Молодые люди рассказали ей во всех подробностях о том, что они увидели и узнали там. Мисс Марпл внимательно слушала.
— Какая печальная история, — закончила свой рассказ Гвенда. — Даже трагическая.
— Да, весьма печальная. Чтобы так не повезло, это ужасно.
— У меня сложилось такое же впечатление. Как он, несчастный, должен страдать…
— Он? А, понимаю. Да, конечно.
— А о ком же вы думали?
— Честно говоря, я думала о ней. О его жене. Она наверняка очень любила его, а он женился на ней, видимо, только потому, что она была хорошей партией, или просто из жалости, или еще из какого-нибудь доброго — а на самом деле просто сентиментального — побуждения, которым так часто руководствуются мужчины.
— «Мне известны сто манер любви, и каждая приносит только боль любимой», — вполголоса процитировал Джайлз.
Мисс Марпл повернулась к нему.
— Да, это правда. Видите ли, обычно ревность не возникает по какой-то причине. У нее намного более… как бы выразиться… глубокие корни. В ее основе лежит ощущение, что наша любовь безответна. Тогда мы начинаем наблюдать, следить и выжидать момента, когда любимый человек обратит свое внимание на кого-то другого. Что, естественно, неизбежно и происходит. Таким образом, миссис Эрскин превратила жизнь своего мужа в ад, а он, не будучи способным ей помочь, превратил ее жизнь в ад. Однако мне кажется, что она выстрадала больше, чем он, хотя, позволю себе вам заметить, он очень любит ее.
— Это невозможно! — воскликнула Гвенда.
— Вы еще совсем молоды, моя дорогая. Подумайте, он же не ушел от нее, а это что-нибудь да значит.
— Он не ушел от нее из-за детей. Им двигало чувство долга.
— Из-за детей? Может быть, — согласилась мисс Марпл. — Что касается чувства долга, то мужчины, на мой взгляд, редко внемлют его голосу, когда речь идет только об их женах. Государственная служба — это другое дело.
Джайлз рассмеялся:
— Какой же вы циник, мисс Марпл!
— Боже мой, мистер Рид, я всей душой надеюсь, что нет. Веру в людей терять нельзя никогда.
— Мне по-прежнему кажется, что это не Уолтер Фейн, — задумчиво произнесла Гвенда. — Майор Эрскин здесь тоже ни при чем. Я просто знаю, что он невиновен.
— Не всегда можно положиться на наши впечатления, — сказала мисс Марпл. — Некоторые поступки совершаются людьми, которых никто никогда бы не заподозрил. Я помню, какой сенсацией для жителей нашей маленькой деревушки оказалось известие, что казначей Рождественского клуба поставил все, до последнего пенни, деньги, за которые он отвечал, на лошадь. А ведь он открыто критиковал скачки, да и вообще любые пари или азартные игры, так как его отец, занимавшийся когда-то местным тотализатором, плохо обращался с его матерью. И тем не менее, проезжая однажды мимо ипподрома в Ньюмаркете в момент тренировочного забега, он поддался искушению. В нем заговорил так называемый голос крови.
— За Уолтером Фейном и Ричардом Эрскином ничего подозрительного, кажется, не числится, — серьезным тоном сказал Джайлз, хотя его губы чуть тронула насмешливая улыбка. — Но убийство можно отнести к категории любительских преступлений.
— Важно то, — подчеркнула мисс Марпл, — что в интересующий нас момент они находились здесь. На месте. Уолтер Фейн был в городе. Майор Эрскин, по его собственному признанию, встречался с Хелен незадолго до ее смерти. И, простившись с ней, он не сразу вернулся к себе в отель.
— Но он же совершенно честно мне об этом рассказал. Он… — Гвенда умолкла.
Мисс Марпл пристально посмотрела на нее.
— Я только хочу подчеркнуть, — сказала она, — как важно было для убийцы оказаться на месте.
Она перевела взгляд с Гвенды на Джайлза.
— Я думаю, — продолжала она, — вы без труда найдете адрес Аффлика. Учитывая, что он владелец автобусной компании «Желтый нарцисс», узнать, где он живет, будет довольно просто.
Джайлз кивнул:
— Я беру это на себя. Его адрес наверняка есть в телефонном справочнике. — Он помолчал. — Вы считаете, что нам надо с ним встретиться?
Мисс Марпл ответила не сразу.
— Если вы пойдете к нему, будьте очень осторожны, — сказала она. — Вспомните, что говорил старый садовник: Джекки Аффлик очень хитер. Пожалуйста, пожалуйста, будьте осторожны…
I
В телефонном справочнике за Дж. Дж. Аффликом, «автобусная компания „Желтый нарцисс“, экскурсии по Девону и Дорсету и т.д.», числилось два номера. Его контора находилась в Эксетере, а жил он в предместье Диллмута.
