Хорошо, что в подобных случаях у меня не отказывают мозги. Такой упрямец, как Вульф, установив железное правило, не отступит от него ни на йоту. Поднимись я к нему в оранжерею и сообщи обо всем, ровным счетом ничего бы не добился. Он бы велел передать Хэролду, что хочет с ним все обсудить и будет в кабинете в шесть. Однако, судя по физиономии Хэролда и тону его голоса, ждать он не стал бы. Десять к одному, что удалился бы, велев прислать счет по почте.
Но я не торопился.
– Мне бы не хотелось единолично решать вопрос о гонораре, – сказал я. – Он в компетенции мистера Вульфа. Пройдемте со мной. Сюда, пожалуйста.
Я решил воспользоваться лифтом, дабы его шум уведомил Вульфа: случилось нечто из ряда вон выходящее. Пока я вызывал подъемник, входил в него с бывшим уже клиентом и нажимал на кнопку «К», что означает «крыша», то думал вовсе не о теперешнем затруднении, а о Мэрфи. Подвернись он мне сейчас под руку, вразумил бы его без лишних слов. К чему утруждать себя словами?
Когда лифт остановился наверху и открылась дверь, я обратился к Хэролду:
– Если не возражаете, я пойду впереди.
Трудно поверить, что можно идти между цветущих орхидей и не замечать их ярких красок. Однако примите во внимание, что я не переставал думать о Мэрфи. Про Хэролда забыл начисто.
Вульфа не оказалось ни в первом отсеке, ни во втором, ни в третьем, где стояла тропическая жара. Поэтому я направился в подсобку. Они с Теодором сидели на скамейке. Вульф повернул голову и уставился на нас. В одной руке у него был горшок, в другой – пучок сфагнового мха, который добавляют в субстрат для орхидей.
Даже не поздоровавшись с человеком, которого он в силу неосведомленности все еще считал клиентом, Вульф набросился на меня:
– Что еще за вторжение?
– Докладываю. Мистер Хэролд только что появился. Я уведомил его, что вы заняты, и провел в кабинет. И вот что он мне сообщил. Цитирую… – Далее я передал слово в слово небольшую речь Хэролда и закончил ее так: – Конец цитаты.
Перед Вульфом встал нелегкий выбор. Правило, по которому посторонние допускались на крышу с единственной целью – любоваться орхидеями, уже было нарушено. Мной. Следовательно, он мог нарушить и другое, спустившись с нами в кабинет. Или же сказать Хэролду, что встретится с ним в шесть в кабинете. Или же, например, швырнуть в меня горшком.
Он не сделал ни того, ни другого, ни третьего, а повернулся к нам спиной, поставил горшок на скамейку, отшвырнул в сторону сфагнум, зачерпнул из корыта полную лопатку смеси из древесного угля и осмундового торфа и насыпал ее в горшок. Потом взял другую емкость и повторил операцию. За вторым горшком последовал третий. Наполнив смесью шесть горшков, он изволил повернуться к нам.
– У тебя записаны все наши расходы, Арчи?
– Да, сэр.
– Подсчитай их, включая сегодняшние, и добавь наш гонорар. Он составляет пятьдесят тысяч долларов.
Он отвернулся к скамейке и взял горшок.
– Слушаюсь, сэр, – откозырял я и повернулся к Хэролду: – Что поделаешь, он хозяин.
– Мне он не хозяин! – огрызнулся Хэролд и уставился в спину Вульфа, которая занимала собой все поле его зрения. – Вы шутите. Это неслыханно!
Никакой реакции.
Он сделал шаг и проорал:
– Вы вообще ничего не заработали! Вчера вечером мне позвонил лейтенант Мэрфи. Я сел в самолет, прилетел сюда. И он устроил мне встречу с сыном. Вам хотя бы известно, где мой сын? Если известно, почему вы мне ничего не сообщили?
Вульф повернулся и произнес абсолютно невозмутимым голосом:
– Да, мне известно, где он. И я подозреваю вас, мистер Хэролд.
– Меня? В чем?!
– В попытке увильнуть от исполнения обязательств. Мистер Мэрфи, разумеется, радеет о собственном престиже, а потому не станет мне делать рекламу. Но я никогда не поверю, что он хотя бы не намекнул на ту роль, которую в этом деле сыграл я. Не такой уж он дурак. Думаю, вы пришли сюда, прекрасно представляя, какой гонорар я затребую, но, желая свести его до минимума, выдумали эту дешевую стратегию. Гонорар составляет пятьдесят тысяч долларов.
– Я вам столько не заплачу!
– Запл́атите. – Вульф скорчил гримасу. – Я не против того, чтобы поспорить, однако пререкания подобного рода мне отвратительны. Расскажу вам вкратце, как все будет обстоять. Я представлю вам счет, вы откажетесь по нему платить, и я подам в суд. Ко дню судебного разбирательства у меня будут доказательства того, что я не только нашел вашего сына, для чего вы меня, собственно, и нанимали, но и освободил от ответственности за убийство, доказав его невиновность. Хотя я очень сомневаюсь, что вы доведете дело до суда. Вы все уладите миром.
