставить записку. Когда тело будет обнаружено, газеты станут говорить о смерти в результате несчастного случая, а не об убийстве. Убийца не стал задерживаться в гараже слишком долго. Он боялся, что его могут обнаружить. Если бы что-нибудь пошло не так и кто-нибудь увидел, как он входит в гараж, и позвонил в полицию, тогда приехала бы полицейская машина с ревущей на всю округу сиреной и его поймали бы на месте происшествия. Это было бы то же самое, как если бы его застали стреляющим или вонзающим нож в жертву. И он знал это. Он надеялся, что полиция не заметит паклю, а если и заметит, то он все равно чувствовал себя в полной безопасности, ведь его не застали на месте преступления.
– Вы хотите сказать, что, поскольку он не был пойман на месте преступления, его нельзя обвинить?
– Совершенно верно, – сказал Селлерс. – Даже если мы сможем доказать, что все это – часть тщательно продуманного плана, мы никогда не сможем обвинить убийцу, потому что фактически он не убивал женщину. Когда это случилось, он мог находиться, и наверняка так и было, в миле от нее. Это дьявольская изобретательность. Мужчина настолько завладел вниманием миссис Белдер, так перевозбудил ее, что она забыла обо всех предосторожностях и задохнулась в закрытом гараже. Докажите все это присяжным, попытайтесь сделать обвинение или попробуйте попросить суд поддержать приговор о высшей мере. Один шанс из тысячи, что с вами согласятся.
– У вас есть какие-нибудь улики, указывающие на убийство?
– Да. Мистер Белдер – дьявольски умный убийца, извращенный гений; человек, у которого была масса времени, чтобы сидеть в офисе и думать. Он использовал воображение, помогающее ему обдумывать кампании по сбыту, для того, чтобы найти способ убить жену и остаться при этом чистым. Человек, который писал анонимные письма, обвиняя себя в связи с различными женщинами, разоблачая любовные похождения, которые при других обстоятельствах остались бы в тайне; человек, нанявший детектива, чтобы быть уверенным, что за его женой будут следить до самого гаража. Вы не понимаете этого, Берта? Если бы вы за ней не следили, могли остаться сомнения по поводу случившегося? В результате дьявольского плана мы можем определить время наступления смерти с точностью до минуты – время, когда Эверетт Белдер сидел в парикмахерской. Очень милая картина, не правда ли?
– В парикмахерской? – как-то неубедительно спросила Берта.
– В парикмахерской, Берта, не удивляйтесь. Мы проверили все, что он нам рассказал. В парикмахерской он специально забыл пальто, чтобы парикмахер вспомнил время его посещения. Не прикидывайтесь невинной, моя милая, поскольку вы приходили туда и проверяли его пальто.
Берта на какое-то время потеряла дар речи.
– Минут через двадцать после вас приходила другая женщина, – сказал Селлерс. – Она сказала, что мистер Белдер забыл пальто и просил ее заехать за ним.
На лице Берты одно выражение сменялось другим.
– Похоже, это вас удивляет, – сказал Селлерс. – Вам бы следовало догадаться, что у него есть сообщница.
– Почему вы так решили?
– Кто-то должен был напечатать на машинке его жены эти письма, и напечатать профессионально, кто-то должен был позвонить ей и вызвать в гараж. Это единственное слабое место во всей схеме. Ему нужна была сообщница. И если я найду эту женщину, – а я найду ее и заставлю говорить, – тогда я смогу обвинить Эверетта Белдера. Это тот случай, когда ясно, кто совершил убийство. Единственная проблема заключается в том, смогу ли я достать улики, которые докажут, что это преднамеренное убийство, и пошлют виновника в газовую камеру тюрьмы Сан-Квентин. Я, – продолжал Селлерс, – только хочу сказать вам, Берта, что если вы станете на моем пути и вмешаетесь с какими-нибудь уликами или еще раз спутаете мне все карты, то я разровняю вас не хуже парового катка. Это все. Теперь можете идти.