Встреча была назначена на следующий день. В тот момент когда Джайлз и Гвенда уже отъезжали, из дома выбежала миссис Кокер и замахала руками. Джайлз притормозил и остановился.
— Доктор Кеннеди просит вас к телефону, сэр.
Джайлз вышел из машины, быстрым шагом вернулся в гостиную и взял трубку:
— Слушаю.
— Доброе утро. Я только что получил весьма странное письмо от некой Лили Кимбл и долго ломал себе голову над тем, кто она такая. Сначала я подумал, что она одна из моих бывших пациенток, и это несколько сбило меня с толку. Но потом я пришел к выводу, что речь скорее идет о девушке, когда-то служившей в вашем доме. Она работала там горничной. Я почти уверен, что ее звали Лили, но фамилию ее забыл.
— Да, Лили там действительно работала. Гвенда помнит ее. Она завязала их кошке на шею бантик.
— Я вижу, у Гвенни исключительная память.
— Это верно.
— Мне хотелось бы поговорить с вами об этом письме, но не по телефону. Вы сейчас будете дома?
— Мы уезжаем в Эксетер и, если вы не против, сэр, сначала заедем к вам. Это по пути.
— Прекрасно.
— Я не очень люблю разговаривать о подобного рода вещах по телефону, — сказал доктор, когда Джайлз и Гвенда приехали к нему, — Я подозреваю, что местная телефонистка подслушивает. Вот письмо этой женщины.
Он положил письмо на стол. Оно было написано на дешевой разлинованной бумаге грубым почерком необразованного человека.
«Уважаемый сэр!
Я буду Вам примного благадарна если вы пасаветуете мне нащот этой вырезки из газеты. Я долго думала сама и гаварила с мистером Кимблом, но так и ни знаю што мне лучше зделать. Есть ли здесь па вашему вазможность палучить деньги или ваз награждение патаму как деньги пришлись бы мне очинь к стати што и говорить но я никоим разом не хачу иметь дело с полицией, а то ведь я часто думаю о той ночи, кагда миссис Халлидей ушла из дому, только мне кажица што она никуда не ухадила патаму што одежда та вся была ниправильная. Сначала я думала што ее хозяин парешил, но типерь я в этом ниуверена из-за машины каторую я видила из окна. Раскошная это была машина и на глаза ана мне уже пападалась, но я ничево ни хачу делать пока Вы мне ни скажите правильно я наступаю или нет, а у полиции я спрашивать не хачу патаму што я с ней никагда дела ни имела и мистеру Кимблу это ни панравица. Я магла бы приехать к вам сэр с вашева пазваления в следующий четверг патаму как это базарный день и мистера Кимбла ни будит дома. Буду очинь Вам благодарствена.
Низка кланююсь, Лили Кимбл».
— Оно было послано на мой бывший диллмутский адрес, — уточнил Кеннеди, — и мне его переслали. Газетная вырезка — ваше объявление.
— Чудесно! — воскликнула Гвенда. — Вот видите, Лили не думает, что Хелен убил мой отец!
В ее голосе звучало ликование.
— Я рад за вас, Гвенни, — ласково сказал он. — Я надеюсь, что вы правы. По-моему, мы должны поступить следующим образом. Я напишу этой женщине, что приму ее в четверг. Ей будет очень удобно доехать до меня на поезде. Сделав пересадку в Диллмуте, она будет здесь после 16.30. Если вы подъедете к тому же времени, мы сможем вместе расспросить ее обо всем.
— Великолепно! — отозвался Джайлз и посмотрел на часы. — Поехали, Гвенда, нам пора. У нас назначена встреча, — объяснил он доктору Кеннеди, — с мистером Аффликом, владельцем автобусной компании «Желтый нарцисс». По его словам, он крайне занятой человек.
— Аффлик? — Кеннеди наморщил лоб. — Ах да! Экскурсии по Девону, организованные фирмой «Желтый нарцисс»! Эти чудовищные автобусы цвета яичного желтка… Но фамилия Аффлик мне еще о чем-то напоминает.
— Хелен, — подсказала Гвенда.
— Боже правый! Уж не хотите ли вы сказать, что это он?
— Да.
— Ведь он же был полным ничтожеством! Значит, он преуспел?
— Не ответите ли вы мне, сэр, на один вопрос? — начал Джайлз. — Мне известно, что вы пресекли его отношения с вашей сестрой. Вы сделали это только из-за его… социального положения?
Доктор Кеннеди строго воззрился на него.
— Мой молодой друг, — сухо произнес он, — я человек старой выучки. Я знаю, что, по Евангелию, все люди равны. С моральной точки зрения это несомненно. Но я придерживаюсь того мнения, что человек рождается в определенном кругу и что наибольшего счастья в жизни он добьется, не выходя из него. Тем более что я считал этого мальчишку проходимцем, и его поведение доказало мне, что я не ошибся.