Хэролд оглянулся, увидел большой удобный стул и плюхнулся на сиденье. Определенно сегодняшний денек выдался для него не из легких.
– Это мой стул, – фыркнул Вульф. У него были все основания фыркать. – Тут есть табуретки.
Одно из трех: либо он невзлюбил мистера Хэролда, либо хотел его унизить из принципа, либо ему на самом деле понадобился стул. Если бы Хэролд просто встал, он бы еще сумел побороться. Останься джентльмен из Омахи сидеть на стуле, его дела оказались бы плохи. Но стоило ему пересесть на табуретку, и его, считайте, здесь просто не было.
Он пересел на табуретку. И теперь уже разговаривал, а не задирался.
– Вы сказали, что можете доказать невиновность моего сына?
– Не прямо сейчас. Но надеюсь, что смогу. Позавчера утром, то есть в среду, мистер Гудвин разговаривал с ним и установил, что он ваш сын. Но молодой человек не хотел, чтобы вас поставили в известность. Вы разговаривали с ним сегодня?
– Я его видел. Он не пожелал со мной говорить. Он отрицает, что приходится мне сыном. Завтра приезжает его мать.
В прошлый раз он говорил «моя жена». Теперь это была «его мать». Одна большая несчастливая семья.
– Я не хотел, чтобы она приезжала, но ей удалось настоять на своем, – продолжал Хэролд. – Не знаю, соизволит ли он с ней разговаривать. Ведь он уже признан виновным, и окружной прокурор считает, что дело закрыто. Что дает вам основание думать, будто он невиновен?
– Я не думаю – я знаю, – заявил Вульф. – Из-за вашего сына убили одного из моих агентов, а вы еще говорите, что я не заработал свой гонорар. Пф! Вы все узнаете в свое время.
– Я хочу знать сейчас.
– Мой дорогой сэр, – в голосе Вульфа звучало презрение, – вы меня уволили. Отныне мы с вами стороны в судебном процессе или же скоро будем таковыми. Мистер Гудвин проводит вас вниз.
Он отвернулся, взял горшок и зачерпнул полную лопатку смеси из угля и осмундового торфа. И зря. Нельзя насыпать субстрат в горшок, пока на дно не положен дренаж из глиняных черепков.
Со своего насеста Хэролд видел Вульфа скорее в профиль, чем анфас. Прежде чем заговорить, он позволил боссу наполнить три горшка.
– Я вас не увольнял. Я не знал, как обстоят дела. И сейчас не знаю, но хотел бы знать.
– Желаете, чтобы я продолжил работу? – не поворачиваясь, поинтересовался Вульф.
– Да. Приезжает его мать.
– Очень хорошо. Арчи, проводи мистера Хэролда в кабинет и посвяти его в ход расследования. Опусти наше заключение, касающееся содержимого карманов Джонни. Мы пока не можем рисковать, допуская вмешательство в наши дела мистера Кремера.
– А все остальное можно довести до сведения? – уточнил я на всякий случай.
– Все остальное доведи.
Встав с табуретки, Хэролд подвернул ногу и чуть было не упал. Для того чтобы он смог размяться, я повел его вниз по лестнице.
Мой отчет его не слишком впечатлил, но, возможно, потому, что он был уже перегружен впечатлениями. Хэролд был в шоке, однако ушел от нас все еще нашим клиентом. Он назвал мне отель, в котором остановился, и я пообещал держать его в курсе дела.
Возле двери я посоветовал ему отговорить жену от визитов к Вульфу, который, уйдя по уши в работу, забывает о манерах. И конечно, умолчал, что Вульф нередко забывает о них и на досуге.
Оставшись в одиночестве, я решил кое с кем созвониться. Обсуждая задание для Орри, мы не забыли про моего преследователя, типа в бронзового цвета реглане и коричневой шляпе, который увязался за мной во вторник днем, когда я вышел из дома и направился в суд взглянуть на Питера Хейза.
С тех пор о шпике не было ни слуху ни духу. И это давало основание предположить, что газетное объявление возбудило чье-то любопытство, угасшее, как только присяжные признали Хейза виновным.
Мы пришли к выводу, что Орри бесполезно этим заниматься, поскольку начать неоткуда. Однако не мешало все же позвонить в несколько агентств, где у меня есть приятели, и кое-что выяснить.
Конечно, мне не очень верилось, что туда обращались с целью приставить ко мне шпиона, а еще меньше, что в этом сознаются. Но иной раз в дружеской беседе проскальзывает едва заметный намек. Так почему бы не воспользоваться этой возможностью? Тем более что даже задницу от кресла не надо отрывать.
